Наша крошечная планета становится для
человека лишь средством для достижения
временных удобств и удовольствий, перерастающих
в жестокую и отвратительную патологию, подобную
насилию детей над матерью.
Похоже, что самое сорное дерево на деревне – это клён? В лесу его не встретишь, зато прекрасно уживается рядом с людьми, пользуясь не то покровительством человека, не то его беспечностью.
Избавиться от таких зарослей практически невозможно. Между прочим, есть у него и собратья, например свалки мусора и бродячие животные. Сколько с этой троицей не борись - всё без толку. В какой-то степени пособником распространения клёнов на территории села Сафакулево непосредственно причастен и я, собственной персоной. Припоминаю такие времена, когда клёны в нашем селе были редкостью. В центральной части села Сафакулево они произрастали только возле конторы райпотребсоюза /РПС/. На этом месте сейчас находится здание магазина «Хозтовары». Возможно, отсюда наш отец выкопал и перенёс саженцы клёна на территорию своей усадьбы в самом начале 50 годов прошлого столетия. К 1961 году два дерева женской особи уже достигали в высоту более трёх метров и были густо облеплены семенами, по-нашему самолётиками. Вот с этих самолётиков всё и началось.
Заросли падальника-клёна окружают территорию вокруг общественной бани , охотничьего магазина и все со спелыми семенами.
Отцовская усадьба располагалась недалеко от конторы Лесничества, по улице Кооперативной, ныне 60 лет СССР, кстати, и РПС тоже находился невдалеке на этой же линии, и видимо, название улице дано в честь нахождения здесь данной организации. Для сведения, здание РПС и конторы Лесничества были выстроены из соснового кругляка, а рядом с ними находились их производственные базы. У РПС - это склады и магазины, у лесников – конюшни и жилой дом. Всё компактно и очень удобно. Лесничество тогда возглавлял Грицко /Григорий/Федчун, заядлый охотник и натуралист, фотограф, нашего отца большой приятель. Грицко и его супруга Лена были частыми гостями у нас дома. Осенью 1961 года, когда с деревьев облетела листва, то наши клёны стали похожи на наряженные ёлки, украшенные собственными семенами в виде многочисленных гроздьев. В очередное посещение родительского дома супругами Федчун, лесничий обратил на них внимание и предложил мне собрать семена для нужд Лесничества. Надо отметить, что ветвистые клёны, нами детворой, были обжиты уже несколько сезонов назад. Там мы играли в свои детские игры. Сучки у клёнов, в отличие от тополиных, очень прочны, удобны для лазания, и выдерживают любого из ребятишек. Для меня не составило большого труда собрать почти полностью все семена, хотя на это ушло немало времени. В итоге набрал приличных размеров мешок «самолётиков», за которые контора выплатила мне 50 трудовых копеек. В то время у Лесничества было два своих питомника. Один недалеко от РЭСа в сторону села Сулюклино, действующий до сих пор, второй южнее озера Избушкуль. Посадочный материал с наших семенных деревьев, со временем разошёлся для высадки в родном селе. А лет через 10 – 12 в питомнике уже произрастала целая «бамбуковая» роща клёнов, оставшаяся как не востребованная на племя, так как такие деревца пересаживать уже бессмысленно. За ними возвышались тополя местной селекции. На питомник мы случайно наткнулись во время зимней охоты и были удивлены стройностью и густотой зарослей молодых клёнов. Рядом с питомником здесь же находилась полоска земли, которая засевалась овсом для собственных нужд, так как на балансе организации числилось до десятка разномастных лошадей*. В памяти всплыло несколько эпизодов посещений питомника, которые почему-то ярко сохранились, по сей день. Мне всего лишь исполнилось лет 6-7, сижу в бричке на свежескошенной траве, рядом две или три женщины. В моих руках вожжи, пожилой мужчина поучает меня, как управлять повозкой. Хорошо запомнил его слова, что лошадка найдёт дорогу сама, но ею всё равно надо править вожжами. Средь дороги умница-лошадь стала, а наши понукания не способствовали сдвинуть её с места. Женщины не могли понять, отчего она упрямится. К счастью вскоре попала, идущая встречно подвода с опытным возницей.
Как выяснилось, всего-то на всего ослабли гужи с одной стороны, крепящие дугу к оглобле. Далее как говорится дело техники. До конного двора Лесничества доехали благополучно и сдали повозку дежурному конюху. Мысленно много раз приходил мне этот эпизод, но самое интересное, как меня могли отпустить родители в такое путешествие и для чего? Задним числом прогнозирую, что отцов товарищ Захаров Пётр - лесник, мог осуществить этот круиз по просьбе отца, других вариантов просто нет. Комаров своей кровушкой тогда покормил досыта, так как лес в летний сезон без них не живёт, а отпугивающих жидкостей на то время ещё не существовало. До питомника езды не менее шести километров, а это минимум час – полтора хода со скрипом тележных колёс, смазанных дёгтем, подвешивалось сзади на специальный крюк. Ведро с дёгтем, прикрытое берестой, травой и куском ткани имелось на каждой телеге и оберегалось возчиками либо конюхами. Специально посмотрел спутниковую карту данной местности. Очевидно контуры полей и лесов с того времени изменились не на много, а вот полевые дорожки, набитые гужевыми повозками, исчезли. Сейчас в округе столько натоптано дорог автомобилями, но той короткой лесной дорожки на местности со спутника не видно. А начиналась та конная тропа от Каксарлинского ключа /колодца/, шла лесными массивами направлением на Полигон, пересекая условную грань между озерами Избушкуль - Шаколит /Консура/, упираясь в большой лесной массив.
Такого же цвета автомобили были и наши, с номерами ИЧ. В то время гос номера шли серии: КФ, КЭ, ИЧ, ИЦ. Вторично оказался на упомянутой полосе возле питомника, несомненно, по инициативе самого лесничего году в 1962 или 63. Прибыли туда на недавно полученном бортовом автомобиле Газ – 51. Добирались естественно, той же конной стезёй в пропахшем железом и краской кузове нового автомобиля. На убранной не широкой полоске, в стерню был ссыпан недавно обмолоченный овёс. В этот раз я исполнял обязанность грузчика, на совершенно безвозмездной основе, только за интерес прокатиться с ветерком, что было доступно не каждому пацану, даже при большом желании. Овса загрузили менее половины кузова, и валяться на нём было намного удобнее, нежели трястись в не загруженном автомобиле. Номер этого газончика хорошо *Среди лошадей выделялся племенной жеребец вороной масти. Выезжали на нём не часто, поэтому он был норовист, и часто приходилось останавливать его, загоняя в сугроб снега или направляя на забор.
Конь был на загляденье, вызывал у нас восхищение /было такое время/всегда вычищен, в последствии его не стало, возможно, передали в другие руки.
запомнился: ИЧ 34 -34. Два других таких автомобиля одновременно получил РПС с номерами ИЧ 34 – 14 и ИЧ 34 - 15. Они около 30 лет прослужили в Райпо, новое название РПС.
Лесничество со временем обменяли свой газон на более проходимый Газ – 63, который трудился там до исхода Советской власти. В 80 годах прошлого века пути-дороги снова привели меня к знакомому участку земли. И в очередной раз пришлось удивиться природе-матушке. В заросшем сорняками, заброшенном питомнике, осиротевши, стояли одинокие, полусухие тополя, скинувшие
На снимке коллектив работников Сафакулевского лесничества. Верхний ряд: крайний слева Мухамадеев Н.Г., крайний справа Гамов Я. Нижний ряд: Захаров П.З.,лесничий Федчун Григорий /Грицко/, далее лесотехник Ширяева Людмила Александровна, Абдрахимов К.К., мужчина справа незнакомый. Справа, сбоку здание похожее на контору лесничества, что располагалась по улице Кооперативной, либо это их жилой дом, на углу улиц Кооперативная и Советская Фото начало 60 годов. Скорее всего, лесничий сам печатал снимок, поскольку видно по резкости кадра, что это работа не профессионала. На фото нет бессменного бухгалтера лесхоза Неклюдова Александра Ивановича, скорее всего он и щёлкнул затвором аппарата.
пожелтевшую листву, готовые вступить в борьбу за своё выживание в любых условиях. Похоже, питомник давно покинут за ненадобностью, куда и когда исчезли клёны тоже загадка. Возможно, из них сделали гнутые спинки для модных стульев или порезали на черенки для мётел и лопат. Упомянутые саженцы хотя бы принесли пользу народному хозяйству, а вот растущим падальником по вымирающим сёлам и деревням, кленовым зарослям никто не рад. Местная власть просто не обращает на это внимание, пресса молчит, народ безмолвствует. Что делать, и кто виноват – извечная российская проблема? 2017 г.