Живопись Левицкого — вершина развития европейской живописи 18 века. Презирая придворную традицию, с полотен Дмитрия Григорьевича на нас взирают не лики, но личности. Настоящие люди с собственным характером, темпераментом, мыслями. Чьи достоверные образы сами по себе служат отправной точкой жанровых сцен, а не встраиваются в них на правах своеобразной «вишенки» на «торте» авторского замысла.
«Смолянки» мастера Левицкого — если не флагманская, то уж точно одна из тех знаковых концептуальных живописных серий, которые обеспечили русской портретной школе заслуженное почётное место в истории европейского изобразительного искусства.
И речь даже не о тех интереснейших технических приёмах и композиционных решениях, которыми так богаты эти полотна. В первую и главную очередь художнику удалось представить зрителю реального человека, являющегося центром каждого произведения.
Обратите внимание, дорогой читатель: все эти милые, но совершенно «необязательные» занятия, за которыми наш взгляд застаёт прекрасных воспитанниц общества благородных девиц при Смольном монастыре — всего лишь предлоги для построения занятных мизансцен. Художник даже не пытается делать вид, что убеждает нас в правдивости предложенных обстоятельств навроде танцев, музицирования или участия в театрализованном действе. Наоборот: предлагает вместе со своими героинями улыбнуться этой наивной, (но в силу своей очевидной постановочности) лишённой всяческой фальши игре. Согласно замыслу художника, героини всех семи портретов демонстрируют нам с Вами всё то, чему научились в стенах строгой и донельзя благонравной альма-матер.
Вот только с их юных лиц не сходят беззаботные улыбки, и вся эта затея с псевдоэкзаменом сразу же низводится до комедии положений, где ключевым условием успеха становится не куртуазное искусство «держать осанку», а милая живость и непосредственность характера. Мастеру великолепно удалось передать естественную, природную грациозность девушек, которую нипочём не скрыть громоздкими нарядами. Бездну очарования смеющихся глаз, не оставляющую шанса претенциозным причёскам и вычурным аксессуарам. Пойдя на этот смелый творческий эксперимент, художник сделал решительный шаг, уходя от парадного к психологическому аспекту портретного жанра. И тем навсегда крупными буквами вписал своё имя в историю отечественной и мировой живописи.
А ведь мы с Вами, уважаемый читатель, имели всё шансы никогда не познакомиться с этими замечательными картинами в их оригинальном виде. И в лучшем случае довольствовались бы их более-менее достоверными репродукциями в старинных альбомах.
Взять, к примеру, историю восстановления самой ранней из представленных работ. На момент поступления в реставрационную мастерскую Русского музея, «Портрет Феодосии Ржевской и Настасьи Давыдовой» имел по-настоящему плачевный вид. Под угрозой были даже сами нити холста, не говоря уже об отслоении грунта и реальной проблеме осыпания красочного слоя. Плесень, выраженная паутина кракелюра и выцветшие участки многократно переписанного полотна довершали картину бедствия. Словом, для спасения шедевра требовалось сначала привести в порядок структуру краски, и только затем браться за реставрацию изображения.
На начальном этапе специалистам удалось добиться большого успеха, предопределившего благополучный исход работы. А именно: укрепить переводной грунт и убрать каверны, образовавшиеся между ним и холстом. Затем последний заменили новым, что по сути стало окончанием технического этапа реставрации. Наступило время освобождать картину от ига многослойной лаковой толщи и угнетающих следов прежних попыток подновить изображение. Многие из которых — к слову — производились с привлечением красок, радикально отличавшихся от оригинальной не только по составу, но даже по базовому тону.
Сразу же стало заметно, как многочисленные «доработки» исказили восприятие картины. По мере реставрации фон произведения всё меньше напоминал болотную тину, чтобы в конце концов засиять первозданным серебряным перламутром. «Посветлело» и платье одной из героинь, сменив травянистый оттенок на вариацию цвета морской волны. Много лет назад какие-то варвары от мира дизайна загнули верхний край холста, лихо «подогнав» его под размер новой рамы. Так что в процессе реставрации у специалистов даже закрадывались подозрения о более поздней переделке картины с добавлением целого участка фона.
К счастью, освобождение полотна от лака и чуждых красочных фрагментов вернули историческую справедливость, и сегодня на заднем плане «Портрета Феодосии Ржевской и Настасьи Давыдовой» правят бал оригинальные прохладные тона, сообщая произведению изящество и утончённость.
Автор: Лёля Городная