Одной моей хорошей знакомой, редактору крупного издания, дали рукопись книги. Ну, это раньше «рукопись», сейчас на флешке текст. Повесть женщины о болезни. О тяжёлой болезни, которой она захворала.
Женщина не писатель; но в больнице она решила записывать свои чувства, мысли, телесные ощущения, все свои страдания максимально точно и искренне. Она написала документальную повесть о своей болезни. И о лечении. О том, как она страдает.
Свой текст автор передала в издательство. И рукопись отдали Тане, отредактировать и подготовить к публикации отрывки. Не потому, что это было хорошее произведение, а сами понимаете - чтобы поддержать больного человека. Главный редактор был гуманист.
Таня стала читать текст. Художественного в нем было мало; он походил на развёрнутую историю болезни, с анализами. Были описания страданий, страхов, ощущений…
Таня честно читала и вносила литературные правки. Это был большой текст. Автор его год писала. Каждый день. А Таня теперь читала и вчитывалась. Каждый день.
И с каждым днём Таня чувствовала себя все хуже и хуже. И женщина-автор тоже угасала. И требовала скорее издать ее произведение.
Таня попала в больницу в итоге. Что-то со зрением случилось; к счастью, ей помогли врачи. Но месяц нельзя было ни читать, ни писать.
Автор звонила Тане, даже кричала, так хотела скорее издать свои записки из больницы. Но к новому номеру журнала не успевали заново отредактировать текст. Все равно надо было месяц теперь ждать следующего номера.
Таня сказала, что готова уволиться. Но читать и править этот текст она не может. Это ужасный текст. Он не художественный. Это не литература. Но он и не профессионально-медицинский, формальный. Это какое-то упоение болезнью, детализация, натуралистические описания… Странно, что автор так хочет эту «повесть» издать. В чем смысл повести, ее суть? Она не даёт надежды, не доносит какую-то идею, это просто детальное описание физических и психических страданий. Это невыносимо читать. Невозможно.
Автор туманно угрожала Тане возмездием свыше. Давила и пугала. Она хотела публикации своего страшного текста. Большим тиражом. Мол, это может коснуться каждого. С каждым может случиться. На танино зрение ей было, грубо сказать, наплевать. Скорее!
В общем, Таня в итоге попала в другую больницу с серьёзным заболеванием. Она спать и есть не могла после этой повести. И после звонков.
Текст так и не опубликовали. Автора не стало. А Таня год восстанавливалась после болезни. Зрение так и осталось не очень…
Дело не в злом умысле. Таня эмпат; она невольно пропускала через себя все, что писала тяжелобольная женщина. А писала она не литературу; она писала документ. Точно описывала свои ощущения и эмоции. Смерти других. Анализы. Даже, извините, туалет. Писала, где болит и как именно. Как тошнит… Ну вот все детали. И этот текст чуть не погубил Таню. И, на мой взгляд, погубил автора…
Потому что женщина не вылечилась. Но если каждый вечер садиться и подробно описывать все нюансы болезни и изливать свои тоскливые мысли, это не способствует исцелению. Что бы ни говорили некоторые психологи.
Женщина жила болезнью. А жить болезнью нельзя…
Сейчас учёные, психологи, философы, психофизиологии подтверждают то, что было давным-давно известно - детальное описание страданий, болезней, жалобы разрушительно влияют на других. Чем чувствительнее, восприимчивее человек - тем сильнее влияют. Так уж мозг устроен.
Есть равнодушные невосприимчивые люди. Им ничего не будет. Есть специалисты, которых учат защищаться, восстанавливаться. И то они выгорают, уходят из профессии, впадают в депрессии… А обычному человеку жалобы и детальные рассказы о болезни могут навредить. И даже убить его.
У Джерома Джерома смешно написано, как герой прочитал медицинскую энциклопедию и нашёл у себя все болезни тут же. На самом деле, так и есть. Впечатление даже от картинок и сухого перечисления симптомов может повредить душевному состоянию. А потом и телесному. Так что говорить о потоке жалоб, которые изливаются лично, «в уши» или «в глаза»?…
В детальных подробных мрачных рассказах о страданиях нет ничего полезного ни для того, кто их транслирует. Ни для того, кто их воспринимает. Общение конструктивно, когда вместе ищут выход из ситуации. И рассказ конструктивен, когда в нем есть высший смысл. Как в книге Франкла о его борьбе за жизнь в концлагере. В книге, заметьте, нет натуралистических и детальных описаний. Нет жалоб…
Вот поэтому запрещают шокирующий и трагический контент на некоторых площадках. Неподготовленный человек может заболеть после того, как увидит ужасную фотографию или прочтёт страшные детальные подробности.
И лучше остановить того, кто изливает поток подробностей. Спросить, что ему даёт долгое и детальное описание? Зачем он это делает? Чем вы можете помочь реально? Но обычно этот вопрос вызывает гнев. Обвинения в бесчувственности. И большинство тех, кому транслировали подробности, просто уходят. Они не хотят ослепнуть, оглохнуть, заболеть, впасть в депрессию, умереть… И тот, кто подробно рассказывает о страдании, остается один.
Нужно не только требовать сочувствия и внимания. Нужно понимать, что испытывают другие люди. И нужно менять способ общения с людьми и миром, чтобы не остаться в одиночестве. И не погибнуть. Потому что отношения с другими людьми могут стать важным источником сил. Других надо беречь. А не изливать страшные или тоскливые подробности. Которых у всех в жизни навалом, если честно…
Анна Кирьянова