Этот день ассоциируется военными действиями, подвигами павших героев и выживших, подвигом тружеников тыла, подвигов народов, объединившихся против общего врага-зла.
Но был еще один подвиг. Незаметный, но подвиг.
В годы войны, ради сохранения интеллектуального потенциала страны (Советского Союза) многие ученые были эвакуированы в Ташкент. Физики, математики, в общем весь мозговой потенциал. Подальше от бомбёжек. Они нужны были стране после победы, в которой наш народ не сомневался.
Среди этих умов были востоковеды. Казалось бы, стране нужны создатели оружия, танков, самолётов, чтобы противостоять коварному врагу. Нет, стране нужны были также востоковеды, историки, представители других гуманитарных наук. Их было много, и они внесли свой неоценимый вклад в нашу, уже национальную, науку.
В дом моего деда Азиимджана расквартировали двух учёных – востоковедов, специалиста по истори Средней Азии Александра Юрьевича Якубовского и выдающегося арабиста, соратника и единомышленника Игнатия Юстииановича Крачковского– Виктора Ивановича Беляева.
Да, они пережили военные годы в нашей семье, занимаясь творчеством и беседами с моим дедом Азимджаном. Он был официально простым каменщиком-строителем, но в религиозных кругах почитался, как знаток персидского и арабского языков, участвовавшим в теологических спорах . Он, по моему мнению, смог привлечь ленинградских учёных свей эрудицией и быть полезным в их научных изысканиях.
Война подходила к концу, также как учёба моей мамы в пединституте. А.Ю. Якубовский и В.И. Беляев обратились с отцу Сабохат, приглянувшейся им своим пытливым характером и жаждой к знаниям, с разрешением отправить её вместе с ними в Ленинград в аспирантуру..
Это предложение касалось не только её, но и её подруги – Тоджихон Кадыровой. Они были «не разлей вода». Только благодаря авторитету, завоеванному Якубовским и Беляевым пред моим дедом, придерживающимся самых патриархальных взглядов, он получили благословение Азимджана, которое распространялось, в виду его авторитета вотношенииа Тоджихон.
Две девочки, еле владеющие русским языком, оказались в аспирантуре. Как мне рассказывала моя мама, первым уроком было то, что Александр Юрьевич Якубовский вручил им два тома произведения Л.Н. Толстого «Война и мир» и снабдил их огромным, толстым словарём русско-узбекским. Не ведаю, какого года издания был этот словарь, скорее всего дореволюционного. Но это был Якубовский, он не мог не иметь такой словарь- так как был серьёзным специалистом в области истории Средней Азии. «Прочтете, перескажите, затем начнем заниматься», - такие были условия педагога.
Они прочли, слово за словом, фразу за фразой, и на удивление начали понимать и говорить на чуждом им языке.
Через пару лет две девочки одними из первых женщин- кандидатов наук вернулись на Родину. Вскоре Сабохат возглавила институт востоковедения, Тоджихон трудилась в институте истории.
До самой смерти А.Ю. Якубовский и В.И. Беляев посылали нам на праздники бандероли с книгами с дарственной надписью: «Моей внучке Саодат и внуку Камолу». Мы читали эти книги и они пополняли нашу библиотеку
Мы навестили В.И. Беляева на его квартире в Ленинграде, когда он болел неизлечимой болезнью. Он, а я остался с ним один, спросил меня: «Ты будешь арабистом?» Я тогда уже увлекался и выучил алфавит с написанием букв. Он спросил: «А ты знаешь, что в арабском языке есть три буквы «Ха» и они произносятся по-разному»? Я тогда действительно не мог разобраться в разнице этих букв. Беляев начал мне демонстрировать правильное произношение, я повторял за ним и он взял с меня обещание быть арабистом. Вернее я ему обещал.
Возвращаясь к победе, победа была не только на фронтах, главной победой была сплочённость, единство всех народов, война и победа отразилась на судьбах многих людей. Мной приведен пример лишь малого, но это малое – эвакуация и присутствие лучших умов в нашей республике дали, бесспорно, важный стимул развитию нашей науки во всех сферах.
К сожалению, многое забывается. Рушатся и вандализируются памятники героев - освободителей Европы от фашистской чумы. Но память не разрушить. Главное – передать ее из поколения в поколения.
Беру на себя смелость вновь повторить эссе, посвященное моему отцу Кариму Шаниязову:
В канун великого Праздника Победы, склоняя голову перед павшими воинами, ушедшими и дожившими до этих дней ветеранов, хотелось бы поделиться эссе, написанному мной в память о моем отце – ветеране Шаниязове Кариме.
Многим, особенно ученым историкам и этнографам, знакомо это имя и его труды, но мало кто знает, что за плечами скромного ученого было трудное, полное приключений беспризорное детство, что доктор исторических наук, академик прошел всю войну от рядового до гвардии старшего лейтенанта, командира разведывательного взвода. Он не любил бравировать своим военным прошлым, не надевал своих медалей и орденов, стеснялся приобретать что-либо вне очереди в качестве ветерана войны и мало, за исключением единственного праздника, делился своими воспоминаниями то войне.
Уверен, что в каждой семье есть павшие и выжившие герои Великой Отечественной войны – герои тыла и фронта, семьи герои, не павшие духом и стойко пережившие невзгоды войны.
Нижеследующим эссе, хотел бы внести свою лепту в акцию «Бессмертный Полк» (хотя бы среди друзей в Фейсбук):
Подвиг Карима
Он всю жизнь боролся за жизнь.
Он не хотел уходить, но сердце не выдержало. Если бы нами руководило только упорство и стремление к жизни-благородной, достойной жизни, наверное, человечество было бы бессмертно. Но всему есть предел, есть предел и ресурсам живого сердца. Но никогда не было границ и пределов его любви к Сабохат.
Карим рано остался без отца и матери. Будучи грудным ребенком, он был брошен на произвол судьбы. И был обречен на выживание. Еще тогда он должен был погибнуть, когда одна из родственниц, дабы избавиться от лишнего рта в голодные двадцатые годы двадцатого столетия ударила его ножом по виску и бросила в погребную яму, будучи уверена, что жизнь ребенка оборвалась.
Сутки пролежал Карим в яме, обливаясь кровью, которая, могла бы стать его могилой, но он боролся за жизнь. Слабый писк беззащитного, обреченного на смерть живого существа был наконец услышан, проходящим мимо Камолом.
Камол-Бурга. Так звали одного из его родственников, вернее соплеменников из племени Карлук. Приставка Бурга была его кличкой. Он был высок и неимоверно силен. А кличку заработал (бурга - в переводе с узбекского -блоха) по причине того, что мог прихватив двух жеребцов в охапку, перепрыгнуть через дувал-забор и исчезнуть с украденной добычей.
Камол не был ни басмачом ни сторонником Советов. Преследовался с одинаковым упорством и с той и иной стороны. В конце концов, красная или басмаческая пуля застала его. Но это было после того, как он спас Карима.
Подняв окровавленное тельце, Камол-Бурга ворвался в первый, попавшийся на его пути дом и, угрожая маузером, заставил вскормить Карима женщине, имевшей грудного ребенка. Карим взалкал и жизнь вернулась.
Я был в этом кишлаке, где родился Карим. Тогда, еще в конце шестидесятых, как минимум дюжина старушек-бабулек претендовали на то, что именно они были молочной матерью Карима. Но никто из них не признавался, что ими руководило не сострадание, а Маузер Камола - Бурги.
Шониёз-отец Карима. Он буквально приполз в родной кишлак, будучи прилюдно высечен на площади у подножия крепости Арк в Бухаре – одной или более сотней ударов палками по спине. Он служил ради заработка у влиятельного владельца чайханы в Бухаре. Помимо прямых служебных обязанностей, Шониёз помогал своего патрону в качестве связного для созыва собраний младобухарцев в той самой чайхане. Но заговор был разоблачен. Хозяин чайханы лишился головы, а его слуга прилюдно исхлестан рядом с отсеченной головой своего хозяина.
Шониёз был женат. Имел двоих детей. Оба ребенка были девочками. По велению Эмира Бухары, в качестве наказания, его жена и его дети были выставлены на торги на невольничьем рынке Бухары и проданы разным лицам.
Где-то на просторах нашей планеты, возможно, живут потомки сестер Карима, течет наша кровь, но это где-то и нам никогда об этом не узнать.
Избитый Шониёз приполз в родной кишлак-Карлук, где его приняло его племя и женило на Умиде, нашей бабушке, которая, вскоре после рождения Карима умерла от грудницы. Шониёз ненамного пережил свою супругу-соплеменницу, харкая кровью из отбитых палачами легких, он тоже ушел в иной мир. Карим, грудной ребенок, был обречен на борьбу за выживание.
Карим выжил, он прошел через голодные годы, беспризорницу и войну и тоже выжил.
Сегодня 9 Мая. Только в эти дни он позволял себе, после нашего долгого уговаривания, надеть свои ордена и медали. Беспризорник Карим, весь в орденах, Академик, именитый ученый-этнограф, скромно улыбался в этот день и лишь в этот единственный день предавался воспоминаниям о своей непростой жизни, подвигах на войне, о борьбе за жизнь и победе в этой борьбе.
В войну Шаниязов Карим совершил много подвигов. Награждён Орденом Отечественной войны I –й степени. Кроме этого он был награждён 3-мя орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны II – й степени и многими другими медалями за освобождение городов, включая оборону Ленинграда и его самый главный подвиг – его причастность к Великой Победе и не менее важный для нас его детей подвиг – остаться живым и дать жизнь нам.
Шаниязов Карим самоотверженно боролся до победного конца, и мы его дети, внуки-плоды его борьбы за жизнь-продолжение его сложной, полной приключений жизни.
С днем рождения тебя Карим, с днем Победы, ты выжил, ты победил!