Глава 25
– Ай, – сказал Антон. – Не надо вот этого. Пусть будут… шрамы… Они украшают мужчин.
Но мама безжалостно прижала к ссадине ватку с перекисью. В детском саду её ежедневно умоляли чего-то не делать, и она привыкла не идти на поводу у пациентов. Пусть Антон был и покрупней обычного посетителя её кабинета, но на этот случай у неё был ещё опыт из воинской части. И командовать попавшимся ей в руки раненым она принялась с энтузиазмом.
– Шрамы. Но не синяки и ссадины. А шрамов как раз не останется. Не надо дёргаться, посиди спокойно. Повезло, очки не разбили, это бы всё очень усложнило.
– Коварная ты, Ленка, – вмешался папа, – к живому человеку с медициной. Без наркоза.
– Без наркоза, – повторил Колька, которого до их появления уже уложили спать, но остаться в постели, когда вокруг происходит столько интересного, он, конечно, не смог. Тем более что привела Лиза не кого попало, а самого легендарного охранника из «Евы», владельца потрясающих раций, в которые можно петь.
Папа полез на шкаф, где у него стояла бутылка какой-то адской настойки, подаренной деревенским армейским товарищем.
– Вася! – строго сказала мама. Но это уже было бесполезно. Папа – не малыш, не парень-срочник и не гость с разбитой физиономией. Его укротить не так-то просто.
Антон прижал к носу выданный ему бумажный платок и вздохнул.
– Чего они от вас хотели-то?
– Закурить, – усмехнулась Лиза.
– Всё никак не накурятся, – мама ещё раз оглядела пациента и решила, что всё в порядке. – Ты-то не куришь?
– Бросил в пятнадцать лет, – отчитался Антон.
Лиза тяжело вздохнула. Плакать ей или смеяться – неясно. Всё произошло слишком быстро, и она не успела определиться с эмоциями. Компания соседа Витьки была хоть и дурная, но на прохожих, не выдавших им сигаретку, эти парни не бросались. Обычным их максимумом было отвесить пошлую шуточку вслед проходящей девушке. Сидели себе на лавочках, воспринимаясь как привычный декор двора, пили пиво и трепались непонятно о чём. Но Антон спровоцировал драку сам. Неизвестно, чем это вообще могло кончиться, если бы из подъезда не появился папа с мусорным пакетом и, не растерявшись ни на секунду, принялся орать на дерущихся, а потом и врезал Генке пакетом по спине. Пакет треснул, компашка собралась было разбежаться, но, разглядев, что это не кто-нибудь, а Лизин папа, человек, уважаемый всей шпаной, даже помогли ему собрать с земли выпавший мусор. Лиза тем временем запихнула Антона в подъезд и, несмотря на его невнятные возражения, загнала в квартиру в лапы маме. Тогда ей казалось, что за краткие мгновения драки его всё равно могли покалечить. И только мама с этим может разобраться…
– Но молодец, – заявил папа, разливая наливку. – Один против троих. Хотя, конечно, если бы я не выскочил с секретным оружием…
На стакан Антон поглядел с подозрением, но отказываться не стал.
– Спортсмен, служил или просто любитель подраться? – поинтересовался папа.
– Первое, второе и третье тоже, – ответил Антон. И, глянув на Лизу, добавил: – Иногда. Изредка. Под настроение.
Мама поставила перед Колькой чай с размешанным в чашке сгущенным молоком. Если уж тот подхватился, не уснёт, а то ещё и примется бегать по квартире. Лучше накормить и напоить так, чтобы бегать не захотелось.
А папа, разумеется, тут же начал расспрашивать Антона об армии – где служил, когда, какой род войск. Обычно эти разговоры затягивались, и Лиза пошла в комнату – переодеться. Сидеть в платье от Марко рядом с неаккуратным братцем было неразумно. Снимая платье, Лиза вдруг поняла, что не чувствовала себя в нём сколько-нибудь неловко. Надела и забыла. Словно была на показе в привычных джинсах, в той одежде, которую носила годами и ощущала, как вторую кожу. Вот это да, как, оказывается, можно быстро измениться. Лиза, ненавидящая платья, вдруг снимает с себя вещь и понимает, что снимать-то её не так уж и хочется…
Она уже просунула голову в ворот футболки, когда вошла мама. Спросить, кто он – ещё один молодой человек, с которым она увидела свою дочь. Что-то часто они начали появляться под окнами.
– Мам, – шепотом сказала Лиза, – это тоже с работы. Точнее, Антон – из рекламного агентства, они устраивали показ новой коллекции.
И, припомнив мамины выводы о семье Маргариты, добавила:
– А ещё это тот самый милый несложный мальчик, который дал Ждановой заниматься карьерой, пока рос. И лучший друг прикреплённого ко мне двоечника Вовы.
Мама зависла, пытаясь обмозговать все вводные. Поразмышлять в своё удовольствие ей не дали – в комнату влетел Колька, выгреб из-под стола детали конструктора и завопил, что он уже ждёт. Следом пришёл Антон, благоухающий кроме всего, что употребил на показе, ещё и папиной наливкой.
– Тут у меня колёса, – трещал Колька, – а тут стёкла, которые можно поднимать и опускать, это мама велела хранить отдельно. Наступишь – и они треснут.
Антон уселся на пол среди конструктора и жалобно посмотрел на маму:
– Голова кружится и мутит. Это сотрясение мозга?
– Это Васина бутылка, – уверенно сказала мама. – А вообще уже очень поздно. Коля, тебе пора спать. И Антону пора. Ты как будешь добираться?
– На такси. Машина… Наверное, так и стоит внизу, я же просил подождать.
– Счётчик, – перепугалась мама, – там, наверное, столько набежало!
Колька заныл, но его уже никто не слушал. Лиза накинула плащ.
– Я дойду с Антоном до машины.
– Прослежу в окно, – согласился папа. – Чтобы никаких курильщиков.
Они вышли в подъезд, и на лестнице Антон вдруг повернулся к ней. Они оказались будто одного роста и смотрели теперь глаза в глаза.
– Ссадина – ужас, – вырвалось у Лизы.
– И фингал будет, – согласился Антон, снимая очки. – Хотя, может, и не будет. Если ты подуешь.
– Подую?
– Просто у тебя матушка маньячка, сразу бросается на людей с перекисью. А когда я маленький падал, мама просто дула на коленку или на локоть. И всё проходило.
– Ну, если это так помогает, – Лиза осторожно дунула куда-то в район ссадины. Прекрасно понимая, что ничем это не поможет и сейчас Антон шутит. Почему-то его развлекают подобные шутки.
– Помогает, но если бы ты ещё и поцеловала…
Лизе стало совсем не смешно и не легко, как бывает, когда всего лишь развлекаешься. Сердце подпрыгнуло, она тяжело сглотнула и, не дождавшись, что Антон отвернется и пойдет дальше вниз, что окончательно превратило бы всё в несущественный трёп, ткнулась губами в ссадину.
– Проходит, – заявил Антон, непроизвольно дёрнувшись. Конечно, ему было больно. Но он продолжал врать. – За секунды! А можно как физиотерапию? Каждый день, дней десять подряд?
– И ты будешь приезжать в «Еву»? – собственный голос показался Лизе странным.
Антон помолчал, что-то соображая, и понёсся вниз, прыгая через несколько ступенек:
– Не провожай, уже поздно!
Вернувшись в квартиру, Лиза ощущала себя совершившей восхождение на Эверест – уставшей до последней степени, вымотанной до крайности. Наступив на острую лего-деталь, Лиза даже не нашла сил отругать Кольку. Она принялась расправлять постель.
– Правильно, доченька, – одобрила мама, – уже пора спать. Не волнуйся, никакого сотрясения мозга у этого твоего Антона нет.
– Он не мой, он Юлианин. Кажется, – сказала Лиза в подушку. Нет, всё же странные у Антона и Юлианы отношения. Он уезжает провожать Лизу, она остаётся на показе. Лиза точно не смогла бы переваривать такое спокойно. Ей хотелось бы, чтобы он был с ней и только с ней.