Юмористический рассказ для релаксации мужского мозга
История сия имела место быть, аккурат в канун наступающего, нового, тысяча девятьсот семидесятого года. В гараже богатого колхоза – миллионера, процветающего, и неустанно кормящего многонациональное население государства, на ниве грузоперевозок, несли свою нелегкую трудовую вахту, двое неразлучных друзей, и по совместительству кумовьёв, Васёк и Федюня. Они давно уже приобрели статусы, один – «Савельич», другой – «Данилыч», но в силу их легкого характера, общительности и доверчивой наивности, так и остались «Васьком» и «Федюней». Оба, мужественно преодолевая всяческие жизненные невзгоды, как они говорили - «в тяжелые минуты», взбадривали себя «эликсиром храбрости» с полки соседнего Сельпо. «Тяжелыми минутами» объявлялись, пятница, по негласным законам являющаяся «Днем шофера», зарплата, множество светских и религиозных праздников, поломка и успешный ремонт вверенной им техники, а так же траурный день после «взбучки», полученной от «благоверных», после нештатной «тяжелой минуты».
Васек, небольшого роста, кругленький мужичок с оттопыренными ушами и носом «пуговкой», был «властителем» колхозного грузовичка – УАЗика. Более крупной техники ему доверить было невозможно, так как, даже при наличии подушки под «пятой точкой», ему надо было устанавливать дорогостоящий перископ, что было очень накладно даже для колхоза – миллионера. Федюня был полным антиподом своему закадычному куму. Долговязый и неуклюжий, с костлявыми приплюснутыми ушами и длинным горбатым носом, умеющий, не сходя с подножки, протереть сразу обе половинки лобового стекла, вызывая завистливое восхищение шофёров. Управлял он видавшим виды, потрепанным ЗиСом, под индексом 150, тогда ещё в достатке пылившими, и исходящими клубами пара, из под распахнутых створок длинного «крокодильего» капота, на проселках необъятной родины. Но, что их роднило, это полное отсутствие унынья и меланхолии. Радостное выражение никогда не покидало их лиц, даже если взрывались два задних колеса одновременно.
Началось все с того, что Федюню, копавшегося в уставших и больных внутренностях своего измученного работой железного коня, каким-то загадочным движением поманил к себе заведующий гаражом- Кузьмич. Федор, кряхтя и извиваясь, выполз из подкапотного пространства, которое было ему явно не по размеру, и поковылял на затекших ногах в «святая святых» завгара, склад запасных частей, вожделенных для любого, кто крутил баранку колхозного Буцефала, шепотом отпуская нелицеприятные словечки в адрес гаражного руководства.
-Забирай, твое! – коротко каркнул Кузьмич тоном великого благодетеля. – Давно же клянчил! На столе лежали шесть новеньких свечей зажигания, и карбюратор в промасленной бумаге.
- Вот он! Вот он, конец моих мучений! – подпрыгнул от радости Федюня, явно не учтя несоответствие своего роста невысокому потолку. Потолок обиженно и гулко загудел.
– Кузьмич! Родненький! По гроб не забуду!- И бабочкой, забыв про затекшие ноги, запорхал к своему старому, больному ЗиСу, с лёту воткнувшись в стоящий на пути УАЗик, с дремлющим в нем Васьком, и едва не перевернув его. Второй раз испытав прочность лба, и пощупав быстро набухающую «гулю», Федюня вернул себе адекватное состояние.
-Вася! Вась! – заблажил Федюня, дергая ручку дверки. – Проснись, чертяка!
Васек, продрав глаза, осоловевшим взглядом таращился на друга:– Ты чо? С кузова рухнул, что ли? -И тут увидел в руке друга помятый, замусоленный «трояк». Выражение Васиного лица приняло осмысленное выражение.
- Дуй в «кильдим» (на местном наречии – Сельпо), вези «беленькую», рупь сам добавишь. Обнову полоскать будем.
Еще не поняв, о какой обнове идет речь, Васек по – военному выдал:
– Есть! Я мигом! -Взвизгнул стартер, и описав полукруг, выбрасывая из под колес гравий, УАЗик, подпрыгивая на кочках резво исчез за воротами гаража.
Федюня, ласково поглаживая две, солидного размера бугристости на голове, прихватил свечной ключ, и по пластунски вползая по крылу, заполнил собой подкапотное пространство, принявшись с ловкостью великого Гудини, менять долгожданные свечи. Загудел сигнал. Федюня вывернул голову, едва не порвав связки, и увидел в лобовом стекле лихо затормозившего УАЗика, и руку с поблескивающим «эликсиром». Поспешно набросив на свечи высоковольтные провода, стал осторожно, виляя задом выползать из чрева ЗиСа.
- Ну, разливай, Васек! – довольно проговорил Федюня. – Не грех по такому делу.
- Повезло же тебе, Данилыч! Пока дождешься от Кузьмича запчасть, её и ставить то уже будет некуда.
-Да ладно, не бубни. Давай! Мне ещё «карб» ставить надо.
- Федь! Ты чо? На время глянь, пол пятого!
-Нее! Завтра ехать. Быстренько. Успею. Потом еще по маленькой дернем.
Через полчаса новенький карбюратор, с черной короной воздушного фильтра скрашивал своим видом запыленное, облезшее ЗиСовское «сердце». И тут Васек, растянув улыбку «до ушей» на лунообразной физиономии выпалил: -А я завтра в отпуск ухожу!
Еще через два часа, в темноте, меся сапогами декабрьскую слякоть, удаляясь от гаражных ворот, маячили в темноте две фигуры, одна выписывая длинными ногами замысловатые дуги и хорды, словно циркулями в руках опытного штурмана, другая, мелко семеня, и спотыкаясь, плела крендели, все чаще и чаще помогая себе руками, пока, наконец, первая фигура обхватила её рукой, зажав под мышкой, и они растворились в ночи.
Утром следующего дня, той же дорогой, несколько помятый, полечившийся огуречным рассолом, но, бодрой походкой, шагал на работу Федюня, неустанно твердивший шепотом: «Пронеси, Господи!», и жующий мускатный орех, заедая его лавровым листом. Рядом, в два раза быстрее перебирая ногами, шла неотъемлемая его часть, в лице кума Василия, исходящего выхлопами отработанной «беленькой», разбавленной немного подкисшим «Жигулевским», в надежде поправить свое мерзкое состояние остатками вчерашнего торжества.
Принеся горячую воду в ведрах, сделанных из автомобильной камеры, Федор открыл капот, взял ведра, и только хотел залить её в радиатор, как ведра вывалились у него из рук, облив ватные брюки и заполнив сапоги, приятно согрев ноги. НОВОГО КРАСАВЦА - КАРБЮРАТОРА НЕ БЫЛО!! На его месте сиротливо зияла дыра коллектора, а на движке лежала «корона» фильтра, рассыпавшаяся на три части, и наполовину залившая его маслом. – Сперли, таки, паразиты! – возмутился для приличия Федюня, потому что, в душе птичкой прыгала гаденькая мыслишка " Ликуй, Федор! Права целее будут! Ишь ты! – вспомнил свое -«Пронеси Господи» Федюня. " А я, темень дремучая, в Господа не верил! А вона как помогло!"
По двору грохотали ботинки, несшие в себе запыхавшегося Кузьмича:
– Ты почему не в дороге?! - Орал он, подбегая к Федору, и дальнейшие высказывания, припасенные для «грешника», комом застряли у него в горле. И тишина. Зловещая тишина.
- Пропал! Подумал Федюня. Готовь бумагу и ручку под заявление.
- Пропил??? – Зашипел Кузьмич.
-Окстись, Кузьмич! Я же его целый год ждал! Нешто я вражина какая? – расплылся на «все тридцать два» Федюня.
- Значит так. Ставь старый, и чтоб елка для клуба завтра была здесь. Хоть на горбу неси. Иначе председатель сдаст нас на корм свиньям. Становиться свиным кормом , да еще и уволенным, Федюне явно не хотелось, и потому он полез в ящик с разнообразным железным хламом, который любят копить старые шоферы «на всякий случай», и извлек оттуда снятый вчера карбюратор.
Минут через сорок, карбюратор, собранный, видимо, еще на Демидовских заводах в восемнадцатом веке, был водружен на свое законное место, вернув себе черную корону воздушного фильтра. Довольный Федюня потер руки, и одним шагом, минуя подножку, втиснулся в кабину, мимолетом пожалев об отсутствии люка в кабине, больно стукнувшись головой лиловой, огромной шишкой. Как и полагается, подкачал педалью бензин, вытянув кнопку подсоса, и включил зажигание. Немного помедлив, взял заводную рукоятку, называемую «кривым стартером», и по старой шоферской привычке, жалея ненадежный аккумулятор, мудро решил запустить двигатель вручную. Вставил «кривой стартер», и плавно надавил вниз. Всегда послушный хозяину ЗиС , не подал признаков покорности. Вставил ещё раз. Надавил. ЗиС упрямо молчал. – Вот сатана упрямая, ругнулся Федор. Продолжать эту «эквилибристику» после вчерашних запредельных нагрузок больше не хотелось. Федюня кряхтя залез в кабину. Заведу стартером. Не облезет. И нажал на педаль. Стартер натужно захрипел, лениво вращая коленвал, но как то медленно, с короткими остановками. Глушитель кашлял и стрелял в промежутках издавая совершенно непотребные звуки. – Сел таки, зараза,- буркнул Федор.- Дурень я старый. Аккумулятор просить надо было!
Рядом стоял, щуря от удовольствия глаза, Васек, и втягивал в себя «сладкий дым отечества» мятой сигареты «Памир».
– Вась! Будь другом. Сними фильтр, плесни в «карб» бензинчику. Вася лениво потянулся, всем своим видом показывая, «такие телодвижения, вообще-то отпускникам противопоказаны, но, что не сделаешь для друга?» Сняв фильтр, Васек налил в стакан, используемый вчера в совершено других целях бензин. И «ухнул» его в зев карбюратора. – Не переборщил ли? – подумал Вася. Бензин весело зажурчал, и исчез в железных недрах непослушного мотора.
В это время Федор придавил стартер. Под капотом раздался "салют", как из десятка пневматических винтовок, но пламя было «артиллерийским», словно выстрел крейсера «Аврора» по беззащитным строениям ни в чем не виноватого гаража. Через пару секунд, в проеме правой дверцы показалась Васина голова, напрочь лишенная растительности. Только за ушами виднелся «нимб» из жиденьких волос. Круглое лицо Васька было увешано клочьями сажи. – Налил! - Сказал Вася, тараща испуганные глаза.
– Вижу. – ответил ему Федюня.
Минут пятнадцать Васек приходил в себя, отмывая трясущимися руками сажу. Потом долго курил, опустошив пачку наполовину. Наконец вымолвил :
– Нее, Данилыч, так не пойдет. Ты «маслай» кривым, а я стартером подмогну. На том и порешили. Федюня крепко обхватил рукоятку, скомандовал:
- Давай! -Васек нажал стартер.
В следующую секунду, Вася увидел на фоне лобового стекла, мелькнувшее лицо Федюни, а затем длинные ноги, описывающие по воздуху широкую дугу. Смачное «Чавк» издал мокрый сугроб, принимая в себя длинное тело Федюни.
– Кажется, раннее зажигание, - раздалось из сугроба.
– Вижу, – ответствовал ему Вася из сухой кабины.
После успешного освобождения Федора из снежного плена, он долго проходил утомительную процедуру сушки в гаражной котельной, сидя в одних кальсонах и звонко выбивая зубами барабанную дробь.
Страсти потихоньку улеглись. Федюня подошел к своему взбесившемуся ЗиСу, открыл левую половинку капота, и тут его осенило. Он медленно покраснел, и его пронял жгучий стыд. " Старый я осел! Как же я мог учудить такое?? Нее! Это не я! Окаянной «беленькой» работа! Я же лежал головой к кабине, так и провода прилепил "наизнанку! " Высоковольтные провода были неестественно перекручены в обратном порядке с шестого цилиндра. Федюня, повернув голову к стоящему сзади Ваську, чтобы не быть с позором разоблаченным, стыдливо бегая глазками, пробормотал:
- Сбегай, Вась в сельпо, притарань пузырь. Тяжелую минуту испытываю!
– Да, не, Федь, ну её к лешему. В отпусках я, хочу поглядеть сегодня на минуту легкую. А то приволокусь домой, а там еще одна тяжелая минута с кочергой. Лучше вот в гальюн сбегаю.
Федор, дабы избежать вселенского позора, быстро переставил провода на место, и мягко толкнул «кривой стартер» вниз. ЗиС тут же мягко залопотал поршнями, испуская из глушителя восхитительный запах сгоревшего шестьдесят шестого бензина. Показался Васек, деловито подтягивающий штаны.
– О! пока я ходил, он завелся! Знал бы, раньше побежал! Ты уж извини, Данилыч!
- Да ладно, чего уж там! – пробурчал смущенный Федюня.
На следующий день, красавица – елка украшала зал колхозного Дома Культуры, бережно доставленная Федюниным строптивым ЗиСом, к неописуемому удовольствию председателя, и великому удовлетворению завгара.
