Думаю, что не ошибусь, если скажу, что для многих, даже в нашей стране, Григорий Распутин это не реальная историческая фигура, а трешовый персонаж, который «дважды изображен на бутылке», Love Machine из старого хита Boney M, и просто воплощение темных сил, которые злобно гнетут последнего русского царя на закате Империи. По степени демонизации в массовом сознании до «святого чорта» не дотягивает даже Анатолий Чубайс, который при всем масштабе, остаётся местечковой страшилой. А вот Распутин, несомненно, мировой бренд. Голливудские экранизаций исторических анекдотов, ворох буффонадных постановок и комиксов давно вытеснили факты и превратили трагедию в фарс.
Особняком в череде картин в центре которых находится судьба Распутина, стоит фильм "Агония", само название которого претендует на серьезность разговора.
Развивая свой давний тезис о том, что в советском кино, встречались жанровые приёмы характерные для фильма ужасов, я, обычно, приводил в пример фильм «У опасной черты», потом на ум, как правило, приходила картина Элема Климова. А вот и подтверждение, откуда не ждали, что называется. Американский кинокритик Винсент Кэнби прямо выводит некоторые сцены от «Экзорциста» Уильяма Фридкина.
О том, что именно так "напугало" автора можно прочесть в рецензии, опубликованной 15 ноября 1985 года в газете "Нью Йорк Таймс", перевод которой мы представляем вашему вниманию.
"РАСПУТИН" - НОВАЯ ВЕРСИЯ ИЗ РОССИИ
Смерть РАСПУТИНА не была лёгкой.
Пока его убийцы в нетерпении стояли рядом, "человек Божий" Распутин - фаворит царицы Александры и один из самых ненавистных деятелей дореволюционной России - набивал утробу пирожными, начинёнными цианидом, и запивал их сладким вином, которое также было отравлено. И единственное замечание прозвучало лишь по поводу дрянного качества последнего!
Затем заговорщики несколько раз в Григория выстрелили. Тот споткнулся и упал, но дух не испустил. Убийцы жестоко избили его и, в конце концов, когда он потерял сознание, сбросили тело в замерзшую Неву. Позже вскрытие показало, что легкие Распутина были полны воды. Он всего навсего утонул. И было это было в декабре 1916 года в Петербурге.
По мнению же кинематографистов, Распутин всё еще не умер. Его образ в кино воплощали Конрад Вейдт (1930), Лайонел Бэрримор (1932), Гарри Баур (1938), Эдмонд Пэрдом (1960), Кристофер Ли (1966), Герт Фрёбе (1968) и, совсем недавно, Том Бейкер в зрелищной постановке 1971 года «Николай и Александра». Теперь же он является героем любопытной российской киноновинки под названием «Распутин», чья премьера состоится сегодня в кинотеатре "Эмбасси" на 72-й улице.
Слово «новинка» я употребил с оговоркой, так как эта кинокартина (в оригинале называвшаяся «Агония») была снята 10 лет назад, однако в Советском Союзе её не выпускали на экраны вплоть до июня этого года, когда она была оправдана в результате процессов, которые некоторые восприняли как либерализацию Михаила С. Горбачёва - нового советского руководителя. Немудрено, отчего фильм режиссера Элема Климова с Алексеем Петренко в главной роли мог навести россиян на тревожные мысли.
Несмотря на пролог из фрагментов кинохроники в сопровождении закадрового голоса, что пытается поместить историю «безумного монаха» в надлежащий контекст, эта киноработа способна заставить поверить в то, что Григорий Распутин и был главной причиной революции 1917 года, а не всего лишь симптомом упадка, сделавшего переворот неизбежным. За исключением хроникальных кадров и эпизода, где Распутин посещает свою крестьянскую семью в Сибири, фильм почти целиком посвящен демонстрации нам подонков среди петербургских аристократов и их прихлебателей, включая самого Распутина.
В этом представленный фильм сравнительно авантюрен и даже рискован по меркам российского кино. Кроме того он предлагает нам чуть ли не сочувственный образ царя Николая, показанного сбитым с толку, слабым, но в сущности порядочным человеком, находящимся в зависимости от своей суеверной жены. Та, в свою очередь, изображена околдованной Распутиным, которого она считает своим проводником к Богу, а также единственным, кто способен излечить ее сына, больного гемофилией.
«Распутин» — это не столько последовательно разворачивающийся сюжет, сколько серия живых картин, подчас весьма ярких. В самом центре их замечательная фигура Распутина в исполнении актёра Петренко. Это огромный, беспечный, беспорядочный, неуправляемый фанатик, склонный к самым фантастическим загулам, тяжёлым депрессиям и мистическим откровениям. Он человек, обнаруживший, что у него больше власти, чем можно ей распорядиться, и у него нет реальных планов, которые можно было бы воплотить в жизнь. Перед нами беспринципный тип, который вполне уверен в своих силах.
При этом при всём, в фильме не предпринимается ни малейших попыток проанализировать героя или предположить, что, учитывая характер эпохи, появление такого человека было предрешено. Иногда «Распутин» напоминает ничто иное, как фильм ужасов - что-то вроде политизированного «Экзорциста».
Режиссёр Климов использует своего рода импрессионистский кинематографический стиль, переключаясь между цветными кадрами и монохромными, между вымышленными сценами и кинохроникой, а в одном из наиболее успешных эпизодов фильма (ближе к концу) - между чередой фотографий, частично взятых из архивов, а частью снятых специально.
Пусть за сюжетом не всегда легко проследить, даже если перед просмотром вы ознакомились с общепризнанными фактами, но Климов держит зрителя на коротком поводке (возможно это моя вольность: в оригинале было "keeps the focus fairly narrow and short"; если кто понимает о чем речь, пусть подскажет иной вариант перевода - A.M.). Исторические личности, за исключением Распутина, едва охарактеризованы, хотя Анатолий Ромашин выглядит прям как царь Николай. Вельта Линне, сыгравшая роль царицы, больше похожа на встревоженную русскую крестьянку, чем на немецкую принцессу, которая никогда не чувствовала себя в России-матушке как дома.
Хотя всё это и стало уделом истории, жизнь и смерть Распутина сохраняют свою привлекательность. Климов отдает должное заговору, положившем конец жизни Распутина. По мере экранного воплощения под звуки «Дикси» на старомодной «Виктроле», убийство превращается в жуткий фарс, в котором жертва продолжает возвращаться к жизни, чтобы до смерти напугать слабонервных и отчаянных высокородных преступников.
Винсент Кэнби, New York Times (15/11/1985)
(с) Перевод с английского — Albert Magnus / пролог - Роман Ужасов, специально для kin0guru
#западные рецензии на советское кино
