Начальник иркутской милиции Малышев пробежал листок, озаглавленный «Ограбленное у Савельевой Татьяны Гавриловны вечером 1 февраля 1919 года подле здания губернской гимназии». И давно копившееся раздражение прорвалось:
— Вы, гражданка, на что рассчитывали, когда в тёмное время суток разодетая, в золоте-серебре и с крупной суммой денег в дорогущей сумочке собрались на прогулку? Да это ведь настоящая провокация! Теперь и средь бела дня врываются в заводскую контору, отбирают одежду и деньги, а вы, на ночь глядя, пускаетесь в авантюру и отчего-то удивляетесь, что вас сбили с ног, – он взглянул на даму, увидел признаки близкой истерики, но не смог, не захотел уже остановиться. – Поразительно обывательское легкомыслие! Так ведёте себя, будто ни войны, ни грабежей, ни разбоев! Некто Глинский со товарищи нагрузил ломового мануфактурой на одиннадцать тысяч рублей, а сам на подводу не сел – пошёл следом. Ноги, говорит, хотелось размять после поезда. И размял, только дорого заплатил: на съезде с понтона извозчик стегнул лошадь – и вскорости скрылся из виду! А через несколько дней история повторяется, но товара на подводе аж на двадцать тысяч рублей и извозчик не просто скрывается, но и ранит зазевавшихся сопровождающих! В тот же вечер в магазине Рубановича и Хазановича происходит ограбление на 140 тысяч рублей, и тоже по странной беспечности самих владельцев – заговорились со знакомым и не заперли двери. Не знаю, как у кого, а у меня такие пострадавшие не вызывают никакого сочувствия. Как их жалеть, коли сами они себя не жалеют? – Малышев бросил взгляд на даму, теперь смотревшую на него с обидой, и равнодушно подумал: «Кому пойдёт жаловаться на меня? Начальнику военного района или к управляющему губернией?»
Сходила и туда и туда. Полковник Сычёв разбираться не стал. А Павел Дмитриевич Яковлев ограничился размышлением:
— В такую войну, как теперь, люди шалеют настолько, что инстинкт самосохранения притупляется. Это не пройдёт, покуда совсем не выветрится. И кстати, тут и плюсы определённые есть.
«Какие тут могут быть плюсы? – тяжело подумал Малышев, но после припомнил из свежей сводки: некто Сахалтуев с Дёгтевской улицы опознал и задержал на Ивановской улице лошадь, украденную у его бывшего соседа Бухаева. От бешеного напора Сахалтуева грабители так растерялись, что сочли за лучшее скрыться».