Знаменитая книга Генри Дэвида Торо «Уолден, или Жизнь в лесу» – возможно, первая развёрнутая критика общества потребления. Хотя в середине XIX века, когда она была написана, общество потребления было далеко от своего полноценного формирования, и большинство населения даже передовых западных стран боролось за выживание, находясь за гранью бедности. Однако для Торо современное ему капиталистическое общество уже было больно страстью к излишествам: человек заражён тягой к накоплению благ на ментальном уровне, даже если здесь и сейчас не имеет практически ничего, и всю свою жизнь он организует так, чтобы воплотить ментальные установки в реальность, окружив себя массой кажущихся нужными вещей. Капиталистическая система предписывает каждому единую модель потребительского поведения, и люди ставят себе ложные цели, превращая свою жизнь в нескончаемую гонку за их достижением.
Сам феномен бедности – одно из следствий такого положения дел. Ведь окружавшие Торо бедняки были бедны потому, что не могли соответствовать капиталистической модели постоянно расширяющегося потребления, а не потому, что окружающий их мир не мог предоставить им всего необходимого. То есть корень проблемы – в ложных установках и неверных ожиданиях от мира. Торо и затеял свой знаменитый уолденский эксперимент, чтобы показать: граница между реальной необходимостью и излишеством пролегает совсем не там, где думает капиталистический человек. Для хорошей, достойной жизни нужно не так уж много, и многое из этого немногого способно дать человеку не промышленное производство материальных благ, а природа. По сути, перед нами – развитие и уточнение руссоистской утопии: да, человека действительно портит цивилизация, и отход от естественности – это повреждение нашего духовного здоровья. Но суть порчи – это не прогресс разума, культуры, науки и искусства сам по себе, а именно индустриальный принцип организации общества и жизни людей, неизбежно порождающий тягу к излишеству как способ абсорбировать всё увеличивающееся множество производимых материальных благ.
Для определения границ действительно необходимого Генри Дэвид Торо на два года поселяется в лесу возле Уолденского пруда. Конечно, без некоторого количества промышленных товаров он не смог обойтись. Ему потребовалась одежда, инструменты для постройки дома и ведения сельского хозяйства, лодка, металлические крючки, наконец, книги. В принципе, все эти вещи люди создавали и использовали ещё до начала индустриальной эры, но сейчас, в ходе эксперимента, создать их самостоятельно трудно: в одних случаях писателю была неизвестна технология (да и вообще устаревающие технологии часто теряются и забываются), в других случаях под рукой не было нужного сырья. И к тому же Торо не собирался доходить до фанатизма, превращая современного человека в дикаря, хотя изначальный образ жизни индейцев и казался ему более гармоничным, чем тот, что предлагала коренному населению Америки цивилизация белых людей.
Идея всё же была в другом – не тотальный цивилизационный и технологический регресс, а новый взгляд на природу как на гармонизирующую и дружелюбную среду обитания, которая способна обеспечить выживание человека более непосредственно, чем это происходит в капитализме, всё более и более углубляющем глубину передела природного сырья в погоне за добавленной стоимостью. А в процессе этого углубления капитализм углубляет и разделение, специализацию труда, превращая человека в одномерную функцию производимой им технологической операции.
В противоположность такой специализации, Торо указывал на потерянную нами цельность, полноту личности, живущей в органической связи с природой. Человек может быть и строителем собственного дома, и земледельцем на своём участке, и охотником в лесу, и рыбаком на водоёме, и мастеровым своих инструментов, и поваром своей пищи, и портным своей одежды, и много кем ещё. Но нет, вместо этого бедняк нанимается на предприятие, чтобы выполнять там какую-то одну операцию, день за днём, отупляюще и обессиливающе, чтобы затем получить за это плату, которой не хватит даже на самое необходимое количество материальных благ. Часть заработка он отдаст за жильё, не попытавшись построить собственное, часть – за пищу, не попытавшись вырастить собственную, другие части – на всё то, что при желании мог быть добыть себе сам, если бы перестал продавать своё время и свой труд за гроши.
Несмотря на то, что объём работы, который «лесному» человеку нужно выполнить для самообеспечения, кажется огромным, всё оказалось не так страшно – у Торо было много свободного времени, гораздо больше, чем у наёмного работника. На что же он его тратил? На занятия, поистине достойные человека, – отдых, любование природой, общение с посетителями, чтение, творчество. Здесь писатель близок к другой утопии – коммунистической, которая подразумевала наличие свободного времени для развития внутренне присущих человеку творческих потенций.
Итак, Генри Дэвид Торо счастливо и свободно прожил в лесу чуть более двух лет, а затем описал свой опыт в книге «Уолден, или Жизнь в лесу». Как относиться к этой книге сейчас? Как к курьёзу, показавшему всю тщетность попыток идти против магистрального потока технического и социального прогресса? Или как к последней вспышке звезды европейского романтизма, составившего оппозицию безграничному оптимизму просвещенческой веры в прогресс? А заодно – оппозицию так называемой американской мечте, суть которой – всё в той же вере в прогресс, но уже на индивидуальном уровне. Или просто как красивую художественную литературу, наполненную живыми описаниями природы? Представляется, что сдать это сочинение в «спецхран» отжившей своё литературы и философии не позволяет вновь возникшая актуальность некоторых его идей в контексте современной левой идеологии. Постоянное расширение производства обернулось серьёзными проблемами окружающей среды, и дело здесь не столько в нехватке ресурсов, хотя и это тоже, сколько в загрязнении природы в процессе производства и в утилизации всего произведённого. Из-за нарастающей озабоченности человечества экологическими проблемами идея отказа от безмерного накопления благ находит всё больше сторонников. Так же, как в иные века нас убеждали приобретать и владеть, сейчас убеждают всего лишь пользоваться по мере необходимости. Собственность – это теперь не свобода, а ограничение, балласт, который приковывает человека к себе и заставляет тратить на своё приобретение и обслуживание огромное количество времени.
Есть и ещё одна проблема индустриального капитализма: при всём расширении производства он так и не сумел обеспечить необходимым всех людей земли, и даже всех жителей экономически развитых стран. Пока одни купаются в излишествах, другие не имеют даже крыши над головой. Неспособность капитализма решить проблему гигантского имущественного неравенства современное человечество стало считать его огромным недостатком, хотя в рыночной идеологии такая задача никогда и не ставилась: равенство перед законом – да, но не в доходах. «Я не могу поверить, что наша фабричная система является лучшим способом одевать людей, – пишет Торо. – Положение рабочих с каждым днём становится всё более похожим на то, что мы видим в Англии, и удивляться тут нечему, ведь, насколько я слышу и вижу, главная цель этой системы не в том, чтобы дать людям прочную и пристойную одежду, а только в том, чтобы обогатить фабрикантов. Люди в конце концов добиваются только того, что ставят своей целью». То есть Торо было очевидно, что среди целей капиталистической системы нет полного удовлетворения потребностей населения, наоборот, она стремится к тому, чтобы этих потребностей было как можно больше, и после удовлетворения одних появлялись бы новые. Капитализм – это система, которая строится на фундаментальной неудовлетворённости человека тем, что он имеет на сегодняшний день, и эту неудовлетворённость Торо считал серьёзным препятствием на пути к счастливой, гармоничной жизни.
Помимо критики индустриальной системы, Торо предвосхитил и современную чувствительность к экологическим проблемам. Требования спасать природу от антропогенного воздействия, связанного с промышленностью, ныне звучат не только от активистов-экологов, но и с высоких международных трибун. Однако нужно учитывать, что наша цивилизация не пошла по предложенному Торо пути: его рецепт опрощения оказался близок разве что хиппи, а в целом был выбран путь внедрения новой технологической волны. То есть проблемы, вызванные техническим прогрессом, стали решать не отказом от этого прогресса, а его углублением: на смену «грязным» технологиям должны прийти «чистые», «зелёные». Не уходить в лес и строить себе хижины из досок и коры, а разрабатывать новые материалы, которые можно производить и утилизировать без особого вреда для среды. Конечно, полная гармония производства с природой – утопия почище руссоистской, но вектор развития цивилизации сейчас именно такой.
Даже экологические активисты, да и вообще люди, озабоченные проблемами экологии, каких сейчас много, не спешат следовать примеру Генри Торо. При всех разговорах о важности природе и нашей обязанности заботиться о ней, на практике современный человек всё дальше от природы. Он предпочитает жить в городах, пользоваться всем доступным набором высоких технологий, и если и не владеть полным набором материальных благ, то хотя бы иметь к ним регулярный доступ. Пусть вы отказываетесь от собственности на жильё, но вы всё равно живёте в кем-то построенном и кому-то принадлежащем доме, а не уходите жить в лесном шалаше.
Но главное, что при всей актуальности поставленных американским писателем и философом проблем и задач, главная его интенция остаётся нереализованной и даже как следует не осознанной: «Большинство людей, даже в нашей относительно свободной стране, по ошибке или просто по невежеству так поглощены выдуманными заботами и лишними тяжкими трудами жизни, что не могут собирать самых лучших её плодов». То есть уход в лес для Торо – это всё-таки не самоцель, а средство для создания такой системы жизни, когда у человека появляется возможность «собирать её лучшие плоды». Если бы мы, пусть даже в городах, смогли отказаться от выдуманных забот и лишних трудов, мы бы приблизились к реализации заветов мыслителя. Но этого не происходит и, видимо, не произойдёт, и винить в этом нужно не столько капитализм с его проблемой отчуждения, сколько себя самих. Эксперимент Генри Торо показывает, что возможность отстоять свою самость сохраняется при любой общественной системе, но люди ставят перед собой совсем другие цели.