Красиво сегодня, пушистый иней на деревьях. Пустынные улицы смотрятся сказочно, завораживающе. Но эстетика городского пейзажа быстро затмилась неприятными предчувствием напряженной работы. Ну а как же иначе, если «посчастливилось» мне первого января трудиться? Да, сегодняшняя смена обещала быть «веселой» и насыщенной. Проверено опытом: к ночи тридцать первого декабря, количество вызовов значительно уменьшается. А вот к утру первого января, наши любимые сограждане начинают дружно заболевать и травмироваться.
Новый Год пришлось на сухую встречать, даже без капли спиртного. Употреблять символически я не люблю, иначе это получится, как песня недопетая или стих недосказанный. А выпить от всей широты души, предстоящая смена не позволяла. Посмотрел немного новогодний концерт заплесневелых «звезд», да и баиньки пошел, оставив супругу наедине с телевизором.
На работу на такси приехал. Нет не потому, что я избаловался. Просто в нашем городе ждать транспорт утром первого января, может только болезненно наивный человек.
Конференции не будет. Да и понятно, ведь вся администрация на каникулах. Но совсем без надзора нас не оставили. С раннего утра дежурит Евгений Юрьевич, заведующий оперативным отделом. Ходит-бродит без устали, бдительно всматриваясь в наши лица.
- Так, я не понял, это кто наркотики на подоконнике оставил?! – вдруг прогремел он грозным басом.
- Ой, это я, я! – отозвалась фельдшер Демидова, миловидная женщина лет пятидесяти.
- Я вас изнасилую, Эльвира Николаевна!
- Спасибо, не откажусь, Евгений Юрьевич!
Кстати сказать, знакомый полицейский был немало удивлен, услышав от меня фразу «оперативный отдел». Мол, с каких это пор, на «скорой» оперативники появились? Объяснил я ему, что этот отдел принимает вызовы и руководит бригадами, взаимодействует с дежурными службами, например, с полицией и пожарными, а кроме того, управляет госпитализацией больных и пострадавших.
Тридцать четыре бригады сегодня. Это много, конечно, но если вызовы посыплются, как из рога изобилия, то без дела никто не останется.
Первый вызовок прилетел около девяти часов. Дали высокое давление и головную боль у женщины пятидесяти шести лет. Ну правильно, психиатрическую бригаду, по факту превратили в фельдшерскую. Но брюзжи-не брюзжи, а ехать надо.
Больная, женщина с кисло-недовольным выражением лица, категорично потребовала:
- Так, бахилы, бахилы надевайте! Я только все убрала!
Ну что же сделаешь, напялили мы эти бахилы несчастные. Уж как-то очень не хотелось с конфликта смену начинать.
- Какое давление намеряли?
- 152/86.
- Так ведь не особо и высокое оно. Вы что-то приняли?
- Нет конечно. Вы сначала посмотрите меня, а потом укол сделайте.
- А давление впервые в жизни повысилось?
- Нет не впервые. Да что вы меня допрашиваете?! Делайте уже свою работу!
- Ложитесь, сейчас ЭКГ сделаем.
Как и ожидалось, на кардиограмме ничего криминального не появилось. Частота сердечных сокращений восемьдесят восемь. Давление 145/90 мм.
- Укол мы вам делать не будем, а вот таблеточки дадим.
- Да не надо мне ваших таблеток! Вы что мне тут голову-то морочите?! У меня своих таблеток вон целая коробка стоит!
- Успокойтесь, пожалуйста. При таком давлении никаких уколов мы не делаем, иначе…
- Да что вы мне тут ерунду-то городите! Вы работать не хотите, вот и все! Если сейчас не сделаете укол, я на вас жалобу напишу! Что, от Нового Года никак не отойдете, что ли? Не опохмелились?!
- Послушайте, уважаемая, я вам все сказал. Давайте обойдемся без хамства.
- Так, все, хватит! Я сейчас другую «скорую» вызову! Я в прокуратуру жалобу напишу, чтоб вас поувольняли к чертовой матери! Меня из-за вас вообще парализует! Как только не стыдно!
- Все, приятно было познакомиться.
- Как ваша фамилия?
- Врач Табуреткин. До свидания!
Нет, никакого зла на нее я не держал. Что поделать, судя по всему, женщина Новый Год в одиночестве встречала. Если встречала, конечно… В общем, не могу я ее судить и осуждать.
Только освободился, как сразу вызов пульнули. Ну надо же, дежурство на пожаре! Вызов для нашей бригады нехарактерный. За все время работы, мне всего раз пять приходилось на пожары выезжать. Что ж, поедем, лишь бы только без пострадавших обошлось. Со «светомузыкой» долетели быстро, за четыре минуты. Во всю полыхала квартира на третьем этаже «хрущевки». Ярко-оранжевое, бешеное пламя и густой черный дымище. Эвакуированные жители, человек пятнадцать, стояли на безопасном расстоянии, тревожно глядя на творящуюся беду. Пожарные быстро выполнили боевое развертывание. Стали тушить с лестницы.
- Ой батюшки, батюшки, бедные люди, приедут к пепелищу! – запричитала пожилая женщина.
- Ой ну надо же, бедные! Насрать мне на них, на бедных! Они развлекаться ушли и, наверно, чего-то не выключили. А моя-то квартира чем виновата?! Сейчас же все позаливают на хер! Я на эту семейку в суд подам! Сволочи поганые! – зло прокричала женщина средних лет с красным, от холода, носом.
- А у нас из-за них балкон и окна сгорели, квартира вся прокоптилась! Сделали нам подарок на Новый Год! – подключился молодой мужчина, прижимавший к себе плачущую женщину.
Вот, наконец-то, повалил густой белый пар. Значит, дело близится к завершению.
- Все, можете уезжать, в квартире никого нет! – отпустил нас руководитель тушения пожара и расписался в карточке.
Ну и хорошо. Главное, что никто не погиб и физически не пострадал.
Чем хорошо дежурство на пожаре, так это тем, что писанины мало. Только лишь время проставить, да пару предложений нацарапать: «За время дежурства обращений за помощью не было» и «Бригада отпущена во столько-то».
Сразу, как освободился, новый вызов пульнули. Поедем к даме пятидесяти трех лет, которой плохо после выпитого. Нда, у многих бытует убеждение, что чем сильнее напьешься и накуролесишь в новогоднюю ночь, тем более удачным будет предстоящий год.
В квартире находились трое: двое мужчин и дама, виновница торжества. Судя по лицам, все они были профессиональными алкоголиками. Кругом все неряшливо, грязно. На столе, среди безобразных объедков и окурков, торжественно возвышалась початая бутылка водки.
- Командир, тут это… Светке чёт <плохо> сегодня, даже похмелиться не может, блюет и блюет! Сделай ей чего-нибудь, а? Ну пусть баба поправится! – с надрывом в голосе, попросил один из джентльменов.
- Так а какой смысл ей чего-то делать, если она все равно пить будет?
- Не, ну как, ну похмелиться-то ей же надо?!
Да, логика железная, можно сказать, бронебойная. Болезная, с лохматыми короткими волосами, невообразимо опухшим и обрюзгшим лицом, лежала на грязном диване и томно постанывала.
- Чё делать-то, а? Хотела похмелиться, а никак не получается! Как выпью, так сразу блюю! Чего такое-то?! – трагично сказала она.
- Ну как «чего такое»? Значит, организм уже насытился алкоголем и больше не хочет. Водички нужно попить побольше и полежать.
- Да вы чего, издеваетесь, что ли?! На <…> мне нужна ваша водичка?! Новый Год же! Я чего, не человек, что ли?!
Все понятно, спорить дальше было бессмысленно. У Светки случилась подлинная трагедия, мириться с которой она не собиралась ни при каких обстоятельствах. Ну и сделали мы ей новогодний подарок в виде внутримышечных инъекций противорвотного и спазмолитика. Прям, как бригада Дедов Морозов для алкоголиков.
Вот и еще вызов. Психоз у мужчины семидесяти пяти лет, вызвала соседка. Знакомый больной, были мы у него примерно полгода назад, госпитализировали в психиатрический стационар.
Возле подъезда многоэтажки, нас встретил стихийный митинг из шести человек с гневными лицами.
- Долго ли он над нами издеваться-то будет, а?! Он же ссыт прямо на пол, нас мочой проливает! От него тараканы к нам стадами бегут! Он, в следующий раз, вообще нас спалит или взорвет! Каждый день по батарее стучит, никому покоя не дает! И ведь никому никакого дела нет! Толку-то что, если вы его в больницу положите? Полежит и опять вернется! Отправьте его уже в интернат! Тем более, он одинокий, жена умерла лет двадцать назад!
Дверь в квартиру была открыта. В нос ударил резчайший запах мочи. Аж дыхание перехватило. Кругом навалено какое-то отвратительное тряпье. Столы на кухне и в комнате, завалены объедками. Постель из некогда белой, давно превратилась в грязно-серую с желтыми разводами. Больной, весьма крепкий пожилой мужчина с длинными седыми волосами, суетливо ходил по комнате, наклоняясь и бессмысленно разглядывая валяющийся хлам.
- А ну-ка, пошла на <…> отсюда, <…>, пока я тебе башку не разбил! – накинулся он на соседку, зашедшую, было, вслед за нами.
- Так, всё, всё, успокойтесь, Сергей Михалыч! Давайте с нами побеседуем. Что у вас случилось, что беспокоит?
- Ну а что беспокоит? Вот, ноги болят. Голова болит.
- А почему у вас так мочой пахнет?
- Дык, а как же? Как же мне поссать-то ходить?
- Но ведь не на пол же?
- Ну а что на пол? Я же в своей квартире-то, ведь не к кому-то я хожу.
- А зачем по батарее стучите?
- Дык ведь они музыку включают. Все сразу, со всех сторон, и сверху, и снизу, и тут и там! А то петь и плясать начнут. Того и гляди, голова лопнет! Конечно, буду стучать! Они же специально надо мной издеваются!
- Ну а почему у вас столько хлама навалено?
- А какой хлам? Это всё нужное, всё денег стоит. Я вот займусь, всё перестираю, да продам. Ведь я один остался, жена от меня к другому ушла.
- Так ведь она же умерла давно?
- Да ладно, перестаньте! Вы откуда взяли-то? Вот только недавно я ее на улице встретил, из магазина шла! Жива-здорова она!
- А вы с ней разговаривали?
- Нет, она рожу отвернула и мимо прошла. А я что, за ней побегу, что ли?
- Ну что, Сергей Михалыч, давайте-ка собирайтесь и в больницу поедем. Надо подлечиться. Ведь вы сами сказали, что голова и ноги болят. Вот, как раз, вас там и поправят.
- Ну да, я помню, там хорошо было. Поехали. Вот только боюсь, как бы в квартиру кто не залез. А то ведь обчистят за милую душу! Здесь все соседи такие, что надо ухо востро держать, ни на кого надёжи нет!
- Не переживайте, мы все проконтролируем. Распишитесь вот здесь, что вы согласны.
В больнице Сергей Михалыча приняли без проблем. К сожалению, его заболевание необратимо, вернуть ему здравый рассудок уже не получится. Конечно, лучше бы таких больных в интернаты направлять, но заниматься этим мы, разумеется, не вправе.
Ну что, пора бы уже и пообедать. Но у Надюши были другие планы. Она нам еще один вызов запулила. Термические ожоги лица и обеих рук после взрыва фейерверка у мужчины двадцати восьми лет.
Жена пострадавшего, молодая женщина с красным от слез лицом, панически прокричала:
- Идите, идите быстрей! У него салют в руках взорвался!
Прижавшись к ней, громко плакала девочка лет пяти.
Сам пострадавший сидел на диване, откинувшись на спинку, и громко стонал от боли, временами переходя на рычание.
На лице - ожоги I-II степени. На обеих кистях были обожжены и значительно повреждены мягкие ткани. Да, травмы весьма и весьма серьезные. Как бы инвалидом парень не остался. Давленьице низковато – 100/70 мм, пульс частит. Уже шок начал развиваться. Обезболили мы его качественно, всю остальную помощь по стандарту оказали и в стационар свезли.
Классическая новогодняя жертва. Уж вроде по многу раз сказано-пересказано, что поджигать фейерверк нужно вытянутой рукой, не наклоняясь над ним. Сразу после этого – отбежать на безопасное расстояние. Если он не сработал, то подходить к нему можно не ранее, чем через пять минут. Не так давно, об этом по телевидению говорилось. Да даже если человек с этими правилами и не знаком, то их должен подсказать, хотя бы, инстинкт самосохранения. А уж додуматься поджигать фейерверк в руках, способен лишь потенциальный кандидат на Дарвиновскую премию.
Конечно же, не стал я никаких нотаций читать. Неуместно это, да и попросту глупо в сложившейся ситуации.
Ну все, наконец-то, обед разрешили. На кухне, подперев голову, сидела фельдшер Арина Меньшова. Грустно-задумчивым взором она смотрела в пространство, по всей видимости, думая о чем-то печальном.
- Что случилось, Ариш? О чем грустишь?
- Да ну, Юрий Иваныч… На вызове я сидела, в планшет всё записывала. Ведь я же одна работаю, мне помогать некому. А эти идиоты, муж с женой, решили, что я в интернете ищу, как лечить. Ну и скандал закатили. Сказали, что я тупая совсем. Ну не так, конечно, но смысл тот же. Кричали, что и диплом у меня купленный. Старшему врачу позвонили, он пытался им объяснить, а они его даже слушать не стали. Угрожали, что везде нажалуются, вплоть до министерства…
- Нда… Дураков все больше и больше становится… А тебе переживать не о чем, ничего предосудительного ты не делала. Пусть жалуются куда хотят.
- Так-то оно так, но больше не хочу я в медицине работать. Все желание пропало. Лучше уж сидеть где-нибудь в офисе за компьютером и ни за кого не отвечать.
- Погоди, погоди, Ариш, не горячись. Не руби с плеча, не надо. Вот отдохнешь, успокоишься и всё нормально будет. Всё пройдет.
- Нет, Юрий Иваныч, не пройдет. Я окончательно решила. За эти дни поищу вакансии, поговорю кое с кем. А уж после каникул уйду на фиг отсюда. Да и вообще из медицины. Хватит, наработалась…
Рассиживаться и разлеживаться не дали. Через сорок пять минут, прислали вызов. И опять дежурство на пожаре в многоэтажном доме.
Во дворе стояли два пожарных автомобиля. Однако, признаков горения не наблюдалось, рукавная линия не проложена, внешне всё спокойно, безо всякой суеты. Из подъезда вышли трое, взахлеб хохочущих, пожарных.
- О, у вас шестерка на машине! Вы шестая бригада, что ли? – поинтересовался один из них.
- Да, – говорю, – шестая.
- Ну тогда вы очень кстати приехали, прям, как знали! Там вас клиент дожидается в тридцать седьмой квартире, вместе с участковым. Идите быстрей, а то соседи его сейчас порвут, как тузик грелку!
- А что там было-то?
- Чайник на плите сгорел. Он в нем помидоры жарил.
- Это как так?
- А вот у него и поинтересуетесь.
- Обязательно, я ведь тоже так хочу.
На четвертом этаже было людно, шумно и нервозно. Вновь стихийный митинг. Но на этот раз, люди настроены более зло и решительно.
- Если вы его сейчас не заберете, мы ему самосуд устроим! – сурово сказала высокая, плотная женщина. - Выгоним на улицу, пусть замерзает на хрен!
- Ну, знаете ли, это уже перебор! – сказал я. – Давайте будем людьми-то!
И тут же раздался возмущенный гвалт.
- А он сам-то, человек, что ли?! Он свою мать убил в тринадцатом году, его на принудительное лечение отправили, лет пять он там пробыл!
- Вы бы хоть спросили, чего он здесь творит? Вон, почитайте, что на стене написано! – и люди расступились, чтобы мы смогли прочитать письмена, сделанные черным маркером на салатного цвета краске.
«Бутте ви все проклеты сволачи будит у вас у всех рак да будит так аминь»,
- Двери нам испакостил, то и дело г…м пачкает! Каждый раз обзывает по-всякому, угрожает! Да ладно нам, он и на детей может напасть! Он же весь подъезд держит в страхе! Это надо же так, психически больной живет один и никому никакого дела нет!
- Всё, мы всё поняли, сейчас разберемся.
В двухкомнатной квартире был, мягко говоря, беспорядок. Входная дверь и зеркало в прихожей, увешаны кусочками туалетной бумаги. Нет, не использованной, а с нарисованными крестами. Отвратная вонь, по всей видимости, теми самыми жареными помидорами.
Больной, высокий мужчина лет пятидесяти с одутловатым лицом, о чем-то нервно спорил с полицейским.
- Здравствуйте! Меня сегодня работать заставили. Сижу я у себя на участковом пункте, никого не трогаю, и вдруг смотрю, пожарные подъехали. Вот я и пришел. – сказал немолодой майор. – Оказалось, что Илья Василич сделал всем подарок. Что-то он совсем расчудился.
- Нет, а как я расчудился? Что значит «расчудился»? Долго ли вы меня гнобить-то будете, а? – возмутился больной.
- Ну например, помидоры жарили в чайнике, все сожгли, провоняли, соседям пришлось пожарных вызывать, – ответил участковый.
- И что дальше? Что в этом такого-то? Я у себя дома нахожусь, что хочу, то и делаю! Кого это <волнует>? – не отступал больной. – Кто вам дал право ко мне врываться?
- А с кем вы живете? – поинтересовался я.
- С родителями живу. С мамой и папой.
- Папа у него умер давно, а маму Илья Василич собственноручно жизни лишил, – пояснил участковый.
- Чегооо?! Вы чего это на меня наговариваете-то?! Вам грех будет! Я вас прокляну во веки веков, да будет так, аминь! – вскинулся больной.
- Илья Василич, а соседей вы за что проклинаете? – поинтересовался я.
- Как за что?! Они мне болезнь делают через стены, пол и потолок! И через кран тоже! Они мне мысли плохие вставляют! У меня все болит из-за них! Пусть спасибо скажут, что я их вообще не поубивал!
- А зачем вы бумажек с крестами понаклеили?
- Как зачем? А как мне тогда защищаться-то?
- Все понятно. Поедем, Илья Василич, в больницу.
- Да вы чего, совсем, что ли, обалдели?! Мне сегодня к теще надо, снег расчищать.
- И откуда же у вас взялась теща? Вы женаты?
- При чем тут женат? Теща – это мамина двоюродная сестра тетя Лида.
- Вот теперь понял, спасибо, что разъяснили. Но в больницу поедем обязательно.
- В какую больницу, вы чего?! Никуда я не поеду! Чего мне там делать? Вас соседи, что ли, подговорили?
- Илья Василич, давайте так. Мы имеем право госпитализировать вас принудительно. То есть, полицейские наденут наручники и привезем мы вас в больницу под конвоем. Но в этом случае, вы будете лечиться, минимум, полгода. Раньше ни-ни. А вот если вы поедете с нами добровольно, то пролежите, примерно, месяца два. Понимаете разницу?
- Так значит, всего два месяца?
- Примерно так. Ну может, три. Но согласитесь, это же лучше, чем полгода? Правильно?
- Ладно, поехали. Но вам, все равно, грех будет!
В общем, согласился болезный на добровольную госпитализацию, что и подтвердил своей драгоценной подписью. Ну а мы заработали очередной грех. Ладно, что уж там, как говорится, не согрешишь – не покаешься.
Прилично мы на этом вызове проволынились. Пока беседовали и уговаривали, пока ждали, когда Илья Василич документы свои найдет и соберется, потом в приемнике долго пробыли, на все около двух часов ушло.
Все отписал, освободился. Теперь поедем на боль в груди к женщине пятидесяти двух лет.
Двухэтажный загородный коттедж за высоченным забором. Иллюминация в окнах.
В прихожей нас встретили аж пятеро празднично одетых дамочек с уложенными волосами.
- Сколько можно вас ждать-то? Ведь сорок минут назад вызвала! – скандальным голосом высказалась одна из них, в полосатой кофточке, видимо, хозяйка. – Так, бахилы надевайте, иначе вы мне тут все обшлёпаете! Пойдемте за мной!
Привела она нас в просторную спальню с огромной, массивной кроватью.
- Что случилось? Что вас беспокоит?
- У меня был сердечный приступ. Вот здесь, в левой стороне, вдруг кааак пронзило! Даже вдохнуть не могла!
- А сейчас болит?
- Нет, ничего не болит.
- Хорошо, сейчас ЭКГ посмотрим.
Как и ожидалось, на кардиограмме ничего страшного не было, ритм синусовый, с частотой 72 уд/мин. Давление 130/80 мм.
- Татьяна Витальевна, на данный момент, все у вас в порядке. Это не сердце болело, а была межреберная невралгия.
- Какая невралгия?! Боль-то была в левой стороне, там, где сердце!
- Кардиограмма нормальная. Болело у вас не сердце, а межреберный нерв.
- Так вы что, меня вообще без помощи оставите?!
- А какую помощь вы хотите? На данный момент, ничего «скоропомощного» у вас нет.
- Ну-ну, всё с вами ясно! Торопитесь Новый Год отмечать, что ли? «Трубы горят» и выпить охота?
- Татьяна Витальевна, я вам всё объяснил. До свидания, уважаемая! С Новым Годом вас!
- Нет, а почему вы мне так отвечаете-то?! Я за что налоги плачу?! Вас, таких горе-врачей, надо с работы выгонять! Я на вас в суд подам! У меня свидетели есть!
- Не нужно расстраиваться. Все будет хорошо и мы поженимся, а дочку Васей назовем!
- Чтооо?! Вы смотрите, хамло какое, а?! До седых волос дожил, а такие вещи говоришь женщине! Ну-ка давайте, уматывайте отсюда, пока я полицию не вызвала! – исполнила она заключительную арию.
- Кошмар! Кошмар какой! Ужас! Да это что такое?! Как не стыдно?! – вторил ей хор подружек.
- И вам всего хорошего!
Хм, такое чувство, что «скорую» она вызвала, уже заранее запланировав скандал. Ну да, есть такой тип людей, которые жить не могут без того, чтобы не выплеснуть негатив на окружающих. Видать, удовольствие получают.
Вот и ещё вызовок, надеюсь, что последний: травма лица у женщины сорока трех лет. Ну что ж, поедем, посмотрим.
На лестничной площадке, нас встретил весьма поддатый мужчина средних лет.
- Командир, тут такое дело… В общем, Гоша Надьке по морде надавал. Понял, да? Мы гулять ходили, и он ее на улице к кому-то приревновал. Теперь у нее вся рожа разбита! Понял, да? А он убежал, <гомосексуалист>!
Неопрятная, основательно прокуренная двухкомнатная квартира. На табуретке - корявая и кривобокая искусственная елка. Стол с остатками закусок, под которым стыдливо спрятались три пустых водочных бутылки. Виновница торжества сидела на диване. Всё её лицо представляло собой одну сплошную гематому. Напротив нее стояла женщина, на чем свет стоит, честившая неведомого Гошу и насылавшая на него нецензурные проклятия.
- Надюх, не прощай его, козлину! Пиши на него заяву! Я тебе говорю, давай ментов вызовем, ну ты чё, а?!
- Да ну на <…>, Катюх, я пацанам скажу, они его ващщще изувечат! – прошепелявила разбитыми губами пострадавшая.
Так и пришлось моим парням Надюху под руки водить, ведь глаза-то у нее закрылись полностью. В стационаре диагностировали у бедолаги перелом скуловой кости, костей носа и закрытую черепно-мозговую травму – сотрясение головного мозга.
Вот и закончилась моя полставочная сменка, как и положено в последнее время, с приличной переработкой. Хотя, повезло мне, что как раз бригада в соседний с моим дом ехала, и захватили они меня.
А на следующий день пришли к нам в гости наши дачные соседи Федор с супругой своей Евгений Васильевной. Оба, на удивление, трезвенькие, прилично одетые, со светлыми, добрыми лицами. Посидели, песенок приличных попели, поговорили душевно. Так что, вопреки обыкновению, всё хорошо закончилось, безо всяких безобразий. А Федор, кстати сказать, вновь в медицину вернулся. Теперь в областной больнице работает. Сантехником.
Все фамилии, имена, отчества, изменены.