Глава 16
За столом секретаря новенькая Вика ковырялась в каких-то бумагах. Окинув её взглядом – грудь можно было узреть поверх стола, а ноги – под ним, Антон вынес приговор – вешалка для шмоток обыкновенная. Нельзя сказать, что он был против и вешалками никогда не интересовался, но в эту минуту вдруг почувствовал, что отбраковал эту Вику по какому-то ему самому неизвестному принципу. Для чего-то она не годилась, только неясно – для чего. Возможно, на её груди не удержалось бы пирожное?
– Лиза где? – спросил он.
– Так она с сегодняшнего дня у экономистов сидит, – выдрессированной секретарской улыбкой одарила его Вика.
– А Маргарита Рудольфовна?
– Уехала в «Ай ти», будет скоро.
Приоткрыв дверь в экономический отдел, Антон увидел Лизу за крайним к двери столом. А на Лизе – то самое платье, в котором она была на вечеринке, где он уронил стенд с пуговицами. Махнув Лизе, чтобы вышла, он сразу поделился и впечатлением от её вида:
– Выглядишь отлично. А повод? Собираешься куда-то вечером?
– Не собираюсь, – сказала Лиза. – А поводов несколько.
– Мне чрезвычайно интересно.
– Хорошо. Во-первых, у меня радость – я теперь буду работать по специальности. Всё-таки, согласись, кофе и почта – не тот размах. Во-вторых, нам дали зарплату, а мне Маргарита Рудольфовна – ещё и премию. Почему не купить красивую вещь? Но самое главное…
– Да, хочу знать главное.
– Меня, кажется, всерьёз заинтересовал один молодой человек, – поделилась Лизонька. – И, наверное, это смешно, но впервые в жизни мне захотелось выглядеть лучше, чем обычно, не ради работы, а ради кого-то.
Антон внимательно посмотрел на Лизу, потом мимо Лизы, раздумывая: всё-таки она странная. Надела платье ради кого-то, но вечером никуда не собирается. Пытается обжиться в этой шмотке, привыкнуть? В одном из их недолгих разговоров Лиза сказала, что не мыслила себя в модном доме ещё и потому, что не слишком интересуется модой и не испытывает душевного подъёма, глядя на одежду или её покупая. Особенно мало её интересуют сугубо женские штучки – платья, юбки. Джинсы, по крайней мере, удобны. Это Антона не так уж удивило, был он знаком с моделью Ирочкой, которая тоже терпеть не могла платьев. Надевала их только на подиуме, а в обычной жизни носилась везде в джинсах, коих у неё было бессчетное количество… Но не стоять же тут, сравнивая Лизу с Ирочкой и решая, насколько она оригинальна.
– Этот кто-то будет счастлив, – сказал Антон. – А вот мне ты нравишься и в джинсах.
Не думает же она, что цветы и тот игрушечный котёнок – это просто так. Девушки всегда чувствуют, когда они нравятся. И даже склонны преувеличивать. Так что Америку он Лизе не откроет. Вот только, похоже, ей он по барабану, она всерьёз заинтересована другим.
– А я хотел сказать, что нашёл работу. Ухожу в пиар-агенство к подруге. Она открыла собственное. Собирался пригласить тебя посмотреть офис. Вечером.
Офисом он ограничиваться не собирался и думал – после они ещё куда-нибудь поедут. В какой-нибудь клуб, а потом он отвезёт Лизу домой. Но как быть с этими планами теперь?
– Поедем, – согласилась Лиза, – это очень интересно!
Выйдя на крыльцо офиса, Антон обнаружил, что Вовка укатил на задание, и это, наверное, было хорошо. Стой Лучников тут – захотелось бы ему пожаловаться. Вопрос только – на что. Что его отвергла девушка, с которой у него, в общем-то, ничего и не было? Не дождалась, когда он определится, зачем ему всё это надо, и у них начнутся серьёзные отношения? Заинтересовалась другим раньше времени? Когда только успела! Подозрение пало на прилизанного Полянского-младшего – он ведь подвозил Лизу домой, мало ли, могли и позже пересечься. Хотя кто ей мешает втрескаться в соседа, в бывшего однокурсника, на которого раньше не обращала внимания и вдруг встретила в маршрутке, в системного администратора компании? Вот уж кто вечно крутится по всему офису.
– Нет, – сказал Антон себе, – этот рыжий недоросток исключён.
Да какая разница, кто он. Дело не во внешней угрозе, дело в самом Антоне. Когда он сказал Лучникову, что никогда не ухаживал за девушками, это была полуправда. Та сторона правды, в которой легко признаться. Так вот сложилось, что в койке с противоположным полом Антон оказывался раньше, чем совершал нечто, что можно идентифицировать как ритуал ухаживания. Были кафешки, букеты и вечеринки, но никогда ничего продолжительного. Вторая сторона правды заключалась в том, что те девушки, с кем он общался долго и которые нравились не внешне, а как личности, в постель с ним не попадали. Невзирая на те же символические букеты, кафешки и проведенные вместе вечеринки. Говорят, молодые мужчины и молодые женщины дружить между собой не могут, это удел умудрённых пенсионеров или тех, кто глубоко женат и по принципиальным соображениям не изменяет жене. На Антоне эта народная мудрость не срабатывала. У него всегда были подруги – женщины, с которыми так здорово поболтать, сходить куда-нибудь, вместе подготовиться к экзамену, поработать или отдохнуть, заняться чем угодно кроме секса. Последние четыре года главной такой его подругой была Юлиана. Так и получалось, что женщины словно делились для Антона на три группы. Непривлекательные никак, привлекательные для мозга и привлекательные для остального организма. В этом он пошёл в отца. Тот тоже умел дружить со сногсшибательными умницами, но любил только маму. Отцу повезло – он рано встретил ту, которая соединила в себе все нужные для счастья качества. Антон не встретил. Дотянул в полном спокойствии до двадцати четырёх лет и наткнулся на одуванчик в матушкиной приёмной. Решил, что нужно действовать, но как именно – так и не определился, ведь не понял, в каком лагере будет Лиза. Завлечь её к себе домой на ночь было бы заманчиво, но правильным не казалось. А записать в подружки… При взглядах на боевых подруг не должно скакать сердце и сосать где-то под ложечкой, словно забыл утром поесть. Узнав, что твоя просто подруга кем-то заинтересовалась, не злишься и не начинаешь анализировать – кто он. Юлианочка вышла замуж, и Антон даже счастлив, что ей достался такой богатый и любящий тип, что способен подарить целый бизнес. Скажи ему сейчас одуванчик, что намылилась в загс… Фантазия была неприятной, Антон помотал головой и ощутил, сунув руки в карманы и бродя по крыльцу офиса – пять шагов в одну сторону, пять в другую, – что испытывает не что иное, как страх. А вдруг это то, чего ему так не хотелось, от чего в четырнадцать лет он зарёкся и что довольно успешно избегал? Вдруг он влюбился, а не осознал это только потому, что не хотел?
И думал – спешить некуда. Пройдёт ещё день, неделя, месяц, он поймёт, к какому отряду нужно причислить одуванчик, и уже тогда к цветам, кафешкам и котёнку добавится что-то ещё – платоническое или телесное. И тут выясняется, что месяца у него нет. Возможно, нет и недели. И ещё – сейчас он ничего не соображает и не может сформулировать главное – а что делать? Катиться, куда тебя несёт, или взять себя в руки, остановиться и порадоваться, что всё не зашло слишком далеко?