"Как мы можем позволить кому - то за нас решать, что именно нам читать? Что смотреть и слушать?! Почему мы должны доверять этому "кому-то"? Верить, что он умнее нас?"
Такие вопросы читатели задают, вероятно, с тех пор, как существует книга. А также театр и музыка. Цензура в любом виде вызывала отторжение уже потому что ... это же сомнение в нашей собственной способности отличать хорошее от дурного!
Можно привести здесь десятки высказываний людей, безусловно, умных. Платона, например, который считал музыку столь сильным средством воздействия на умы, что и государство можно разрушить, начав с дозволения молодёжи "петь и танцевать нетрадиционным образом". Или Радищева - он, напротив, считал, что выносить на суд читателя надобно ВСЁ. "Зачем не позволить всякому заблуждению быть явному? Явнее оно будет - скорее уничтожится".
Можно написать целую драматическую эпопею о взаимоотношениях с цензурой наших уважаемых классиков. Несложно понять их обиду, когда написанное не получалось обнародовать. Или получалось, но ... с пробелами в тексте!
Хотя даже и Пушкин, утомлённый общением со "старинной приятельницей", заметил, что "конец России придёт, когда напечатают Баркова". Пророчество? Баркова у нас напечатали в 1990-м.
Да что там классики! Любому автору Дзена обидно получать замечания и ограничения за "откровенный контент" или, предположим, "нецензурную лексику". В особенности потому, что невозможно добиться прямых указаний, ГДЕ хоть что-нибудь нецензурное в совершенно травоядных заметках.
Но если поставить вопрос чуть иначе? Да, взрослый человек способен отличить - и уже поэтому имеет право выбирать. Но ведь с этой способностью никто ещё не родился? Она формируется, и формируется не один год, верно? Так если в обществе будут "цвести все цветы", в том числе и ядовитые, разве не может это оказаться потерей всяких ориентиров даже для людей, формально - взрослых? Не говоря уж о детях?
"В России читают умные книжки двести тысяч человек. Ну, триста. Ещё триста читают чудовищные книжки, лучше б вообще не умели читать.
В России слушают умную музыку триста тысяч человек. Ну, пятьсот. Ещё пятьдесят миллионов слушают такое, чтоб лучше б даже не знаю что.
В России смотрят умное кино те же двести, триста, пятьсот тысяч человек. Хорошо, уговорили, миллион.
Остальные не смотрят умное кино. Смотрят глупое."
Это - мнение Захара Прилепина.
Наверное, эпатажный мэтр ошибается с цифрами, но дело здесь не в тысячах или миллионах. Дело в том, что народ без указки сверху не отличит хорошего от ... скажем так... неважного.
И что нам, обижаться за народ, к коему принадлежим? Или просто осознать тот факт, что лидеров в обществе - 5%, остальные на них равняются? И это накладывает на лидеров (как формальных, так и неформальных) колоссальную ответственность.
Как это было, когда безальтернативным лидером была единственная партия?
Согласно сегодняшней легенде, сформировавшейся прямо на глазах, заслон ставился всему, что не совпадает с Генеральной Линией и не является Соцреализмом.
Проще всего убедиться в обратном, подняв 24-е (последние за год) номера журнала "Советский экран". На последних страницах - списки фильмов, выпущенных на экраны кинотеатров. Обратим внимание на "зарубежные". Никаких препятствий бытовой драме, экранизациям классики, историческому кино, детскому, полнометражному аниме...
Буквально все режиссёры, которых потомки назовут великими, там представлены. По крайней мере с начала 60-х.
А мы смотрели - и думали: уж если ЭТО пробилось к нам через Железный Занавес - значит, это не лучшее. Не может быть, чтобы лучшее от нас не скрывали. Потому что "начальство - ханжи столетние".
Это касалось и музыки, и живописи. На любую выставку современного зарубежного искусства - километровые очереди. И - растерянность: львиная доля представленного вовсе не укладывалось в наше понимание искусства. Но - не признаваться же, что не понравилось! Даже самим себе не признавались потому, что это же "весь мир смотрит"!
Невинная бравада, которая обернулась разочарованием страшным: убрали пресловутый Железный Занавес - и хлынули к нам помои...
А теперь мы умнее на целую эпоху. Почему же повторяем старые мифы и сочиняем новые?
Поневоле затоскуешь по тем временам, когда сам факт появления книги в печати автоматически означал "знак качества". Раз напечатано - значит, плохо быть не может.
И прежде всего это касалось литературы ДЕТСКОЙ. Невозможно было себе представить, чтобы семья совещалась: можно ЭТО дать ребёнку?! Если выпустил "Детгиз" - значит, нужно.
И никакого риска наткнуться на сказки про семерых пап одного мальчика, или про царя, который решил стать девочкой,
или про дружбу какашки с прокладкой...
Но разве "коллективный воспитатель" - не одна из функций государства? Даже там, где об этом вслух не говорят?
Молчаливое поощрение всевозможного дебилизма в конце концов сделает дебилизм "вариантом нормы". А затем и - НОРМОЙ.