Видеоарт — одна из основных форм художественного высказывания сегодня. Работы видеохудожников включают в экспозицию международных биеннале, выставок и ярмарок современного искусства, они все чаще появляются и в классических музеях. К примеру, весной 2021 года Пушкинский музей показал ретроспективу признанного мастера экранного образа Билла Виолы. У видеоарта есть своя история, свои классики, а его возможности кажутся неисчерпаемыми. На ключевые вопросы об этом направлении отвечает искусствовед Александра Першеева.
Что такое видеоарт
Сегодня в понятие видеоарта входит множество разных практик экспериментирования с движущимся изображением. Это может быть кинематографический или анимационный образ, образ из области геймдизайна, это может быть даже специально сконструированный интерфейс. Неважно, как именно художник создает форму: снимает, рисует на пленке, берет в качестве экрана клубы дыма, как Тони Урслер, или, как Энтони Маккол, выявляет геометрию луча, испускаемого проектором. Суть в том, что художник работает с материей движущегося изображения и с ее помощью ставит некий вопрос, на который он предлагает зрителю найти ответ.
Как бы это ни было сделано технологически, если перед нами экранный образ, созданный художником, это видеоарт.
Чем видеоарт отличается от кинематографа
В кино существуют сложившиеся жанры и успешные, отточенные десятилетиями способы рассказывать истории, отлаженные техники монтажа, выверенные режиссерские приемы, Голливуд представляет собой почти безупречно работающую «машину», производящую впечатления и эмоции. Коммерческое кино склонно воспроизводить либо очень деликатно развивать эти схемы, потому что зритель, приходя в кинотеатр, должен получить тот опыт, который он ожидает получить от фильма: мелодрамы, хоррора или документальной картины. Начинаются титры, и мы уже знаем, какие впечатления получим. Магия кино действует безотказно. И только в зоне авторского кино возможны неожиданности, но тоже в определенных пределах. Даже в случае с экспериментальным кинематографом зритель хорошо представляет себе, что он может увидеть в фильме, допустим, Жан-Люка Годара, Гаспара Ноэ или Апичатпонга Вирасетакула.
Видеоарт, напротив, не стремится доставить зрителям некоторое ожидаемое удовольствие. Видеохудожник будет старательно уклоняться от всех принятых кинематографом конвенций. Цель художника — включить зрителя в процесс экспериментирования. Автор создает поле, в котором возможен эксперимент в первую очередь зрителя над самим собой.
Входя в это поле, зритель должен проявить отвагу: он еще не знает, что его ждет, и должен быть готов ко всему. Очень вероятно, что в произведении видеоарта будет поставлен непростой вопрос, с которым ему придется интеллектуально и эмоционально иметь дело. И этот вопрос может касаться базовых проблем, осмысляемых сегодня в гуманитарной сфере и, в частности, в искусстве. К примеру, это может быть вопрос о противоречивой логике военного призыва (Альбина Мохрякова, «Рой», 2018) или о переосмыслении революционных стратегий (Полина Канис, «Беззубое сопротивление», 2021).
Кинорежиссер и художник видеоарта решают разные задачи. Задачи коммерческого кино связаны с достижением финансового успеха. Руководствуясь этими целями, режиссер и продюсер будут выбирать наиболее эффективную форму высказывания — ту, которая будет понятна большинству и большинством одобрена. А если у режиссера есть задача попасть на Каннский фестиваль, ему тоже ясно, какова должна быть визуальная риторика фильма, какой тип сюжета и киноязыка будет тепло принят жюри и сообществом критиков.
Видеохудожник же понимает, что ему предстоит вписаться в несколько иное дискурсивное поле. Ему нужно работать с пространствами и темами, которые сегодня горячо обсуждаются в современном искусстве, критически их переосмысляя и выстраивая открытый, интенсивный диалог со зрителем. К примеру, получивший премию «Оскар» фильм «12 лет рабства» (2013) Стива Маккуина построен так, чтобы вызвать у зрителя сочувствие к рабам и праведный гнев в отношении рабовладельцев, а его же видеоарт «Медведь», снятый двадцатью годами раньше, нейтрален в эмоциональном плане, однако вопрос о расизме, вуайеризме и насилии звучит в этой работе более ясно и будоражаще. Это видео не вызовет слез или ярости, но образ борцов, сошедшихся в дикой схватке неизвестно за что, надолго остается в памяти.
Да, видеоарт что-то заимствует у кино, а кино — у видеоарта. Есть художники, которые работают и в той и другой области, как упомянутые Вирасетакул и Маккуин или Айзек Джулиан. Режиссер фильма «Пятьдесят оттенков серого» Сэм Тейлор-Джонсон изначально видеохудожница из поколения Молодых британских художников (YBA), она и сейчас действует в первую очередь как художник. Питер Гринуэй — великий кинематографист, который одновременно создает потрясающие видеоинсталляции. Таких примеров довольно много.
Какие проблемы исследуют художники видеоарта
В центре внимания видеохудожника часто оказываются так называемые wicked problems — проблемы, которые очень трудно осознать и еще труднее разрешить. Это проблемы экологии, неравенства, расизма, военных конфликтов, политических репрессий, дискриминации, отчуждения… Однако то, что эти проблемы действительно очень сложны, не означает, что о них не надо думать — наоборот, о них надо думать постоянно. И художник подталкивает зрителя к тому, чтобы эти проблемы для него стали актуальными. Зритель включается в художественный образ, созданный, например, вокруг проблемы дискриминации, и это уже становится темой, которая его эмоционально затрагивает.
Например, к Олимпийскому фестивалю 1990 года художник Кит Пайпер создал видео под названием «Гордость нации» с фрагментами из репортажей с Олимпийских игр, где за команду Великобритании выступали чернокожие атлеты. В те годы чернокожему человеку было все еще трудно найти хорошую работу в интеллектуальной сфере, существовали препятствия для социальной мобильности — исключением была спортивная карьера. Пайпер демонстрирует, как стадион становится «загоном» для людей, чьи силу и ловкость приписывали природным способностям, африканской генетике, а не результатам целеполагания и упорного труда.
Но бывает так, что художники занимаются не остросоциальными темами, а работают с природой киноязыка как такового, размышляют о современных медиа и их воздействии на наше восприятие реальности, в частности на восприятие времени. Кристиан Марклей в своей знаменитой инсталляции «Часы» (2010) создал 24-часовое видео из фрагментов множества фильмов, где люди смотрят на часы. Киноэкран обладает потрясающей силой захвата внимания, и зрители проводили в этой инсталляции по несколько часов, парадоксальным образом не замечая, как летит время, хотя циферблаты постоянно были у них перед глазами.
Только кажется, что эта работа о кино. На самом деле она в гораздо большей степени о том, как мы «залипаем» под воздействием движущегося изображения, о таких вещах, как TikTok и ленты в социальных сетях. Они дают нам маленькие кусочки интересной информации, каждый из которых захватывает нас на считаные секунды: мы ныряем в один эпизод, выныриваем и тут же переключаемся на следующий. Но по большому счету все эти короткие единицы зачаровывающей нас визуальной информации однотипны, как и кадры с часами из кинофильмов. Работа Кристиана Марклея позволяет осознать, на что похожи наши современные зрительские практики, воспитанные на новых медиа.
Чем хороший видеоарт отличается от плохого
Важнейшее свойство искусства — способность производить трансформацию в зрителе. Но эта трансформация необязательно произойдет сиюминутно. Бывают видеоработы, которые буквально заставляют увидеть мир совершенно другими глазами. Например, в VR-программе 78-го Венецианского кинофестиваля была показана работа Барри Джина Мёрфи и Мей Абдаллы «Голиаф: игра с реальностью». Это интерактивное произведение, основанное на истории жизни человека с диагностированной шизофренией, который после десятилетия изоляции в психоневрологических учреждениях нашел «выход» в видеоиграх.
А бывают работы, наоборот, очень мягко и ненавязчиво действующие, но которые заставляют мысленно возвращаться к ним снова и снова. Один из таких проектов — «Гости» (2012) Рагнара Кьяртанссона. Что там происходит? Несколько музыкантов в течение часа исполняют одну и ту же песню про любовь, находясь в разных комнатах старого поместья. Казалось бы, ничего особенного, но атмосфера, созданная с помощью звука и девятиканальной проекции, заставляет зрителей отзываться о встрече с этим произведением как о «незабываемом опыте». А из перспективы 2021 года видео, которое сам автор был готов признать сентиментальной безделушкой, кажется предвосхищением попыток людей объединиться онлайн во время пандемии коронавируса.
Существуют ли тренды в видеоарте
В эпоху модернизма от художника ожидали инновационности: создания невиданных форм, техники и приемов. В современном искусстве процесс идет немного по-другому. Сейчас инновационность формы не является приоритетом. То есть видеохудожник может работать с новейшими технологиями, например виртуальной реальностью или нейросетями, но это не наделяет его произведения смыслом автоматически. Актуальность работы в сфере современного искусства, будь то живопись, видео, перформанс или любой другой формат, связана в первую очередь с тем, какие «каверзные» вопросы современности художник задает. А с помощью каких приемов и технологий он это делает — вопрос тактический.
Автор текста: Александра Першеева
Полный материал можно прочитать здесь.
Этот текст — часть проекта «Наука + искусство», в котором мы рассказываем о различных формах медиаискусства, а также о том, как ученые становятся соавторами произведений искусства, а художники попадают в залы научных музеев. Проект реализуется в рамках международной программы UK — Russia Creative Bridge 2021–2022 при поддержке Отдела культуры и образования Посольства Великобритании в Москве.