Это было зимой 1942 года в суровые дни блокады Ленинграда.
Директор завода зашёл в квартиру рабочего Иванова узнать, почему Иванов уже несколько дней не приходит в цех. В квартире Ивановых было холодно и пусто. Только на кровати под шубой что-то зашевелилось и детский голос ответил директору:
— Отец умер. Это я — Серёжа. Я к вам не вылезу, а то всё тепло растеряю.
— Ладно, не вылезай, — сказал директор. — Ты только посоветуй, к кому в доме мне ещё постучаться. У меня на заводе цех стоит: кто из рабочих на фронте, кто умер, кто болен. А цеху стоять, сам понимаешь, нельзя. Так вот надо найти людей.
Шуба на кровати зашевелилась сильнее, высунулась мальчишеская голова. Морщась от холода, Серёжа стал одеваться. И когда он сказал директору: «Готов!», — тот не мог сдержать улыбки. Мальчик прямо тонул в огромных отцовских валенках, а рукава шубы спускались чуть ли не до пола.
— Ты куда собрался?
— А к тебе, на завод, вместо отца. И ещё люди найдутся.
И действительно, люди нашлись. Маленькие по годам, но большие по мужеству. Серёжа обошёл квартиры своих приятелей и привёл на завод целую компанию ребят. Озябшими, худыми, ещё неумелыми руками они чистили застывшие станки. Остановившийся цех стал оживать.
Город, носящий имя Ленина, не забудет своих верных сыновей и помощников в трудные дни, не забудет и мальчишескую бригаду Серёжи Иванова, за свою работу заслужившую право именоваться «фронтовой».
Н. НАДЕЖДИНА (1944)