Начало
Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Я не стал рассказывать Асе о нашем с ребятами разговоре, побоявшись, что она вновь начнет себя винить. А мне это было ни к чему. Я знал, что что-то надвигается. Чувствовал это где-то глубоко внутри. Я еще не знал, что это, но на языке отчетливо горчил привкус неотвратимости.
Моя маленькая ундина больше не подвергалась нападкам мира, и сенсорный шок ей больше не грозил. Однако она все равно оставалась самой уязвимой и самой чувствительной к нему.
Мне это не нравилось, и мы стали развивать ее таланты управлять другими стихиями. Сначала попробовали при постройке дома. Это было удивительно. Роща предоставила нам сухие ветви, что можно было жечь и лианы с тонкими гибкими деревцами, чтобы свить над нами крышу.
И мы еще не придумали, что именно сделать, когда вдруг я услышал Асин возглас.
– Я случайно, честно! – пробормотала она, глядя то на нас, то на веточку дерева в своих руках. Определенно мертвая еще несколько минут назад лоза пустила побеги.
– Милая, я верю. – я аккуратно забрал из ее рук веточку. – Просто так бывает. Ты случайно воду не пыталась через дерево пропустить? – я пытался мысленно найти хотя бы какое-то объяснение случившемуся.
– Нет. – Ася задумчиво осмотрелась. – Не воду. Все вместе. – она вдруг стала какой-то отстраненной и спокойной. – Просто я вдруг подумала, можно ли оживить неживое. Для дерева нужна вода, свет и кислород. По крайней мере, это то, что я запомнила из школьного курса ботаники. Не знаю, что может быть нужно деревьям этого мира, но вдруг я почувствовала, как стихии смешиваются, распределяются в руках и концентрируются в обломке дерева. А потом она выпустила побеги. Я удивилась.
Девушка закончила рассказ и подняла взгляд.
В ее глазах мелькали искорки. Я не знал, мое ли это воображение, или же память решила вдруг подкинуть то, что я хотел забыть, но на сердце стало горько. Когда-то я уже видел такие глаза. Но ведь этого не может быть!
– Ной? – Ася очнулась, ее отстраненность ушла, и она погрустнела, чутко уловив мое настроение. – Я что-то не то сделала?
– Нет, милая, – ласково коснулся я ее волос, – ты все сделала правильно. Даже не знаю, за что мне такая талантливая жена? Твои способности чувствовать мир и управлять несколькими стихиями удивляют даже меня. Однако сейчас нам с тобой это на руку, разве нет? Я уверен, что ты сможешь сделать еще очень многое.
– Я пробовала еще управлять другими стихиями. У меня получаются мелкие детали, но нет… – она замялась. – Не знаю, масштабности что ли?
– Милая, я могу поднять волну до небес и уничтожить большую деревню. При этом же могу манипулировать водой на очень тонких материях, как преломление света и маскировка. Но я владею только водой. Ты же – многогранна. Да, может тебе и недоступны большие масштабы. Однако тебе доступно то, чего не можем все мы. Вист – песчанник, с землей у него не получится пообщаться. Эль – человек, художница. Если она свяжется брачными узами с Азулле, ей, возможно, станут доступны либо его умения, либо разовьются ее собственные. Сейчас самая сильная среди нас – только ты. Разве ты не рада?
Я чувствовал, что моя маленькая капелька отчаянно боится оказаться бесполезной. А потому указал ей именно на это. Судя по ощущениям, мне удалось. В ее эмоциях как будто просветлело. Она улыбнулась.
– Самая сильная, говоришь? – хитро сощурилась вдруг она.
А потом повернулась к нашим неумелым попыткам уговорить лианы собраться в подобие жилья. И замолчала. Однако вдруг трава на месте будущего дома стала расти вверх, оплетая сучья. Те, выпустили побеги, как веточка недавно в ее руках.
Это было удивительное зрелище.
Послушные ее воле, материалы выстраивались так, как нужно было Асе. Ветер поднимал то, что ожить было боле не способно, и укладывал подпорками для остального.
А потом налетел порывом, прогулялся по Роще и принес листья.
Эль, открыв рот, наблюдала за чудесами, что творила моя Ася. А она сама как будто бы жила сейчас в своем маленьком мирке, повелевая стихиями, что слушались каждой ее мысли.
Я рискнул потянуться по узам к своей второй половинке и замер, разглядывая то странное сияние, что сейчас творилось в ее разуме.
Это действительно было удивительно и красиво. Прекрасно. Даже, наверное, нет слов, чтобы описать эти чувства, что возникали при взгляде на нее.
И вдруг испугался. Что моей милой вдруг не станет, что она растворится в этом сиянии мира, что я больше никогда не смогу найти ее.
И я потянулся и обнял ее, пряча в своих руках от родного, но ставшего вдруг угрозой, Мира Упорядоченного Хаоса. Каким бы я ни был, Хозяином Вод, Водяным, или просто одним из сильнейших Повелевающих в будущем, сейчас я боялся, что у меня отнимут то, что позволяло сохранять рассудок.
Ася же повернулась у меня в объятьях и улыбнулась. Светло и солнечно. Так, как будто бы у нас нет никаких проблем.
Последние лианы вились по крыше готового двухэтажного домика, закрывая последние прорехи. А она стояла и улыбалась мне, пряча глубоко внутри себя страх и неуверенность, что жили в ее кошмарах, что мешали ей просто наслаждаться жизнью.
Она так хотела согреть меня своим солнцем.
И не хотела грузить меня своими проблемами.
Маленькая девочка, человек, хрупкая и такая сильная. Ундина, чья любовь была сильнее всего. Я не мог даже сказать ей как сильно любил ее я. И мы оба, как нерадивые дети, прятали внутри то, чем надо было бы поделиться.
Страх. Неуверенность. Прошлое.
Недосказанности могут убить.
Я знаю это. Однако мы оба, зная об этом, молчим. Молчим, потому что не хотим огорчать друг друга. Потому что оба знаем, что слова ничего не изменят. И потому что нам не хотелось портить грустью и страхом те спокойные дни, что у нас были сейчас.
Тот месяц, на который я потерял ее, слишком сильно ударил по нам обоим. Я подвел ее. Не выполнил свое обещание защищать. Клятву, что принес в день свадьбы. И пусть Ася простила меня за это, глубоко внутри еще живет эта вина. Даже если я ничего не мог сделать. Даже если…
Всегда в мыслях будет вертеться пресловутое “а вдруг”.
Но сейчас необходимо затолкать весь этот негатив глубоко внутрь, чтобы она не почувствовала, не услышала. И улыбнуться.
Так, как будто бы все хорошо.
***
Над головой сияло солнце. Ручей призывно шелестел, рассказывая свои маленькие истории. День в долине выдался солнечным, впрочем, как и все предыдущие.
Нам решительно не было чем заняться.
Главы рас, что жили тут, звали нас на совет только один раз, вызнавая все, что только могли.
И да, нам пришлось все же рассказать о путешествиях во времени и между мирами. Как оказалось, МУХ сейчас активно развивал это направление, и основные территории уже поставили центральные Врата для неугомонных путешественников.
Новости в долину приходили регулярно, однако же, ее жители пожелали все равно оставаться отрезанными от основных территорий. У каждого была своя причина, которую они не спешили рассказывать чужакам. Мы же в свою очередь не лезли в их дела. Еда была, крыша над головой тоже. Мы были здоровы и полны сил.
И единственное что докучало – скука.
Делать было решительно нечего.
Я продолжал обучать мою Асю, Вист и Вириэль налаживали отношения. Или же пытались это сделать. В любом случае, жизнь текла так мирно и спокойно, что становилось даже страшно.
Потому что слишком много оставалось вопросов, на которые мы не могли дать ответ. Потому что моя Ася все еще была связана с миром, который стремился пообщаться с ней как с лучшей подружкой.
Частенько к нам на опушку забегал Мирк. Маленький Сказа еще не осознавал, какую роль он сыграет в нашей жизни. Пока ему, как и любому другому ребенку, было просто любопытно.
И Азулле, неожиданно для самого себя, вдруг начал общаться с этим маленьким вредным мальчишкой. Рассказывал ему легенды Пустыни, истории из детства и еще многое другое.
Роза же пока оставалась безучастна ко всем нашим попыткам вновь открыть Врата и попасть, наконец, домой. Иногда мне казалось, что этот цветок обладает собственным подобием разума. Он по-прежнему оставался ярко-синим, точно ночное небо, и золотые звезды по-прежнему сияли с бархатных лепестков.
Только почему мне казалось, что сияют они как-то ехидно, периодически подмигивая?
А может быть это все лишь потерянность. Кто же любит выпускать ситуацию из рук? Да и догадки в голове мелькали одна хлеще другой, и так не хотелось, чтобы даже одна из них оказалась верной.
– Скучаешь? – в поле зрения мелькнули русые волосы и смешливые глаза моей жены.
– Ты уже не с подругой?
Ася устроилась рядом, разглядывая облака на небе. Она какое-то время помолчала и заговорила. Тихо, спокойно, чуть грустно.
Она говорила о том, что случилось после ее похищения. О том, как была испугана и как разговаривала со Стасей у себя в голове. О том, как чувства перемешивались в чудовищный коктейль, и как плохо ей порой было. О том, что она придумывала, чтобы сбежать, и о том, что ни на секунду не переставала думать обо мне.
О том, как не могла плакать и о том, как счастлива была, когда, наконец, полились слезы.
Она говорила мне о многом, о том, чем я даже не догадывался. И, наконец, о том, о чем я знал, но видел под другим углом.
А еще она говорила это лишь сейчас. Потому что чувствовала – я не пойду убивать Азулле за его выкрутасы. Не буду заниматься самокопанием так сильно, как мог бы.
Потому что сейчас я могу обнять ее и почувствовать живое тепло. Потому что сейчас она рядом со мной, а страшные вещи забываются с течением времени. И пусть прошло всего несколько дней, она чувствует, что я пойму.
Продолжение
