Капитан первого ранга стоял у стола с полным бокалом в руке. Лицо светилось, сверкали ордена и медали. Ему протянули шитую золотом звезду. Он положил ее в бокал, звезда не утонула, плавала на поверхности.
Гости притихли. Музыканты ждали.
Капитан первого ранга притопил звезду пальцем, но та сопротивлялась, выныривала, словно поплавок. Борьба затянулась.
– Иваныч! Пуговицей с гербом замени! – посоветовал кто-то за банкетным столом.
Капитан первого ранга улыбнулся, отодвинул ее, аккуратно выпил до дна бокал и поцеловал звезду. Кашлянул в кулак и отрапортовал:
– Представляюсь по случаю присвоения воинского звания контр-адмирал!
Грянул оркестр. Капитан первого ранга поставил пустой бокал, повернулся и строевым шагом вышел из банкетного зала.
Оркестр с марша перешел на «Растаял в далеком тумане Рыбачий», гости накладывали еду в тарелки и переговаривались.
– Повезло Иванычу…
– Везет тому, кто везёт!..
– Должность гражданская, а адмирала присвоили…
– Глубже копай, должность гражданская, но в кадрах ВМФ остался. И должность – ректор! В год сотни офицеров запаса выпускает. Военно-морская подготовка по полной программе…
– Чего ж звезда не утонула?..
– У офицеров звезды металлические, у адмирала все шито золотом…
– Первый раз увидел, как член Политбюро о звании объявил…
– Завтра командующему флотом представится и служи дальше…
Гости недолго оставались одни. Открылась дверь. На пороге в адмиральской форме стоял виновник торжества. Ордена и медали перекочевали на новый китель. Шитые погоны на плечах, пуговицы с гербом СССР. На рукавах к широким нашивкам прибавилась еще одна. Он словно подрос, плечи развернулись. А еще, будто помолодел.
Гости поднялись и зааплодировали. Все понимали, зашел другой человек. Адмирал. Обратиться к нему, как прежде, «Иваныч», язык не повернется.
Налили-выпили. Один из гостей попросил:
– Евгений Иванович! Товарищ адмирал! Расскажите, как дело было?
И он в который раз рассказал, что приехал в город с визитом член Политбюро ЦК КПСС и депутат Верховного совета товарищ Шелепин. Вручал ордена и медали, почетные грамоты Верховного совета, увидев его, улыбнулся, пожал руку и объявил: «Евгений Иванович! Товарищ капитан первого ранга! Поздравляю вас с присвоением звания контр-адмирал!»
В разгар торжества зашел помощник.
– Товарищ адмирал! Старую форму куда девать?
– Отправь ее к…… - закончил крепким словцом адмирал.
Все засмеялись.
На следующее утро строй курсантов, печатая шаг, прошел мимо. Адмирал напутствовал их по-ленински: «Учиться, учиться и еще раз учиться», а сам, прихватив бутылку коньяка, поехал представляться к старшему морскому начальнику – командующему флотом.
Ехал и размышлял. Объявил ему о присвоении звания самый молодой член Политбюро. Поговаривали, что будущий генеральный секретарь. Глянет новый генсек список кандидатов на должности командующего флотом и скажет: «Этих не знаю, где мой крестник?». Так, не только командующим флотом, но и главкомом можно стать!
В розовых мечтах дорога пролетела. И к командующему его пропустили сразу, ждать, как раньше, в приемной не пришлось.
– Товарищ командующий! – рявкнул он, – представляюсь по случаю присвоения…
– Евгений Иванович, – перебил его командующий флотом, – расскажи подробнее, что за штука со званием у тебя приключилась?
– Какая штука? – улыбнулся адмирал. – Товарищ Шелепин, член Политбюро и депутат Верховного совета, вручал награды, потом объявил мне о присвоении очередного звания контр-адмирал, при первом секретаре обкома, председателе горисполкома. И ваши там были, начальник политуправления флота со всеми поздравил.
– Поздравил, – согласился командующий, – ты скажи, товарищ Шелепин тебе это до банкета объявил или позже?
– Как-то посередине получилось.
– И где сейчас товарищ Шелепин?
– Убыл в Москву.
– Тут такое дело, мне начпо доложил, заказали тебе поздравительный адрес и позвонили в Москву, чтобы в него номер и дату вписать, а в кадрах ничего не знают.
– Товарищ, командующий! Давайте позвоним товарищу Шелепину! Выходные просто, бумаги зависли у кого-то на столе, знаете, как бывает…
Они глянули на «вертушку» – телефон прямой связи с высшим начальством в Москве, потом на плакат на стене.
На плакате первым генеральный секретарь, за ним члены Политбюро. Последние по алфавиту товарищи Суслов, Шелепин, Щербицкий.
Не может никому из них командующий флотом позвонить. Его пока даже кандидатом в члены ЦК КПСС не избрали.
Командующий посмотрел на адмирала в новенькой форме. Знали они друг друга с довоенных лет. С разницей в два года закончили одно училище. Мало однокашников уцелело, кто в войну погиб, кого репрессировали. Воевали на разных флотах, командующий на Балтике, Евгений Иванович на Севере.
– Ты, Иваныч, езжай, отдохни, позвони с утра, мы к этому времени разберемся.
Оставшись один, командующий флотом вызвал кадровика.
– Товарищ командующий! – доложил тот, – с Москвой связался. Никаких представлений не было, постановление не выходило. На местах только дежурные, кивают друг на друга, никто не в курсе, говорят, ждите понедельника.
Новоиспеченный адмирал вернулся в город. Машину отпустил и решил пройтись. Зря он это сделал. Новости, как круги по воде расходятся. Ректор главного вуза! Кто у него учился, кто детей устраивал, кто по работе пересекался. Весь город его знает. Подходят, здороваются, поздравляют.
Он поймал такси и приехал в училище.
– Товарищ контр-адмирал! – отрапортовал дежурный, – за время вашего отсутствия…
– Потом! – оборвал он его.
В приемной очередь, люди с делами пришли, а на самом деле поздравить.
Адмирал зашел в кабинет.
Зазвонил телефон. Он снял трубку.
– Товарищ адмирал! От имени… и себя лично… – бодро начал кто-то.
Не дослушал и повесил трубку. Когда телефон вновь зазвонил – нажал кнопку отбоя и положил трубку на стол.
На подносе графин и стакан. Адмирал достал приготовленную для командующего бутылку, открыл ее, налил в стакан коньяк. Выпил и посмотрел на плакат на стене. Такой же, как у командующего флотом.
Члены Политбюро. Вожди! Портреты курсанты на палке носят 1 мая и 7 ноября. Да что курсанты?! Вся страна! В Москве они сами на себя с трибуны мавзолея смотрят.
Он сел, положил руки на стол, адмиральские нашивки и звезды перед глазами. Заслужил ли он их?
Год мирного времени после училища. Потом, одна за одной, три войны. Советско-финская. Его – молодого лейтенанта – направили в разведку ВМФ. В радиоперехват. Отслеживали финские станции, пеленговали их, больше учились. Как эта школа пригодилась на войне с немцами!
Принимали немецкие радиограммы и наваливались на них, голову ломая, кто отправитель и адресат, что в них зашифровано. Потом с потопленных фашистских кораблей и затонувших самолетов водолазы подняли сигнальные книги и кодовые переговорные таблицы.
Набив руку, читали донесения постов службы наблюдения и связи в районе Варангер-фиорда, знали о движении немецких караванов, наводили на них наши корабли и самолеты, предупреждали о налетах свои корабли и суда.
Расшифровали метеосообщения фрицев. Летчики и моряки, получая перед вылетом или походом прогноз погоды, не подозревали, что они с фашистских метеостанций!
К концу войны был уже капитаном третьего ранга заработал боевые ордена и медали за срыв операций противника, за успешное проведение своих. Цель – перехитрить, победить врага, а еще пройти по лезвию бритвы, работая с союзниками. Информацией делились с англичанами, одно лишнее слово и мог лишиться не только карьеры, но и головы.
Адмирал плеснул коньяк в стакан.
– За Победу!
Когда в сорок пятом праздновали победу, его отправили на Дальний Восток. Победили Японию, думал отдохнуть, поступить в академию, а его откомандировали в Китай. И там война.
Вот и получилось: вступил в бой лейтенантом, закончил воевать капитаном первого ранга.
Он не чувствовал крепости коньяка. Тихо в училище, спят в кубриках курсанты. За окном ночь, единственное окно в здании горит – в кабинете ректора.
После Китая назначение в Москву, в Генеральный штаб, казалось бы – служи спокойно дальше. Но начались сокращения вооруженных сил. Крейсера на стапелях резали. Офицеров не знали, куда девать. В кадры вызвали, предложили ему – капитану первого ранга – после Москвы и Генерального штаба должность замначальника средней мореходки по военно-морской подготовке.
Прибыл сюда, тянул службу год за годом, перешел из средней мореходки в высшую, возглавил её, поднял, сделал лучшей. Открывал новые факультеты, аспирантуру, доверили учить иностранцев. Честно заработал к боевым орденам два ордена Трудового Красного Знамени.
До последнего в кадрах ВМФ оставался. Тогда и разговоры пошли, что должность ректора адмиральская. Военно-морскими училищами адмиралы командуют. И у него вуз закрытого типа, казарменное положение для курсантов, форма, военно-морская подготовка. Тысячи офицеров запаса подготовил. А скольких офицеров от увольнения спас, брал преподавателями на военно-морской цикл, в строевую часть, командирами рот.
Он вылил в стакан остатки коньяка из бутылки.
«Все меня знают: от министра до членов Политбюро!» – подумал и осекся.
Подошел к плакату, всмотрелся в портрет. Показалось, что товарищ Шелепин чуть улыбается, есть что-то такое в его нижней губе.
Ночь прошла. Выходили на зарядку курсанты. Строились для перехода на завтрак.
Он посмотрел на часы, поднял трубку телефона и позвонил командующему флотом. Коротко переговорил с ним.
Снова подошел к плакату. Процедил:
– Да кто ты такой, товарищ Шелепин, чтобы из моей жизни и службы анекдот делать?!
Он посмотрел в зеркало и не узнал себя. На него смотрел пожилой адмирал.
Открыл сейф. Партбилет, ордена, достал из ножен кортик. Бессмысленное оружие, элемент формы. Воюя на Дальнем Востоке, много читал про Японию, самураев. Если затронута честь воина – меч в руки и харакири. Господи, где самураи и где члены Политбюро?! А его честь? Новая форма, марширующие курсанты, поздравлявшие его моряки, рыбаки и офицеры. Как с этим быть?
Он вернул кортик в ножны, закрыл сейф и вернулся за стол. Положил на стол лист бумаги.
Взял ручку и вывел: «Прошу уволить меня по собственному желанию».
Потом снял адмиральский китель и повесил его в шкаф. В ряду формы нашелся гражданский костюм.
***
Год спустя доцент одной из кафедр высшей мореходки читал в аудитории лекцию. Курсанты нового набора не подозревали, что этот дед с рядами орденских планок на пиджаке еще недавно возглавлял их вуз. Читал увлеченно, подкрепляя сухую теорию конкретными примерами из флотской практики.
Прозвенел звонок. Старшина поднял курсантов и вывел их в коридор.
Преподаватель тряпкой стер мел с рук. Собрал бумаги в портфель. Он шел по коридору, наклоняя голову, здоровался со встречными. Равнодушным взглядом скользнул по плакату. Но, сделав еще несколько шагов, развернулся.
Строгие лица смотрели с портретов. Первый – генеральный секретарь, за ним, по алфавиту, члены Политбюро. Последние: товарищи Суслов, Устинов, Щербицкий.
Он заторопился в партком. Бросил на стол портфель и спросил секретаря:
– Новый плакат в коридоре. Где товарищ Шелепин?
– Товарищ Шелепин? – отложил секретарь ручку. – Товарищ Шелепин больше не товарищ. Состоялся пленум. Из Политбюро вывели. Теперь он просто Шелепин. Новые плакаты из обкома утром прислали.
Евгений Иванович сел за стол. Многолетнее монолитное «товарищ Шелепин» распалось на глазах.
– За что его? И куда?
– Разве нам скажут? – секретарь оглянулся на дверь и прошептал:
– По радио искал «Маяк», да опять на «Голос Америки» наткнулся. Сказали: Шелепин при визите в Англию ляпнул что-то. Может, – подмигнул секретарь, – какого-нибудь лорда или пэра со званием генерал-майора поздравил, или еще что-то отмочил. Пока еще он депутат, но в ближайшие выборы его из Верховного совета турнут. Поскольку, по должности не положено. Он теперь начальник ПТУ – профессионально-технических училищ.
– Пэтэушник! – презрительно заключил доцент и поднялся. Перерыв между занятиями заканчивался, надо было торопиться в аудиторию читать лекцию.
Андрей Макаров