Начало
Солнце светило ярко. До слез. Его солнечные лучи весело искрились в плещущемся ручье, листве деревьев, волосах разумных, населяющих эту долину. Ася стояла у ручья.
Просто стояла и смотрела на воду.
Она не плакала. Не могла. Слезы застыли где-то в той пустоте, что сейчас покоилась на том конце оборванных, выдранных с мясом уз. Ей казалось, что потрепанные края веревки, что олицетворяла их брачную связь, ныли, будто не нечто психологически-энергетическое, а реальное, состоящее из нервных волокон. Оно ныло, не заживало, даже не обветривалось.
Оно постоянно болело где-то в душе. Незаживающая рана, каждое мгновение напоминающая о себе и причине своего появления.
Больно.
Ася стояла и смотрела на ручей.
С момента гибели Ноя прошли лишь сутки.
Пока Ася лихорадочно пыталась поймать воду, растекающуюся по пальцам, бессмысленно хватая волны ручья, будто пытаясь удержать, вернуть, коснуться!
Но лишь холодные капли стыли на ладонях. Пустых.
Она задыхалась. Мир стал вдруг слишком большим для маленькой девочки, потерявшей вдруг слишком много. Потерявшей все.
Как же ей хотелось, чтобы это все был лишь один большой кошмар! Как же ей хотелось проснуться. Вот сейчас! Прямо здесь! Ну же!
Она зажмуривала глаза, с силой терла их, щипала себя. Но все оставалось напрасным. И синяки на руках как болезненное напоминание – реальность. Безжалостная. По-летнему жизнерадостная. Несправедливо веселая.
Солнце светило ярко. До слез. Слез, которых у нее не было.
Тогда, в первые мгновения, они оказались слишком ошарашены происходящим. И все же, Азулле успел среагировать. Его песок буквально через несколько минут выдернул из скал и надежно спеленал какого-то разумного. И кинулся к Ною. Но друга уже не было. Лишь Ася стояла в одиночестве, судорожно сжимая мокрые руки.
– Ной? – растерянный голос песчанника, еще не успевшего осознать трагедию, прозвучал вдруг слишком громко, слишком потерянно, точно эхом отражая все то, что металось в душе девушки на тот момент.
– Ася? – к ним подошла Эль. Из ее глаз катились слезы. Ей было легко грустить, легко плакать. Потому что это была лишь печаль, испуг, растерянность.
Ася не вымолвила ни слова. И когда подруга увела потерянного джинна в дом – их дом, общий – Ася осталась на берегу. Бесцельно созерцать солнечные блики на воде. В голове не было ни одной мысли. Вообще. Болезненная пустота, вакуум, обжигающий своим холодом и тоской.
Ася простояла так сутки. Не двигаясь с места. Даже не садясь. Не смыкая глаз. Она просто стояла, точно статуя, сотворенная из слез. Ася смотрела на воду, на мертвое отражение свое в ней. и не могла думать. Может быть, надо было что-то решать, что-то делать. Нужно было.
Помочь друзьям вернуться домой, разобраться с неожиданным убийцей, понять вообще, что теперь нужно ей.
Что нужно ей?
Теперь не было цели. Еще вчера она хотела вернуться домой, на Озеро. И просто жить. С Ноем, со всеми ребятам из Дома, с Сеем и Ами.
Перед глазами встала знакомая гладь воды. Деревянные перила. Водные просторы и закат, окрашивающий Озеро во все цвета розового и алого.
И резко – невероятно четко – родные серые глаза. Мальчишеская улыбка – редкая, а потому ценная. Ласковое тепло рук.
Ася обхватила себя ладонями.
Ничего.
Холодно.
Нет тепла.
И вдруг ударило по мозгам осознание – больше не будет.
Никогда не будет.
И Ася завыла. Хрипло, некрасиво, страшно. Ее плачущий вой разнесся по всей долиной на рассвете.
Она просто стояла на коленях, все там же, у ручья, выдирая ладонями траву, вцепившись в землю, точно пытаясь удержаться хоть за что-то.
Ведь больше не за кого было держаться…
***
– Как она? – хрипло спросил Вист у выглянувшей из комнаты девушки.
– Спит. – тихо ответила Вириэль. – Я боюсь за нее.
– Она сильная. – отвел ей мужчина, но в его голосе было слышно сомнение. – Или мы хотим чтобы так было. Я не знаю.
– Я не знала его, так как вы. – выдохнула художница, садясь рядом с ним. – Прости меня.
– За что? – устало удивился джинн.
– За то, что не могу в полной мере разделить вашу боль. – Эль грустно смотрела на долину.
Тихую долину.
Ноя знали слишком мало, чтобы убиваться по нему. Но сам факт убийства и горе Аси глубоко потряс всех жителей этого местечка.
Они предлагали свою помощь. И, получая отказ, молча уходили. Они не обижались. Но уважали чужую потерю.
– Просто будь рядом, хорошо? – вдруг вымолвил Азулле. – Ты нужна ей. Ты нужна мне. Пожалуйста.
И в его тихой просьбе Эль услышала все то, что песчанник старался не показывать. Она вспомнила его рассказы о лучшем друге, об их детстве. И видела, как счастлив был джинн вновь оказаться рядом с другом, получить его прощение, влипать в приключения. Как раньше, как в детстве.
Ася только обрела счастье.
Азулле только вернул друга.
И оба потеряли его слишком быстро, чтобы успеть насладиться этим временем.
Эль было сложно все это понять. Но она умела сочувствовать. А потому, даже отголоски чужой потери цепляли ее сердце до слез.
– А что там с пленником? – вспомнила она про убийцу.
– Под охраной Рощи. – устало отозвался Вист. – Я спеленал его песком. Не выберется.
– Что ты с ним сделаешь? – Эль на самом деле не было это важно, но хотелось поддержать разговор, чтобы не оставаться вновь в тоскливом молчании.
– Это буду решать не я. – твердо ответил вдруг мужчина, его кошачьи глаза блеснули по-звериному жестоко. – Хотя мне и хотелось бы. Очень. Но право судить его лишь у Аси.
– Ты прав. – раздалось вдруг от проема двери.
Продолжение
