В связи со сложившейся ситуацией, выйти на улицу я не могла, в институт пойти тоже, ну уж и тем более на работу. Да я, благодаря Витюшке вообще ничего не могла, только лежать. Потому что тело моё ещё определённое время болело, и было неизвестного цвета. Я с напругой передвигалась по дому, и даже не знала, когда будет возможность выйти на улицу. В институт я позвонила, а на работу за меня ходила мама по выходным, благо, там ничего сложного не было, просто действия, доступные даже школьнику.
Мама же привела и участкового, буквально сразу, когда Витька ушёл на сутки. Симпатичный дяденька в милицейской форме сел напротив меня и стал мне рассказывать перспективы моей жизни. Рассказывал красочно и со знанием дела. Он то таких дур за свою жизнь, видел-перевидел. Для чего он мне это рассказывал? Для того, чтобы я посмотрела на ситуацию со стороны и написала заявление на этого кухонного боксёра. Ведь если его не остановить, я вечно буду ходить в синяках!
Я слушала этого умного советского милиционера, понимала, что он говорит правду, но писать заявление не собиралась. Напрасны были его хлопоты. Я уже перешла ту черту, за которой моя жизнь и мой комфорт не имеют значения. Главным в этой жизни стал комфорт Витюшки. А то, что он меня избил до смерти, и можно даже сказать, чуть не убил, уже не имело значения. Сейчас то меня, сине черную, холят и лелеют, выполняют все мои желания, и стараются не беспокоить. И вообще я на днях рожу, а ребёнку нужен отец.
Участковый провел со мной рядом часа два, увещевая избитую дурочку, поставить абьюзера на место. Но напрасны были его хлопоты, потому что до него мне почистили мозги тетеньки, которые прозябали в таких же отношениях, и я тоже в то время считала, что лучше жить в деструктивных отношениях, чем одной! Поэтому я все выслушала, и сказала заботливо милиционеру, что подумаю. Но и я, и участковый знали, что я уже приняла решение вечно ходить в синяках, никуда я не пойду и ничего я писать не буду.
Сегодня я хочу сказать, что дело даже не в том, что этот чудак не сел, а в том, что убедился в том, что никаких санкций в отношении его не будет, наказание за избиение его не постигло. И он вот на этом самом месте он начинает пользоваться моей бесхребетностью и своей безнаказанностью. С каждым своим последующим поступком он понимает, что я все стерплю, и ему за эти садистские действия ничего не будет. А Витя прекрасно это понял за те полгода, которые мы уже были вместе. Ведь его уже можно было посадить раза четыре, а я даже не попробовала.
Да, я согласна, после физического воздействия, унижения, избиения, оскорблений, нас накрывает страх, и чувство безысходности. Нам кажется, что в этой ситуации нам некому помочь. Но поверьте мне, что это не так, тем более в современной России. Нельзя позволять мужчине относится к себе с пренебрежением, тем более , позволять воздействовать физически. Власть, даже такая минимальная, как власть над слабой женщиной, она срывает у абьюзера крышу, и требует новых подвигов. И эти подвиги он будет совершать за счёт вас и вашего здоровья.
Но мне для того, чтобы постичь эти простые истины, потребуются годы. Но тогда я этого не понимала. Да я вообще ничего не понимала. А сейчас я вообще не понимаю, почему я не понимала элементарного. Я не хотела видеть, кто такой в реале мой сожитель, я всегда его оправдывала, я готова была терпеть все что угодно, лишь бы он был рядом, сторонние советы были бесполезны. Я с каждым днем все глубже и глубже погружаюсь в болото, но мне все это казалось нормой.