Человеческая жизнь часто лишена внешнего эстетизма, некрасива и сумбурна. Впрочем, внутренняя тяга к красоте и счастью движет, наверно, каждым из нас, а уж какие формы приобретает в реальности — зависит от душевного устройства конкретного человека. Задача писателя не учить добру и красоте, а передать живое бытие, ухватить самые лучшие стремления и вместе с тем реальные «некрасивые» проявления, не лакируя жизнь, не подстраиваясь под готовые выводы. Так удаётся Альбине Гумеровой в рассказе «Кина не будет».
Ближе к зиме Леночка с парнем вернулись злые и ругались друг с другом. Мирон пытался писать курсовую, закрыл дверь в комнату, но ворвалась Леночка вся в слезах и требовала, чтобы Мирон их рассудил. А дело было вот в чем: молодые люди зашли в кафе, заказали пиццу. В пицце оказался волос. Позвали официантку, а она вместо извинений заявила, что это волос самой Леночки.
— Да как же мой, как же мой, если он был запечен в сыр! А не сверху лежал! А она мне: вы просто хотели поесть на халяву. А этот сидит и молчит! — и она со злостью пнула своего парня, да так, что сама же схватилась за большой палец ноги.
— Я же с девушкой драться не буду!
— Да кто тебя драться просит? Надо было просто словами на место поставить! Он же еще заплатил за пиццу, которую мы не ели! Как бы ты поступил?!
Мирон отвечать не хотел, но Леночка настаивала.
— Я поступил бы также. И спокойно пошел бы в другое кафе.
— Сговорились! — прошипела Лена и выставила своего парня, который не сильно сопротивлялся.
Лена выпила вина и без разрешения взяла сигарету Мирона. Курить она не умела и закашлялась. А после попыталась Мирона соблазнить. Он поддался было, и все бы произошло, но Лена все ругала и ругала официантку, называла ее рыжей мочалкой и кривоногой лупоглазой дурой. И Мирона вдруг озарила догадка: он буквально отпрыгнул от своей соседки и почти крикнул:
— Лена! В какое кафе вы ходили?!
Лена, думая, что он собирается мстить за нее, тут же утерла слезы и прикрыла грудь.
— Ну там… новое открылось. Возле рынка. Пицца love вроде бы.
Мирон мгновенно оделся, растормошил спящего Пафнутия и помчался с ним по темной улице.
Добежав до кафе, молодой человек сперва заглянул в окно, но виден был только один стол и часть барной стойки. Мирон и его пес вошли. Пафнутий тяжело дышал, вывалив язык. Мирон ожидал, что ему сделают замечание, но его усадили за стол, а Пафнутий покорно лег рядом, а ноздри его раздувались от запаха еды.
И тут подошла Даша.
— Выбрали? — спросила она, уткнувшись в свой блокнот.
От смущения Мирон заказал пива. Долго пил его и наблюдал за Дашей: как она передвигается по залу, уносит грязную посуду и выносит заказы. Выходит, Мирон не запал ей в душу, раз она не узнала его. Может, не стоит тогда и напоминать? Не признала она и Пафнутия, который вдруг зарычал из-под стола, вскочил и принялся лаять на вошедшего нетрезвого мужчину.
— Пафнутий, фу! — громко скомандовал Мирон.
Даша резко обернулась, и пустые стаканы, что несла она на подносе, полетели и звонко брызнули на полу. Она сделала шаг в сторону Мирона, он вскочил из-за стола, стол пошатнулся, и пиво разлилось.
— Поздняк метаться?!
И оба засмеялись и были счастливы в ту минуту, хотя все вокруг суетились: убирали осколки, протирали лужу, пытались вывести мужика. Пафнутий продолжал голосить, Мирон, расплатившись, поспешил выйти. Он долго ждал Дашу, на всякий случай обошел здание и убедился, что служебный вход тоже ведет к центральным воротам. Мирон замерз и очень сожалел, что дома у него зареванная пьяная Леночка, и что Дашу никак нельзя туда привести сегодня, а так хотелось.
— Зацени полушубок! — услышал Мирон и обернулся. Даша стояла в вязаной шапочке, из-под которой выбивались ее пшеничные волнистые волосы и бежевом мутоновом полушубке. – Это я за лето заработала. Теперь у меня есть своя шкурка, и я не мерзну. Хотела каракулевую, чтобы с кудряшками, но когда узнала, как их делают, решила: пусть уж мутоновая. Нормально же смотрится?
— Я в этом не разбираюсь, но по-моему, хорошо. Тепло, главное.
— А каракуль, чтобы ты знал, производят из нерожденных ягнят. Беременную овцу убивают, вспарывают ей живот и достают оттуда ягнят. Сдирают с них шкуру. Вот тебе и кудряшки. Я бы на месте женщин устроила бойкот всем этим шубам, кроме мутоновых, потому что баранов или, например, кроликов, так и так убивают ради еды. Ну и шкурам – не пропадать же.
Даша присела перед Пафнутием и приласкала его, а он лизнул ее в нос, и она засмеялась, а Мирон почувствовал, как счастье, словно хмель, разливается по всему телу.
— Другое дело — когда ягнят или диких животных, которых не для еды, а только для шубы. Это подло. Если бы их никто не покупал — прекратили бы и охоту. А учиться я опять не поступила. Не все же актрисы должны быть красивыми!А старух, а ведьм кто играть будет? Тебе в какую сторону?
— Мы с Пафнутием тебя проводим.
— Тогда нам на вокзал.
И они отправились. Пес бежал впереди, будто проверял для них дорогу на предмет безопасности.
— Это хорошо, что ты его к себе взял. Я бы тоже взяла, да у нас он не выживет. Это мы с мамой привыкшие.
— А что у вас?
— Брат.
— Пьет?
— Он молодой еще, а выглядит как старик. Кстати, у меня фронтового деда нет. Дед-то есть, но был ли на фронте, не знаю. Я и отца не застала. Я бы очень хотела гордиться кем-нибудь из нашей семьи. Но кем? Только мамой, если. Она хороший математик. Но опять же — брат. Его одного не оставишь — квартиру спалит. И учеников дома принимать она, понятно, не может, а я на работе. И решает впустую задачки, просто, чтобы мозги не умерли. Вот мы и пришли.
Они вошли в здание вокзала. Мирон направился к пригородным кассам:
— Тебе до какой станции?
Даша схватила его за руку.
— Вот еще! Я быстро бегаю. И так поздно они не ездят.
— Да мне несложно… Деньги есть, – попытался возразить Мирон.
— Это моя принципиальная позиция!
— А контролер на входе?
— Просто пройду и все. Многие меня уже знают, не связываются.
Они и правда прошли мимо женщины, которая проверяла билеты, на платформу. Узнала ли она Дашу или просто плохо делала свою работу, неизвестно. Но Мирон от смущения все же произнес едва слышно:
— Я только проводить…
На платформе работал киоск, и Даша купила себе бутылку пива в дорогу.
— Даша. Я квартиру снимаю. Сосед через неделю съезжает. Хочешь, со мной снимать? И ездить не придется. Комната хорошая и недорого.
Даша пожала плечами.
— Можно. Но у меня доход нестабильный. Я задерживать буду.
— Это ничего.
Объявили Дашину электричку.
— Как мне тебя найти?! Ты купила себе телефон?
— Все деньги на шкурку ушли! — Она похлопала себя по животу. — В кафе приходи, я два через два работаю.
Глядя вслед электричке, Мирон понял, что в очередной раз сглупил, что не поехал с Дашей. Это же было так очевидно! Уж вернулся бы как-нибудь. Но чем горевать, нужно было придумать, как избавиться от Леночки.
Когда Мирон вернулся, она была совершенно пьяная. Можно было воспользоваться этим, но Мирон был человек не подлый. Потому решил, что утром просто попросит ее съехать. Леночка пыталась дозвониться своему парню с телефона Мирона, потому что на ее номер парень не отвечал, настрочила кучу смс, высадила батарейку, швырнула телефон о стену и заметалась по квартире, словно одержимая бесами. Мирон запер Пафнутия в своей комнате, кое-как угомонил Лену, она кричала, что всех ненавидит, что с ней так нельзя и билась об пол, словно живая рыба на сковороде. Вскоре вырубилась, и даже громкий лай собаки не разбудил ее.
Мирон долго не мог найти сим-карту, ползал по полу, исследуя каждый сантиметр. Оказывается, она попала в кроссовок, оттуда и блеснула. Молодой человек собрал телефон, подключил к зарядке. Телефон включился, но от удара треснул его экран, и не держалась задняя крышка, пришлось замотать изолентой. Жалко телефон, совсем недолго Мирон успел им попользоваться. У Леночки была Motorolla C205, Мирону эта модель не нравилась — слишком противный звук звонка и жесткие кнопки, скорее всего, он откажется, когда Лена, устыдившись своего пьяного поступка, предложит Мирону свой телефон. Несмотря на поздний час позвонила вдруг мать, но кнопка с зеленой трубкой на разбитом телефоне никак не реагировала при нажатии. Тогда, чтобы не волновалась мать, Мирон перезвонил ей с телефона Лены. Ябедничать молодой человек не хотел, но и врать не умел… Мать решила, что такая неуравновешенная сноха им ни к чему. Утром родители Леночки приехали и забрали ее. Они не оставили ни телефона, ни денег за комнату. Вот так Даша, сама не подозревая, освободила себе место в квартире рядом с чудесным человеком.
Через два дня Мирон пошел в «Пиццу-love» забирать ту, которую почему-то полюбил – больше он уж не сомневался и точно знал, что любит и готов был на все, только бы Даша была счастлива, и чтобы он был рядом и по возможности любим. Когда они подошли к дому, Даша удивленно приподняла брови. А когда вошли в квартиру, Даша засмеялась, легла на пол и замахала ногами, а вскоре раскинулась звездой и долго смотрела на люстру. На одном из плафонов поблескивал фрагмент мохнатой новогодней мишуры.
— Ты не поверишь! — восторженно восклицала Даша, а Мирон смотрел на нее и улыбался.
В ту ночь все у них и случилось. Мирон был серьезен, волновался, боялся не понравиться, старался, а Даша веселилась, словно ребенок, с которым произошло настоящее чудо. Будто голодный дорвался до пищи, до лакомств, настоящих яств и вроде растерян и полон страха, но желание жизни, жажда счастья все же сильнее. И Даша, себя не помня, бросилась в эту радость, отдавалась отчаянно, будто в последний раз. Мирон собою остался доволен и еще крепче полюбил эту несуразную, непредсказуемую девушку, к которой больше подходит слово «человек».
После их первой и очень яркой близости Даша погрузилась в теплую ванну. Время от времени высовывала из воды то одну ногу, то вторую, осматривала, высовывала руки, глядела на свои пальцы, будто пыталась понять, что такого прекрасного увидел в ней Мирон. Она и забыла, каково это не наспех мыться, а млеть и расслабляться, не ходить на цыпочках, не разговаривать шепотом. А если брат не спит — всегда быть готовой обороняться. Обычно словом, конечно, — брата несложно было припугнуть, и он затихал на время. Но бывало, что приходилось и огреть чем-нибудь его или его дружков. Один из них сидел за изнасилование несовершеннолетней Даши. Она, кстати, не сильно сопротивлялась, но все же они с матерью устроили образцово-показательную «казнь» собутыльникам брата и ему самому. И Даша не считала, что ей нанесли травму, и совесть ее тоже не мучила, и то не была ее первая близость. После суда, пьянь опасалась собираться у них — и на том спасибо. Даша любила, когда все так, как она задумала, когда все сбывалось, когда всех, кто ее обидел, настигало возмездие. Даша-то вырвалась, кажется, из несладкой жизни, а как быть с матерью? Не оставлять же одну с таким сыном. Да и жаль, что ее умная голова пропадает. Ну, это следующий этап, не все сразу. И без того лотерейный билет вытянула. И еще Даша, которая хоть и была наивна, но все же хитра, отметила: Мирон не смотрится чужеродно в этих стенах, он – будто одно целое с квартирой. Светка совсем по-другому смотрелась здесь.
Пока она нежилась в ванной, Мирон сообразил ужин. Даша отдала деньги за комнату, о своей догадке решила пока умолчать. Она думала, что Мирон хочет ее проверить: полюбит ли она его просто так? Но совсем не это было у него в голове: он предположил, что если они будут на равных, Даше будет психологически легче, проще здесь жить.
— А ты как эту хату нашел? По объявлению?
— Ну да.
— И как тебе хозяйка? — спросила Даша, понимая, что скорее всего, она мать Мирона.
— Да никак… обычная… — Мирон сошел с лица, ему было физически тяжело переносить вранье. И свое, и чужое. Даша отметила это и поняла, что если они будут вместе, он ни за что в жизни не станет ей изменять и как-то еще обманывать, что-либо недоговаривать, и улыбнулась, словно сытая лиса.
— А я ее тоже видела. Симпатичная женщина. Молодо выглядит. Хотя и сердитая. Но и Светка хороша, конечно! Мне бы тоже не понравилось, если бы меня на деньги кинули. Я, кстати, так и не знаю, где она.
Даша доела румяную куриную ножку и косточку скормила Пафнутию. После помыла посуду. А потом ушла к себе в комнату, чем немного озадачила Мирона — он думал, что спать они будут вместе.
Через несколько дней Даше наскучили покой и тишина, наскучил Пафнутий, наскучило обожание Мирона, которое он был не в силах скрывать, и его готовность на все на ради нее. Она не была женщиной-хищницей, мечтавшей хорошо устроиться в жизни, не была хапугой, не мечтала об удачном замужестве. Благо работала она два через два, и в свои выходные уезжала домой. Мирон ждал, когда Даша пригласит его поехать с нею, он хотел ясности: вместе они или просто разнополые соседи с играющими гормонами. Он понимал, что может залюбить, такое уже было… девушки сбегали, в юности ведь многие предпочитают «плохих парней». А потому Мирон молчал, ни на чем не настаивал, вопросов не задавал, и они просто жили, смотрели кино, ели, гуляли с Пафнутием и подолгу занимались любовью. И однажды Даша, обычно веселая, радостная, громкая, раскрылась иначе: стала слишком медленной, подробно и странно исследовала всего Мирона, с головы до ног. Он был удивлен, растерян, но давал изучать себя. И в один момент почувствовал на теле своем влагу и понял, что это слезы Даши, что их все больше, и что она их стыдится, себя подобной, беззащитной, печальной — стыдится, но остановиться не может. Мирон слегка приподнялся к ней навстречу, коснулся волос, и Даша обняла его руками и ногами, вся прижалась к нему, как в тот летний вечер, когда они познакомились. Мирон почувствовал, что не нужно спрашивать, не нужно и успокаивать – надо просто быть с ней, держать ее и ждать. И даже не ждать, а запоминать её такую: маленькую, искреннюю, беззащитную. Но вскоре он не выдержал и тоже начал сначала целовать ее, держа за голову, отчаянно тонул в ней, отпустил себя, наконец — уйдет, так уйдет, но сейчас он не пойдет против своей природы — будет любить, отдавать себя, показывать свою готовность к любым трудностям. И слова тоже он не сумел удержать в себе, стал говорить, что любит и чувствовал, как она вздрагивает всем телом, будто не хочет принимать, не верит, боится или еще что… И Мирон не заметил, но Даша в один момент вышла из своего уязвимого, внезапно обрушившегося на нее состояния и с самым обычным любопытством наблюдала на Мироном и в один момент остановила его неистовство. На мгновение он показался ей маленьким перепуганным мальчиком, и она предложила погулять с Пафнутием, которого они для простоты стали называть Пифом.
Пока одевались, Даша умудрилась поссориться: она споткнулась о ботинки Мирона и принялась бранить его, как настоящая сварливая жена, что он разбрасывает вещи, не вытирает ноги, прежде чем зайти. Мирон робко пообещал, что будет аккуратнее, хотя Даша ждала от него крика или легкого рукоприкладства. Некоторое время ходила по улице молча, будто ее обидели, Мирон с Пифом покорно семенили следом. А когда они дошли до соседнего двора, Даша увидела, как группа подростков грубит и откровенно потешается над маленькой старушкой, которая вышла сделать им замечание за то, что те шумят. Даша подошла к ним.
— Дай-ка и мне пиваса, — и пока парнишка успел что-либо сообразить, она взяла из его рук бутылку, перевернула ее, пиво полилось ему на ноги. Он отпрыгнул. — Ой, какая неприятность! Дети, идите спать! Рано вам пиво пить. — И в следующую секунду она, держа бутылку за горлышко, стукнула о кованую спинку лавки и направила острие осколка на подростка. — Ты че на бабку орешь, мразь! Тебя кто воспитывал?! А ну, шуруйте отсюда! И не мешайте людям спать. А то милицию позову!
И Даша выбросила бутылку в урну. Оскорбленный парнишка, чтобы реабилитироваться перед друзьями, достал остаток бутылки и пошел на Дашу. Старушка вскрикнула, Мирон кинулся было к Даше, но она выставила руку в сторону и приказала: «Стой», а сама с места не сдвинулась. И было это так произнесено, что Мирон невольно остановился. Пафнутий зашелся в лае, охрип почти, но раз ему не приказано, тоже не двигался с места. Парнишка держал острие бутылки у Дашиного лица, а она просто смотрела в его глазенки и приговаривала: «Давай трус! Ударь женщину! Героем будешь!» Парень стоял в нерешительности, задыхаясь в собственной злобе, Мирон сзади схватил его за шею, оттащил от Даши, вынул из рук бутылку и бросил в сторону. Старушка заголосила, некоторые девчонки убежали, а парнишка дергал ногами, пытаясь освободиться от Мирона.
— Не отпускай его, пусть сперва осколки соберет и извинится перед этой женщиной.
Но только Мирон отпустил, парень со словами «я тебя найду, сука», скрылся в темноте. Даша ему вслед расхохоталась:
— В Пиццу-love приходи завтра, там меня и найдешь!
Даша и старушка познакомились, некоторое время беседовали о хамстве, о том, что родители и учителя распустили нынешних детей, каждая привела пример из своей жизни — как они проводили время в этом возрасте, порассуждали, какое будущее ждет всю страну, когда такие вот подрастают, ну а в конце старушка поблагодарила молодых людей и назвала Дашу отчаянной и очень смелой.
— Я себя прям «Интердевочкой» чувствую! Помнишь, когда она за мать свою заступилась.
Мирон испугался за Дашу и сильно отругал ее, впервые говорил громко и строго, и ей это понравилось. Она была очень довольна тем, как закончился день.
Даша часто вела себя так, будто снимается в кино или играет спектакль: провоцирует конфликт на ровном месте, заводится быстро и так же быстро отходит. Мирон не успевал за ее реакциями, терялся, не знал, как себя вести. Единственное, чего Даша не умела — это плакать и очень по этому поводу переживала: вот будет у нее роль, нужно будет лить слезы, а она не сможет. И что тогда? А о том единственном случае, когда она не сумела сдержать слез, Мирон помнил, но не напоминал.
Ей было не жаль ни красоты своей, ни молодости, ни здоровья, ни жизни. Она не раз вступалась за незнакомых, выгоняла из подъезда наркоманов и алкашей, делала замечания тем, кто выставлял на лестничную клетку пакеты с мусором, а тем, кто продолжал это делать, вываливала мусор из пакета прямо под дверь. Соседи даже позвонили матери Мирона, мол, кто это у вас там живет, но когда мать сама позвонила другим соседям, с которыми близко общалась бабушка Тамара, они сказали, что Даша очень хорошая девушка, всегда здоровается, отвадила от двора всякий сброд и, похоже, что у нее с Мироном любовь. Мать рвалась посмотреть, кому это Мирон сдал комнату и действительно ли любовь, но муж сдерживал ее, от всего сердца понимая молодого сына, и она терпела, потому что всю жизнь повелевала и мужем, и сыном, а теперь, когда сама была уже почти старухой, а ее муж с возрастом стал только интереснее, сцепив зубы, подчинялась ему.
Продолжение следует...
«Некрасивая» реальность Альбины Гумеровой // Проза. Часть первая
«Некрасивая» реальность Альбины Гумеровой // Проза. Часть вторая