Читательница "Московских историй" Таня Киселёва наконец-то нашла объяснение двум загадкам, касающимся истории ее семьи.
Два вопроса терзали меня долгое время. Первый: откуда, откуда в нашей семье этот дубовый ломберный столик? Сколько помню себя, он всегда стоял в углу комнаты на изящных резных лапах невиданного зверя, словно свадебный генерал, высокомерно поглядывал на самодельный буфет моего деда и на обшарпанный комод со стайкой белых слоников, сверкая лаком и выпячивая напоказ изящно вырезанные бутоньерки.
Стоял он и у моей бабуси в комнатке, а теперь лежит в мансарде нашей дачи, никому не нужный, с ампутированными лапами (при перевозке отпилили ножки).
Соседка по даче, реставратор мебели, краснодеревщик по профессии, осмотрев, заключила: "Складной ломберный столик! Вещь ценная, почти не испорченная, не считая ампутированных ног".
Оказывается, и крышка раскладывается! На зеленом суконном поле хоть сейчас расписывай пульку! Но у нас в роду ни катал, ни аристократов, ни купцов-промышленников не было. Семья заводских рабочих, проживала в Симоновой слободе, по соседству с известным автозаводом, в разные времена именовавшимся то АМО, то заводом имени Сталина (ЗИС), то автозаводом имени Лихачёва (ЗИЛ).
Второй интересовавший меня вопрос. Почему моя прабабка Груша, простая рабочая, родом с рязанских краев, удостоена чести быть похороненной на таком престижном московском кладбище, как Новодевичье?
Помню еще в детстве в день поминовения родных, убираясь на могиле нашей Агриппины Захаровой, мама показывала взглядом на находящуюся рядом могилу Надежды Аллилуевой, тихо, почти шёпотом говорила: «Жена Сталина».
Вот уже нет ни прабабушки, ни моей бабули, да и мама моя ничего уже не сможет рассказать про этот ломберный столик. Эх молодость, молодость! У тебя свои заботы, рассказы стариков послушать неохота. А надо было бы! Я сейчас, уже на пенсии, потихоньку собираю крупинки семейных историй, в надежде, что внуки когда-нибудь заинтересуются своими корнями.
Еду к последнему из могикан нашего рода - моей двоюродной 85-летней тетке. Она уже почти не ходит, не помнит сиюминутные моменты, но оживилась, истории прошлого не забыла, достала старые семейные фотографии и вот что поведала.
Еще в дореволюционной России, в 1916 году, в рамках правительственной программы создания в России автомобильной промышленности, был утвержден устав Товарищества на паях автомобильного Московского общества (АМО). За постройку завода АМО взялся «Торговый дом Кузнецов, Рябушинские и К». В пойме Москвы-реки, в Тюфелевой роще, началось строительство автомобильного завода.
В 1917 году грянула революция. Наша прабабка Агриппина Захарова в то время работала уборщицей в заводоуправлении и, видать, играла не последнюю роль в заводском Женсовете.
15 августа 1918 года завод был национализирован, рабочие на радостях посадили управляющего заводом в тачку и с криками и улюлюканьем вышвырнули его из заводоуправления. А тачку эту символически везла моя прабабушка, олицетворяя символ женщины нового, справедливого мира.
Естественно предположить, что жилище и имущество управляющего заводом подверглось экспроприации.
Вот такая байка. Хочешь верь, хочешь не верь!
Ведь не зря же большевики-коммунисты Агриппину Захарову похоронили на Новодевичьем. Видать, заслужила!
Больше текстов Татьяны Киселевой можно почитать на proza.ru.