[Рассказ "Никогда не поздно", глава 4]
Как только уставшая и морально подавленная Алевтина покинула полицейский участок, капитан Хомякова тут же сгреб со стола конфискованные шапочку с варежками и сунул их в толстый кожаный портфель; затем взял со стола лист протокола, смял его и бросил в урну. Настроение стража правопорядка заметно улучшилось. Хомяков развалился в кресле и, хлопнув ладонями, потер их друг об друга.
- А отличный сегодня денек выдался! - громко сказал он.
Его коренастый напарник, до сих пор молча наблюдавший за коллегой, недовольно заметил:
- Гена, ты чего делаешь? - В голосе было слышно нарастающее раздражение. - И я не понял, зачем так было зверствовать? Видел ведь, что денег у старухи нет.
Хомяков, ухмыляясь, выудил из кармана пачку сигарет и, затянувшись, сказал, сквозь зубы:
- Да это мне Райка-барыга сигнал подала. Сказала, что чужая появилась на нашей территории. Я как увидел ту бабку и девицу, примеряющую шапку, сразу и решил, что дочке на новый год подарок обеспечен. Как раз Машка клянчила у матери обновку. А тут все само в руки плывет! - Он подмигнул коллеге. - Нет ничего слаще халявы, Костян.
- А не слипнется? Сколько уже этой халявы набрали, - проворчал коренастый и отвел взгляд.
Рябое лицо капитана Хомякова моментально стало свирепым.
- Проклов, а чего это ты разнежился?! Неужели пожалел бабку?
Коренастый опустил голову и признался:
- Понимаешь, я ее узнал... Алевтина Ивановна преподавала в моей школе русский и литературу. Учила нас быть честными и добрыми... А я... Хорошо, что она меня не вспомнила.
Хомяков повернулся корпусом к окну. Он заметил вдалеке сгорбленную фигурку своей недавней пленницы и зло огрызнулся:
- Училка, говоришь?! Вот и гляди, чему она вас учила. Кому нужна эта честность и порядочность? Может, ты тоже хочешь побираться в старости, Костян? Нет уж, греби, пока можется.
***
Замерзшая и обессиленная Алевтина Ивановна долго возилась у двери своей квартиры. Трясущаяся, то ли от холода, то ли от пережитых волнений, рука никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Наконец, женщина открыла дверь, скинула пальто, разулась и побрела в кухню, даже забыв надеть тапочки. В теплой квартире она все же дала волю чувствам и разревелась от обиды и беспомощности. Слезы потекли ручьем, и она растирала по щекам соленые струйки маленькими сморщенными кулачками.
Совсем недавно воспрявшая и поверившая в свои силы, она будто вновь потеряла нить, связывающая ее с жизнью. Мысли были одна мрачней другой. Выплакавшись и немного успокоившись, Алевтина отпила из чашки уже остывший чай.
Она прикинула, что продуктов дома оставалось катастрофически мало. Бывшая учительница никогда не запасалась крупами или консервами, поскольку эпоха дефицитов, как ей казалось, давно канула в Лету. Но теперь как-то нужно умудриться дотянуть до получения пенсии, и больше прочего ее волновали лекарства. В последнее время давление шалило не по-детски, а еще и диабет, сердце, суставы мучили, поясница часто ныла...
"Полный букет болячек, - вздыхала женщина, капая настойку валерианы в стакан с водой. - Раньше мне ученики дарили настоящие букеты, из свежих цветов. А теперь?.. Эх, Костя Проклов... Лучше бы я тебя не узнала. Вот за что ты так наказал меня? За то, что душу в вас, учеников своих, вкладывала? Получается, все что я делала, было бесполезно и бессмысленно..."
От этих мыслей стало невыносимо тоскливо. Снова решив, что пришел к завершению ее жизненный цикл, Алевтина вспомнила известную цитату Козьмы Пруткова: "Смерть для того поставлена в конце жизни, чтобы удобнее к ней приготовиться".
Алевтина достала из комода чистое и самое красивое белье, которое было припасено на "черный день", заправила постель... и только собралась лечь под одеяло, чтобы уже никогда не вставать, как снова услышала странный звук. В этот раз стук по стеклу сопровождался какими-то шипящими звуками. Женщина прислушалась. После каждого стука кто-то кричал:
- Ешш! Ешш! - Стук. Стук. - Ешш! Ешш!
Опять ворона? А кто же тогда кричит? Алевтина никак не могла разобрать слов. Ох, как это не вовремя! Женщина стояла в замешательстве посреди комнаты в длинной ночной рубашке, а ворона продолжала настойчиво стучать. Уже в окно.
- Эх. Даже помереть спокойно не дадут, - произнесла вслух Алевтина и, подойдя к балконной двери, открыла ее.
Черная ворона радостно захлопала крыльями и, требовательно каркнув, произнесла громко:
- Ешш! Ешш!
Алевтина растерянно смотрела на птицу.
- Ешш?..
- Кар! - Ворона наклонила голову.
И тут Алевтину осенило. Ворона повторяла, услышанные в прошлый раз слова "Ешь- ешь". Всплеснув руками, женщина на мгновение замерла. Она не могла поверить собственным ушам. "Да не может такого быть. Говорящая ворона?". Она уже было решила, что кто-то ее разыгрывает, и выглянула за дверь, надеясь обнаружить на соседнем балконе того, кто издает эти крики. Но тут ворона опять захлопала крыльями и громко каркнула:
- Ешш, ешш!
Сомнений быть не могло - звуки издавала ворона. Значит, точно говорящая! Алевтина догадалась, что птица запомнила ее слова, когда клевала угощения.
- Сейчас, одну минуту...
Женщина, не раздумывая, поспешила на кухню. Там она выгребла остатки пшена из стеклянной банки, порезала на дольки целое яблоко и понеслась обратно к балкону. Чтобы не продрогнуть на морозе, по пути она прихватила большой шерстяной платок, которым укрыла спину и плечи. Ворона приняла угощения как должное и стала неторопливо клевать пшено с тарелки, которую женщина положила перед ней.
- Ешь, это вкусно, - сказала Алевтина и с умилением стала наблюдать, как птица увлеченно ест.
Затем женщина придвинула к себе низкую табуретку, стоящую прямо у двери, и, присев, начала тихонько рассказывать нежданной гостье о своем несчастье. Закончила она свое повествование словами:
- Ну и как мне теперь быть? Вот прилетишь завтра, а меня нет... Разве я могу такое чудо в перьях разочаровать? - Она едва улыбнулась уголками губ. - Получается, что помирать мне теперь ну никак нельзя. Ведь наконец-то есть, с кем можно поговорить обо всем. - Алевтина смахнула со щеки набежавшую слезу. - Но я не знаю, чем смогу порадовать тебя в следующий раз. Еды все меньше. - Не сдержав накопившихся эмоций, она разрыдалась. - Ох, как же тяжело без денег...
Внимательно глядя на женщину блестящими черными глазами, ворона прискакала поближе и с интересом стала рассматривать массивное золотое кольцо с крупным рубином на безымянном пальце женщины, а затем клюнула его.
- Кар!
Алевтина промокнула глаза уголком шерстяного платка и закуталась поплотнее.
- Понравилось? Правду говорят, любят вороны все блестящее... Это наша семейная реликвия. Когда-то очень давно кольцо с серьгами мне достались от мамы, а ей от бабушки. Серьги я никогда и не носила, они прямо как для королевы или для дорогого бала. Такие с ушами могли оторвать на улице. Потом их муж у меня украл и, наверное, продал. А кольцо вот он тогда не нашел. Да и не мог. Я его тогда коллеге по работе дала поносить. Танечка, учительница по математике, на свадьбу к родственнику собиралась.
Горько вздохнув, Алевтина продолжила:
- После того как муж исчез, ношу кольцо, не снимая уже много лет. Но когда выхожу из дома, на всякий случай поворачиваю камнем внутрь ладони, чтобы не привлекать излишнее внимание. - Женщина улыбнулась. - Хотя, вряд ли кто решит, что рубин природный. Слишком крупный. - Она задумалась, разглядывая драгоценное украшение. - А знаешь, ты права. Можно его заложить в ломбард, а потом выкупить. - В глазах женщины появились искорки надежды. - Спасибо тебе, ворона.
- Кар. Кар. - Ворона захлопала крыльями. - Ешш, Ешш.
Алевтина наклонилась вперед и тихо прошептала:
- А давай-ка, ворона, мы с тобой познакомимся. Я - Аля. - Она провела ладонью по гладким перьям вороны и стала повторять. - А-ля. А-ля.
Ворона несколько раз каркнула, а затем вдруг произнесла:
- А... а... ля. Ал-ля
Алевтина с умилением смотрела на смышленую гостью, а ворона все продолжала повторять:
- А-аля. А-аля!
- Какая же ты умница. Браво! А теперь давай и тебе придумаем имя. - Женщина задумалась, перебирая в голове короткие имена, и стала произносить. - Ле-на, Та-ня, Кар-ла, Жан-на...
Ворона вдруг каркнула и склонила голову.
- Значит, Жанна? - воскликнула женщина.
- Жа-жанн. Жанн.
- Нет, не так. Жан-на.
- Жан. - Ворона громко каркнула и гордо подняла голову.
Женщина пристально смотрела на птицу.
- Так ты, получается, не ворона, а ворон? Вот это да!
- Кар! Ешш. Ешш.
Птица приподняла головку, важно кивнула, а затем вдруг попятилась и, взмахнув мощными красивыми крыльями, взмыла ввысь, моментально скрывшись в сумерках. Алевтина проводила ее взглядом и только теперь поняла, как незаметно пролетел день и подкралась ночь.
Продолжение
НАЧАЛО РАССКАЗА