Джинни, я долго тебе не писал, родная. Значит, настала пора написать тебе. Сильно скучаю, вот свидимся ли? Не знаю. Маленький я не хозяин своей судьбе.
Что мне отпущено — реки, моря и горы, строчки дорог, непонятные руны звёзд. Позже меня занесло в этот странный город. Город достаточно скучный, но в нём есть мост.
Очень красивый, с винтажными фонарями. Старый молчун горделиво стоит сто лет, весь разукрашен русалками, якорями. В будни и праздники славно поют кларнет, скрипка, гитара — наслушаться можно вволю, ссыпать звенящую мелочь, вообще не жаль.
А под мостом временами встречаю тролля, словно бродяга из сказки какой сбежал.
Твёрдой породы, подобных уже не встретишь, ростом три метра, бугрист с головы до пят. Тролля ночами способны увидеть дети, только ночами лучистые дети спят.
С троллем мы крепко сдружились, моя зазноба. Я приношу ему сдобу, вина кувшин, хлеб, абрикосы. Ведь мы влюблены с ним оба, я-то в тебя, а вот он — в городскую ши.
Что она здесь, почему — ни черта не понял, но оказалась — и ладно, приму за факт.
Крылышки, чёлка длиннющая, как у пони, тощая и голенастая, как дрофа.
Вечно феячит. За ухом — цветок люцерны, в свете луны забегает на "поболтать". Верно, она потерялась, отбилась, верно, только по осени вновь у неё алтарь.
Джинни, родная, тролль так хорошо смеётся, слушая байки о странствиях и холмах.
Тролли доверчивы, страшно боятся солнца, не по душе им рассветного неба взмах.
Ши обожает леса, и луга, и склоны, танцы на летней поляне, полёт стрекоз. Если бы кто волшебством отменил каноны, тролль бы тогда непременно ее увёз.
Он показал бы ей север, оленей, виды, белые айсберги, белых полярных сов. Он показал бы ей Северный Ледовитый, крупную рыбу, плавучее колесо, что появляется редко, но очень ярко (только оно над беднягой имеет власть).
Тролли вообще не умеют дарить подарки, может, традиция просто не прижилась.
Ши обожает цветы, её как магнитом тянет к ромашкам, тюльпанам и василькам.
Тролль бы дарил их: из мрамора и гранита, из янтаря, малахита, известняка.
Правда, они неживые, зато не вянут. На, забирай, не смущайся и не красней.
Джинни, я долго себе не тревожил рану, но растревожил — тебя обнимал во сне.
Город — мышиная спинка. Без всякой лести, нет в нём манящей особенной красоты.
В ласковом сне тролль и ши постоянно вместе, мягкие травы и каменные цветы.
Синим гори, провались оно всё под землю, если для них уготован другой удел.
Ши занята. Ши колдует, готовит зелье, чтобы любимый на солнце не каменел.