Писатели ценят придуманные истории, а не реальные, исходя из простого посыла: искусство не отражение, не копирование действительности, а созидание её. Впрочем, возможно, об этом они думают в последнюю очередь, поскольку известный тезис сидит обычно глубоко в подсознании.
Однако никто не будет отрицать, что умелое выстраивание сюжета свидетельствует о мастерстве автора, а механическое копирование его из реальной жизни – это приём нехудожественных жанров, удел писателей попроще.
Для читателей всё строго наоборот: читатель хочет верить, что рассказанная в книге история на самом деле произошла с героями книги и даже с самим автором. Кстати сказать, рекламщики (Или как их там сейчас называют?) давно используют эту особенность восприятия и в аннотациях к произведениям указывают, что книга написана на основе реальных событий. Для чего? Для того чтобы завоевать доверие читателя.
Теперь я должен покаяться: когда прочитал рассказ Гумера Каримова «Dance, Julia, dance!», то решил, что эта трогательная история – целиком из жизни автора. Нельзя было не поверить бесхитростному изложению, когда и героя зовут Жизнь, то есть – Гумер, и уфимские реалии прошедшей эпохи вполне узнаваемы, вплоть до имён конкретных персонажей. Я поддался обаянию каримовского рассказа и позабыл, что существует художественная правда. И даже на притчевость вкраплённой сказки не обратил внимания, ведь «жизнь и сказка – разные вещи».
При встрече осенью прошлого года я сказал Гумеру:
– Твой рассказ, он меня сильно тронул. Ты прям всё с себя списал или всё-таки что-то присочинил?
Это был самый глупый вопрос в моей жизни. Почему? Потому что получалось так, что я недооценил своего товарища, своего коллегу. Но Гумер не обиделся. К вопросу восприятия он подошёл как философ – парадоксально: «Жизнь и есть самая настоящая сказка». Не случайно же он окончил философский факультет ЛГУ!
– У героини рассказа два прототипа, – сказал Гумер. – Один из них – моя племянница Альбинка. Она умерла от белокровия в 14 лет, и переживания, связанные с её гибелью, отразились в этом рассказе. А другой – Зара Лангольф, моя одноклассница. Она была дочерью военнопленного. Отец – немец, а мать – татарка. Мы с ней до восьмого класса учились вместе, а потом отец её получил квартиру на Диагональной, а я жил на Благоева, около парка имени Салавата Юлаева. Ты же понимаешь, что крупицы твоего собственного опыта всегда включаются в канву повествования. Была такая балерина, народная артистка Тамара Худайбердина. Когда она ушла на пенсию, пришла к нам в 14-ю школу и отобрала меня и Зарку Лангольф в свою балетную школу. И мы стали у неё заниматься. Зарке это дело понравилось, она фанатела от этого. Зарка и стала Альбинкой из рассказа, которая трагически умирает. С настоящей Альбинкой я действительно прощался, приходил к ней в больницу, а всё остальное, конечно, сочинено.
– Прости меня, я купился, – сказал я, – наверное, потому, что такую боль невозможно выдумать. Да и герой говорит, что жизнь – это сказка, которую не стоит придумывать, надо просто подождать, что будет дальше.
– Герой тоже прав. Однажды, когда я работал директором дома культуры, я случайно узнал, что и Зарка тоже переехала в Питер, выучилась хореографии и всю жизнь танцевала. У меня был руководитель музыкального народного ансамбля, и он, оказывается, у неё учился – у Зарки Лангольф. И когда он сказал ей, что у него директор Гумер Исламович Каримов, она чуть в обморок не упала. Это же наша первая любовь! Но она постеснялась со мной встретиться.
– Ах ты чёрт!
– Я звонил, уговаривал, а она избегала меня. Недавно снова повторил попытку, но она не хочет мне отвечать. Жалко, конечно, что с Заркой не удалось встретиться. Как-то вот не хочет, – Гумер погрустнел.
Чтобы как-то его успокоить, я сказал, что не стоит грустить, раз жизнь – сказка, надо просто подождать, что будет дальше. Но сказал это как-то про себя, не вслух. Похоже, вслух я говорю одни глупости.
В февральском номере "Бельских просторов" за 2022 год читайте рассказ Гумера Каримова «Dance, Julia, dance!». И не забудьте подписаться на мой канал!