Придя с очередного тайного собрания, он все никак не мог успокоиться, и нервно мерял шагами крошечную замызганную квартирку. В голове его звучал голос последнего выступавшего, невесть как появившегося на их встрече. Щуплый, едва ли среднего роста, учитель истории, с неожиданно мягким, звучным голосом и подкупающим взглядом тёплых серых глаз.
У них не приняты были имена. Поэтому новенького назвали "профессор".
- Они поднимутся, - убеждённо говорил один из активистов движения, громогласный великан, которого все звали Исполин. - Наша сеть развернулась как никогда. Люди ищут нас сами. Они в отчаянии, и уже готовы на все. Вопрос времени, причём короткого времени.
Остальные разразились одобрительными возгласами. Вожак кивнул:
- Это прекрасно, Исполин. Продолжай в том же духе, друг.
Молчавший до этого Профессор смущённо покашлял:
- Вы позволите?
Вожак с интересом взглянул на новенького.
- У нас говорят все. Мы не власть!
Профессор мучительно покраснел. Ему вдруг стало стыдно за то, что он хотел сказать. Эти люди - сильные, убежденные, презревшие страх и личные выгоды - что он может им возразить? И все же он собрался с духом.
- Простите, - почти уверенно начал он, - но я не могу молчать. Всю свою жизнь я вбиваю историю в чугунные лбы старшеклассников, и кое-что из учебников запомнил. - Голос его разрастался и зазвучал как с трибуны. - Любая революция - это кровь. Море, потоки крови. Это разруха в стране, это искалеченные жизни, разбитые семьи. Всё это уже было, помните? Брат на брата... На крови и костях наши предки строили новый, счастливый мир. И к чему это привело? К тому, что мы сейчас здесь планируем новую революцию...
- У нас не принято употреблять это слово, - поправил Вожак.
- Простите, - беспомощно ответил Профессор. Из него будто вышел весь воздух, он сник. Собравшиеся смотрели на него с любопытством, как на неведомого таракана. Но молчали, давая слово Вожаку.
- Ты считаешь, наше дело - провальное?
- Нет, - тихо сказал Профессор. - Я уверен, что вы победите. Но какой ценой? И насколько хватит этой победы?
- Хватит разводить антимонии, - вмешался Исполин, - цена избавления от диктатуры миллионов жизней не может быть слишком высока. А насколько хватит победы - за это уже с наших потомков спрос. Но я уверен, что если мы воспитаем их свободными, они с этой свободой уже не расстанутся!
Под громовые одобрительные возгласы собрание было закончено. Профессор тихо ушёл, Вожак проводил всех (уходили группами по 2 - 3 человека, нарочито покачиваясь, будто пьяные), с трудом закрыл железные ворота гаража, и пошёл домой.
Слова щуплого учителя истории никак не шли из головы. У Вожака была великая тайна - сомнения. Он, родоначальник и предводитель огромной организации, зажигающий сердца соратников, сомневался.
Воровато оглянувшись по сторонам и задернув шторы, он встал на колени в самом углу кухни.
И это была ещё одна страшная тайна Вожака - он был религиозен. Моментами ему самому казалось, что иррациональная вера в Бога - последняя преграда на пути к сладкому безумию фанатизма.
- Господи, - молился он, не замечая боли в тронутых артритом коленях, - молю тебя, укажи мне верный путь! Не дай мне сделать зло. Не позволь причинить ещё больше страданий этим несчастным запуганным людям! Научи меня, неразумного!
И Бог слышал его. Он всегда слышит тех, кто молится не ради собственного блага. И жаль было Богу сына своего, ведь как никто он понимал его страхи и сомнения...
Но ещё Бог ВИДЕЛ и ЗНАЛ.
Ибо путь уже начертан.
Ибо не дано смертному понять, что свет всегда соседствует с тьмой, и как не существует вечной непроглядной тьмы, так нет и вечного всеоблемлющего блага.
Путь человеческий - череда благих намерений и страшных ошибок, причудливый узор из тяжких мук и чистого счастья.
"Лишь одно я мог бы сделать для тебя, сын мой, - думал Бог, - это лишить тебя сомнений. Но тогда ты не станешь тем, кем должен быть, и не пройдёшь свой путь."
Как всегда, не дождавшись ответа, Вожак тяжело поднялся с колен, и пошёл спать. В эту ночь Господь даровал ему крепкий сон и чудесные видения прекрасного будущего. Вожак видел разгромленную цитадель и счастливых людей, сбросивших многолетние оковы. Он улыбался во сне.
И хвала Создателю, что нам не дано заглянуть дальше...