15 лет прошло со времени открытия военно-ремесленных школ на Дону, - срок, вполне достаточный, чтобы заговорить теперь о подведении итогов.
Насаждение военно-профессиональных знаний в донской области принадлежит к числу исторических ошибок, о которых нельзя не пожалеть. Оно было задумано широко и облечено в систему; на осуществление его затрачены были многие годы. В настоящее время Дон охвачен целой сетью военно-ремесленных школ: в каждом округе имеется по одной, и даже школа была открыта в Сальском округе, населённом полудикими калмыками, которые не только далеки до восприятия ремесленных знаний, но не усвоили ещё начатков оседлой жизни.
Возникновение военно-ремесленных школ относится к печальному периоду в истории просвещения в Донском войске, с 80 годов, когда последовало в казачьих поселениях массовое закрытие средних учебных заведений: гимназий, прогимназий и параллельных классов при гимназиях и реальных училищах. Это совпадение упразднения общеобразовательной школы и с открытием узкопрофессиональной военного характера было неслучайно; оно ознаменовало собой торжество военных тенденций, которые с начала 80 годов заняли первенствующее место во внутреннем управлении Дона. Для казачьего населения закрывались пути к культурному развитию, общему для остальной России, и его стремились замкнуть в тесном кругу военных задач. Казак, говорили, воин, и этим воином он должен оставаться в сфере промышленной; из ремёсел для него обязательно знание, как сшить мундир, изготовить седло, выделать ремни.
Учреждение военно-ремесленных школ представляется одним гигантским усилием, направленным к тому, чтобы укрепить в народной массе военный дух, приковать его внимание к военным задачам и сообщить даже его промышленной деятельности военный характер. Историческая ошибка заключалась здесь в том, что целый край искусственно увлекался на путь одностороннего служения потребностям военной службы в то время, когда сила исторической необходимости тянула его в другую сторону и навязывала ему тяжёлую и усложнившуюся мирную борьбу за существование, в которой нельзя было выступать иначе, как во всеоружии современной культуры.
15 лет, протекшие со времени открытия на Дону первой военно-ремесленной школы, показали, что эти учебные заведения не перевернули вверх дном донского казачества, влияния на жизнь его не приобрели и своей исторической миссии не исполнили. Мы снова вернулись на старую проторенную дорогу, ведшую к общему образованию, и снова открываем средние школы или расширяем существующие, учреждая при них параллельные отделения. Военно-ремесленным школам отмежёвано теперь весьма ограниченное поле деятельности насаждения среди казачьего населения тех немногих отраслей кустарной промышленности, которые заняты изготовлением предметов воинского казачьего снаряжения и обмундирования, но и в этой сфере результаты их усилий подвержены большому сомнению. Спустя 15 лет эти школы не достигли тех ближайших практических задач, которые им ставились.
Сознание того, что военно-ремесленные школы не приносят даже той прямой непосредственной пользы, какой от них ожидали при их основании, пустило глубокие корни в местном обществе. Наиболее энергичный протест против этих учебных заведений раздавался в комиссии генерал-лейтенанта Маслаковца, голос которой, во всяком случае, нужно признать отражением существующего общего мнения на Дону. Вслед же за обществом и войсковое начальство начинает соглашаться, что школы не оправдывают надежд, возлагаемых на них. Месяца два тому назад в этом отношении мы имели такое авторитетное признание, как приказ войскового наказного атамана, объявленный по войску Донскому.
От военно-ремесленных школ при их основании требовалось: содействовать распространению среди донского казачьего населения профессиональных знаний, подготавливать мастеров и подмастерьев для казачьих воинских частей и служить мастерской, работающей на сторону, на продажу, предметы казачьего обмундирования и снаряжения.
В начале текущего года (1901) начальником войскового штаба была произведена ревизия четырёх школ: Новочеркасской, Каменской, Нижне-Чирской и Константиновской. Данные этой ревизии рассмотрены были войсковым наказным атаманом и послужили основанием к изданию приказа по войску, в котором произносится суровый приговор над всеми теми усилиями, какие были затрачены на развитие на Дону военно-профессионального образования.
В обревизованных школах приказ устанавливает следующие существенные недочёты:
- Главнейшее назначение школ – приготавливать в потребность первоочередных строевых частей искусных мастеров и служить рассадником кустарной промышленности на Дону не достигается в полной мере, что в особенности относится к Новочеркасской военно-ремесленной школе;
- Школьная администрация не обнаруживает в достаточной степени желания и готовности оказывать необходимую помощь как местному населению вообще, так, главным образом, и казакам, выходящим на службу, изготовлением: для первых – прочных и дешёвых вещей домашнего обихода, а для последних – предметов воинского обмундирования и снаряжения;
- В школах не замечается надлежащей заботливости о своевременном заготовлении в должном количестве необходимых для мастерских материалов.
Причиной первого обстоятельства, по мнению приказа, служит единственно небрежное отношение бывшего начальника Новочеркасской ВРШ войскового старшины Голубинцева к его прямым обязанностям и полное с его стороны отсутствие контроля подведомственных ему мастерских.
Подтверждение второго обстоятельства приказ видит в том факте, что ни одна школа почти не принимала заказов со стороны: причём Нижне-Чирская сочла даже возможным отдавать вольным мастерам шить для своих же учеников: бельё, чехлы на фуражки, папахи, делать надкроватные цинковые или железные дощечки и прочее. То же самое, хотя и в меньших размерах, практиковала и Каменская ВРШ. Начальник же Константиновской есаул Сиволобов совсем не допускал продажу изделий школы в розницу и отказывал в приёме заказов по мелочам. Не в меньшей мере – говорит приказ, - оказывает влияние на отсутствие заказов в школах также и крайне высокая такса на предметы воинского обмундирования и снаряжения, равняющаяся, как, например, в Константиновской ВРШ, комиссионерской, а в Новочеркасской – даже превышающая таковую, тогда как дешевизна предметов есть первейшее условие возможно большей производительности мастерских.
В доказательство наличности третьего обстоятельства – отсутствия заботливости о своевременном и выгодном заготовлении материалов, приказ указывает на то, что все без исключения школы, вместо того, чтобы выписывать товар большими партиями из первых рук, покупают его по мелочам, а Константиновская школа даже забирает его у местных торговцев по заборной книжке.
В заключение приказ присовокупляет, что одной из важнейших причин происхождения обнаруженных в названных выше военно-ремесленных школах недостатков, является отсутствие надлежащего контроля со стороны окружной администрации. Начальство над школами сосредоточено в руках окружных атаманов, в распоряжении коих состоит от 4 до 6 штаб-офицеров, заведующих полковыми звеньями, со столькими же адъютантами льготных полков. Следовательно, окружные атаманы имеют полную возможность для всесторонней и тщательной проверки решительно всех оборотов школ. Между тем, назначаемые ими, согласно инструкции, комиссии производили до настоящего времени месячную и годовую проверку школ только с формальной стороны, а годовая комиссия, поверявшая Нижне-Чирскую ВРШ в январе 1901 года, не оставила после себя даже никакого следа.
Итак, приказ войскового наказного атамана низводит деятельность военно-ремесленных школ почти до нуля: они не оказывают содействия кустарной промышленности, не подготавливают мастеров для воинских частей и не принимают заказов на сторону. Неуспех школ приказ по войску приписывает небрежному отношению к делу школьного начальства и отсутствию надзора со стороны окружных атаманов. Может быть, небрежность и нерадение одних начальств и безучастие других и отразились неблагоприятно на школах; но не в них, не в этих обстоятельствах корень зла. То, что ревизия начальника войскового штаба отметила в 4 школах повторяется и в остальных. Слабо развитая деятельность даже в узких пределах ближайших, практических задач присуща всем школам и обуславливается более глубокими причинами. От военно-ремесленных школ можно ожидать одного – подготовки мастеров и подмастерьев для воинских частей; вместе с тем было бы большой ошибкой рассчитывать, что они поведут к нарождению в станицах новых отраслей кустарной промышленности, или послужат мастерскими, снабжающими казаков предметами их воинского снаряжения и обмундирования и конкурирующими с частными предпринимателями.
По вопросу о военно-ремесленных школах в комиссии генерал-лейтенанта Маслаковца рассматривался весьма интересный доклад войскового старшины Александра Ивановича Ульянова (прим. труды комиссии генерала Маслаковца страница 253, протокол № 26 от 20-21 мая 1899 года), представителя от военного управления на Дону. Как все работы господина Ульянова, которых немало было внесено в комиссию и которые составляли ценный вклад в её труды, этот доклад отличался деловитостью, богатством фактического материала и обстоятельной разработкой затронутого вопроса. Господин Ульянов, на основании точных цифровых данных, устанавливает, что существующие школы с огромнейшим избытком обеспечивают мастерские воинских частей подготовленной молодёжью.
С 1890 года, когда впервые был произведён выпуск учеников, по 1898 год, которым господин Ульянов заканчивает своё исследование, в 6 школах: новочеркасской, каменской, нижне-чирской, константиновской, усть-медведицкой и урюпинской, окончило курс 542 человека, из них: 311 было командировано на службу мастерами, 102 зачислено в строй, 81 остались невыкомандированными на службу по возрасту и 48 человек по окончании курса убыло: например, поступили в юнкерское училище. Следовательно ещё в 1898 году замещённые вакансии мастеров при воинских частях школы выпускали вполне достаточный контингент молодёжи. Из всей массы окончивших курс 56% нашли себе занятия на службе, сообразно подготовке, полученной в школе, а остальные составляли избыток, и часть их вынуждена была служить в строю на общем основании. После 1898 года открыта была ещё одна школа в станице Великокняжеской, и теперь, если школам ставить главной целью – подготовку мастеров для воинских частей, то в этом отношении достигнуто перепроизводство далеко сверх меры.
По расчётам г. Ульянова, во всех казачьих воинских частях: в армейских полках, гвардии и артиллерии, по штатам требуется содержать мастеров разных наименований 295 человек. При четырёхлетнем сроке службы для нестроевых нижних чинов, в этом составе мастеров ежегодно должно сменяться около ¼ - 73 человека. В 1898 году 6 школ выпустили 103 человека, и ежегодно в них должно оканчивать курс не меньшее число учеников. Таким образом, 6 школ удовлетворяют с излишком весь тот спрос, который может быть предъявлен со стороны воинских частей на молодых мастеров и подмастерьев, а уж великокняжеской школе с её выпусками здесь решительно нет места.
Излишек учеников, выпускаемых школами, находил бы себе оправдание при условии, если бы эта молодёжь оседала в станицах и посвящала себя своему ремеслу. Чем больше оканчивало бы курс, тем лучше – шире развивалось бы кустарное производство вещей и предметов, необходимых казаку для службы. Но тот же доклад г. Ульянова самым категоричным образом устанавливает, что школы менее всего содействуют насаждению кустаря на Дону. Из 237 человек, успевших отбыть военную службу к 1898 году, 32 человека открыли свои мастерские и вообще занялись дома по своей специальности, 84 человека пошли в подмастерья по вольному найму, и 121 изменили своей профессии и перешли к другим занятиям. После того, как молодёжь оканчивающая школу, освободится от действительной службы, вернётся в станицы и получит возможность выбирать занятие, только 48% идёт по той дороге, которая намечалась школой – результаты слишком плачевные.
Военно-ремесленные школы дают подготовку в ограниченном круге ремёсел; они обучают мастерствам: слесарному, шорному, седельному, кузнечному и портняжно-шапочному. По выходе из них молодёжь может найти приложение своим знаниям только в тех немногих отраслях местного производства, которые заняты изготовлением предметов казачьего обмундирования и снаряжения. Малый процент питомцев военно-ремесленных школ, посвящающих себя в станицах своему ремеслу, объясняется тем, что сфера приложения их труда крайне ограничена. Не тысячи ремесленников требуются для того, чтобы обшить, обуть и снабдить сёдлами ту массу казаков, которая ежегодно снаряжается на службу. Спрос на предметы казачьего обмундирования и снаряжения ограниченный, и число рабочих рук, необходимое для удовлетворения этого спроса, не может переходить известных и тоже не широких пределов.
Среди питомцев военно-ремесленных школ, стремящихся по отбытии службы отдаться своей профессии, только ¼ представляет из себя кустаря в собственном смысле этого слова: работает на дому или обзаводится мастерской, а из остальных ¾ вербуются в подмастерья.
Военно-ремесленные школы не дают кустаря, да и не могут его породить. Ведь это легко сказать: содействовать развитию кустарных промыслов. Но нужны же условия, которые обеспечивали бы его существование. Школы на Дону насаждали, а почвы для кустарного производства не позаботились создать. Напротив, у нас создалась обстановка, самая неблагоприятная для этого производства.
Озабочиваясь сохранением единства в казачьем обмундировании и снаряжении, войсковое начальство до последнего времени поддерживало монополию в сфере изготовления предметов казачьего обмундирования и снаряжения, заключало подряды с крупными предпринимателями-комиссионерами и поручало им снабжать на службу всем необходимым. Теперь комиссионеры лишены своих преимуществ, и казаку предоставляется производить закупку вещей, где он для себя найдёт удобным; но это нисколько не изменяет положение дела. В течение многих лет производство предметов, требующихся казаку для службы, было монополизировано в руках двух трёх предпринимателей, и вновь нарождающемуся кустарю, хотя бы он не военно-ремесленную школу, а военно-ремесленную академию закончил, непосильна борьба с этим противником; бывший комиссионер, у которого и материал приобретается со скидкой, и полуголодный подмастерье работает за грош, всегда побьёт его дешевизной.
Молодёжи, оканчивающей военно-ремесленные школы, трудно обзаводиться самостоятельной мастерской; она бессильна выбить на рынке бывшего комиссионера, который достаточно окреп в своих позициях за долгие годы бывшей монополии, и ей остаётся идти в подмастерья в мастерские, работающие на того же самого комиссионера. Это явление и подчёркивают нам цифры г. Ульянова. Из 116 человек, занявшихся после службы ремеслом, 84 поступило в подмастерья.
Военно-ремесленные школы снабжают в изобилии мастерами воинские части и, кроме того, работают на предпринимателя-комиссионера, подготавливая обученных рабочих для его мастерских. Это и всё, что могут они дать нашему Дону.
В настоящее время уместно уже поставить вопрос – есть ли основание поддерживать военно-ремесленные школы. Существование их стоило войску невероятно огромных денег. По 1898 год, по словам г. Ульянова, на 6 школ: новочеркасскую, усть-медведицкую, нижне-чирскую, урюпинскую, каменскую и константиновскую, затрачено было свыше полумиллиона: на содержание – 473 134 рубля, на первоначальное обзаведение – 32 270 рублей и на постройку, приспособление и наём помещений – 191 762 рубля; всего 699 166 рублей. Кроме того, для двух школ были предоставлены два готовых помещения: дом, пожертвованный Поляковым, и бывшая усть-медведицкая гимназия. Оба здания стоимостью 80 тысяч рублей. Следовательно, в общей сложности в 6 школ вложен капитал в размере 779 166 рублей.
Г. Ульянов в своём докладе приводит интересные расчёты, во что обходится подготовка мастеров.
Ежегодно войско затрачивает:
- на ученика, окончившего курс – 798 рублей
- ученика, поступившего в мастерскую воинской части – 1 556 рублей
- ученика, занявшегося ремеслом по отбытии службы – 1 311 рублей
Причём в эти расходы не включено погашение капиталов, употреблённых на устройство помещения, первоначальное обзаведение и прочее.
Войско сделало опыт, и поплатилось жестоко за него, потеряв не меньше миллиона, если считать все его расходы на школы не по 1898 году, а по текущему 1901. Истории оно не повернуло. Школы были бессильны укрепить в казаках военный дух, несомненно, слабеющий в них с течением времени, и не сообщило военного характера его кустарному промыслу. Они работают на воинские части и на комиссионеров, крупных предпринимателей, занимающихся производством предметов воинского снаряжения и обмундирования: для первых подготавливают мастеров, а для вторых – подмастерьев. Но со стороны войска нет решительно никаких оснований выбрасывать столько денег для такой скромной цели. 1 565 рублей ежегодно на обучение одного мастера для воинской части, а тем более 1 311 рублей на обучение подмастерья для господ Милюковых, Дерепацковых и других – совершенно ничем не оправдываемый расход.
Господин Ульянов вполне основательно ограничивает задачи военно-ремесленных школ подготовкой мастеров для воинских частей и предлагает сократить их число. В своём докладе он рекомендует оставить не больше четырёх школ (в 1901 году открывается седьмая школа в станице Великокняжеской) с таким расчётом, чтобы число оканчивающих курс в них было достаточно для замещения вакансий мастеров при воинских частях.
Взгляд г. Ульянова на школы, как на учебные заведения, предназначаемые исключительно для надобностей воинских частей был всецело разделён комиссией Маслаковца; но этой последней было выражено желание уменьшить число школ до двух с тем, чтобы расширены были штаты, а остальные она проектировала преобразовать в профессиональные учебные заведения общего характера.
Пора на Дону оставить заботы об укреплении военного духа. Жизнь предъявляет новые запросы, и было бы огромной не идти навстречу. От казака у нас требуют, чтобы он был и воином, и земледельцем; его заставляют делить свои усилия между плугом и мечом. Земля, говорят, основа его благополучия и источник средств, обеспечивающий его исправное снаряжение на службу. Но в том-то и беда, что земля перестаёт обеспечивать его. В станицах растёт контингент казаков, ликвидировавших хозяйство и порвавших связь с землёй. Для этих освободившихся рабочих рук и необходимо создать новые сферы для приложения их труда. Казак нуждается в том, чтобы ему облегчили переход к новым формам производства, к ремеслу, к кустарной промышленности, а для этого требуются знания, которые может дать профессиональная школа. Существующие военно-ремесленные школы ежегодно поглощают на содержание до 80 тысяч рублей. Из этих денег можно добрую половину обращать на профессиональные школы, и на такие средства было очень многое сделано для казака.
Ст. Павлов
газета «Донская речь» июнь 1901 год.
Навигатор ← Из истории области войска Донского
► Подборка "Образование на Дону"