Глава 21.
- Боря, почему ты не сказал Ване всю правду, что опоил меня, каким-то зельем, что бы подавить мою волю, — тихо прошептала она ему на ухо.
- Если бы я подтвердил, твои слова Иван меня бы уничтожил, — решил оправдаться он. – Ты не знаешь, какой он бывает в гневе.
- Какой?
- Ты видела лицо Кости? А мой «экран», хотя мне меньше досталось, я успел сбежать. – Ответил Борис, поглаживая свою щеку.
- Так вам и надо! – вырвалось у неё.
- Когда я увидел лицо Вани, оно меня поразило своим безумным выражением. – Объяснялся он, поглаживая ладошкой свою щеку. – Костю он воспитывал кулаком, а меня ладошкой. Ты, знаешь, подруга, мне кажется, что он в тебя втрескался.
И тут он стал хохотать, Лайма тоже не удержалась и стала ему подыгрывать.
- Ты чего? – спросила она сквозь смех, глядя на его перекошенное от смеха и боли лицо.
- Это очень смешно, — он смеялся так безудержно по-мальчишески. – Он меня чуть не убил из-за тебя!
- Ну, ладно, чуть не убил? - решила поиздеваться она.
- Ну, хорошо, чуть не покалечил. - Ответил он, вытирая слёзы. – А тебя хоть раз били?
- Я же девочка.
- Ни разу?
- В детстве, мама отцовским ремнём.
- Тебе, везло в жизни? – тихо прошептал Борис. – Лайма, у тебя так жарко, открой балкон.
- Боря, сейчас лето и полдень, там за окном ещё жарче. – Отозвалась она, а сама подумала. – Началось.
У тебя не только жарко, но и душно, возмутился он и стал стягивать с себя футболку.
- Боря, зачем ты разболтал Ване о нас с тобой?
- Это Костя! – ответил он.
- А ты ему сказал зачем?
- Не знаю, — ответил он, — хотя мы всегда делимся друг с другом своими победами.
- А Иван?
- Ваня ни когда, он же скромный, — заметил он, — когда он расставался с девчонкой, мы с Костей её «подбирали».
- Вам не стыдно?
- Знаешь, Лайма, мне сложно тебе объяснить, что я сейчас чувствую, рассказывая тебе всё, — прошептал Боря, — такое ощущение, как будто бы я на исповеди. Мне плохо. Что со мной?
- Хорошо я сейчас включу вентилятор.
- Прошу тебя включи быстрее, а то мне не хватает воздуха.
Лайма включила вентилятор и направила поток воздуха в лицо гостю.
- Продолжай.
- На чём я остановился? – спросил он, вытирая пот со лба, — эта жара, ты же знаешь, как я её плохо переношу. Так вот, чем честнее и откровение я тебе исповедуюсь сейчас, тем больше очищаюсь, и тем легче мне становится сейчас на душе. Ты меня прости?
- Бог простит, а я нет, — ответила она, — я тебя уничтожу, если Ваня не вернётся ко мне.
- Знаешь, Лайма, — тихо шептал он, — почему у меня такая странная, даже извращённая, потребность всё тебе рассказать?
- Нет.
- Я это понял только сейчас, — произнёс он, теряя силы, у него уже заплетался язык, — наверное, от того, что мы уже не сможем быть вместе и не сможем изменять друг другу. Как я вижу, что в наших отношениях осталась единственная угроза – это не откровенность, и поэтому я полностью откровенен перед тобой. Только так я смогу у тебя вымолить прощение.
Борис, уже не мог сидеть с ровной спиной в кресле, он откинулся на спинку кресла и опрокинул на свои светлые штаны бокал с красным вином.
- Лайма, может, ты всё же сообщишь цель моего визита?
- Так вот, — начала она, глядя на него в упор, — Тебе, что плохо? Ты весь мокрый. А каково было мне или тем девчонкам, которые были до меня?