Мне рассказали одну историю про любовь. А было так. Мы сидели в кафе с подругой, когда зашла немолодая пара. Мужчина с волнистыми седыми волосами и аккуратной бородой в недорогом костюме, и женщина в платье, как у моей мамы, советское, шерстяное с поясом серого цвета и брошь на груди в виде бабочки. У самой волосы коротко пострижены, и сережки блестят, камушки переливаются.
Мужчина в руках держал свидетельство о браке. Главный документ. Мне так стало любопытно, что не удержалась и подошла к ним.
— Здравствуйте! Вы так сияете, что невольно задумаешься, молодожены наверное. Вы не торопитесь? Я хочу узнать о вас побольше. Если вы не против?
Молодожёны улыбнулись и хором ответили:
— Не против. Нам автобус два часа ждать, в шесть только выезжает.
Я пригласила их за наш столик, заказала чай и круассаны. Я так много задавала вопросов молодожёнам, хотя пора и вам рассказать эту историю.
___________
Родился я в 53м году. Пятый ребёнок в семье. Росли в большой семье, в дружной, шестеро детей. Тогда ведь как было, все семьи одинаковые, большие. Школьный костюм у всех один. Ранцы широкие (показывает рукой). Сейчас такие не носят. Вырос балбесом. Ветер в голове, братья дом стали строить, а я всё лучшую жизнь искал. Уехал в город к старшему брату, тот успел ФЗО закончить и на заводе работал. Ну, я и к нему. Устроил. Полгода проработал или нет, уволился. (ФЗО – фабрично-заводское обучение)
Вернулся в деревню. Забрали в армию. На провожанах Наська была. Она мне и писала, а я разве что один раз ответил. Вернулся, кровь бурлит, энергия хлещет. Приударил за Наськой. А через месяц она мне и говорит, замуж бы позвал, неудобно перед старшими. Тятя ругается.
Ну, я и струсил. Только белый свет увидал, а тут жениться. Ну думаю, так не пойдёт, на утро до райцентра пешком, а там в автобус и обратно в город к брату. Наське ничего не сказал, бросил, не попрощавшись. В городе побыл два года, работал на заводе, окончил водительские курсы. Права получил и уехал в другой город. Мне потом уж сказали родные, Наська замуж вышла за парня из соседнего села. Уехала. Я и не расстроился, обрадовался, ну, думаю и хорошо. Пусть так и будет.
Романы крутил, а как же, молодой. Но женится никому не обещал. Некоторые женщины сразу бросали, в то время стыдно было долго встречаться, семью спешили создавать, страну поднимать, а некоторые женщины ждали. А я на больших грузовых ездил, всю страну объехал и за рубежом много раз был. Одни дороги, дороги бесконечные. И я так же, перекати-поле, бобылем жил, говорили мне братья-сестры.
Сорок стукнуло, а ни дома, ни семьи. Комната в общежитии. Меня устраивало, женщин рядом со мной нет. Я пытался, жили мы с одной два года, у родителей её. Не выдержал, ушёл. Дочь осталась.
Не пишет, говорит ей такой отец зачем нужен, стал стариком — ухаживай за собой сам. А я ведь сам могутный, за мной ухаживать не надо. Но ладно, обидел я её мать, ушёл, бросил. Заклеймил "мать-одиночка". Деньги отсылал, а мне обратно возвращали, гордость не позволила брать.
Так я и слонялся по нашей-то стране. Где только не жил, всякое повидал. А под старость домой потянуло, Наську вспоминал. Винил себя, что так поступил с ней. Мог бы хоть проститься.
Из армии ждала, да и девушка она была красивой, с длинной косой. На свидание бегала, сандалии у старшей сестры брала, а ей большие, идёт — спотыкается. Так, всю жизнь и вспоминал, как она краснела. Думал про себя, вот бы купить ей сейчас сандалии, да хоть три пары.
Но вот... Сам виноват. Не знаю, чего мне не хватило, любви или ласки. Дак, кто их получал в то время, мать рано уходила, отец до ночи работал. Бабка за нами бегала, оравой-то нашей.
У старших братьев семьи, сестры младшие замужем. Один я в семье бобылем остался. Брат-то старший меня и позвал, обратно домой. Отчий дом давно разобрали, на том месте Василий построил. А я купил у Панкратыча, жил такой кузнец в деревне. Дети и его все в городе обжились, вот дом и пустовал. Так я вернулся, обустроился, пенсию на почте в соседнем селе получал.
Мать-то когда умирала, моего приезда ждала. Я подошёл к ней, а она приподнялась на кровати и мне оплеуху дала, не больно, сил не хватило. "Жизнь тебе подарили, а ты её прос*ал". Три дня отходил. А ведь так, прос*ал. Рыба ищет где глубже, а человек где лучше. Я кажется перестарался.
Свой шестьдесят первый год встречал в родной деревне, у брата в доме. Жена его настряпала. Много нас собралось, двоих братьев с нами уж нет, дети их были. Из братьев остался я и старший Василий. Сидели молча, на крыльце курили. Тут-то и брат мне говорит:
— Ты бы нашёл кого себе. У нас тут много одиноких баб.
Я засмеялся.
— Ну, чего смеяться, одному тяжко. Ты дочери-то написал?
— Написал.
— И что? Молчит?
— Ответила, говорит, чтоб больше не писал.
— Я сам напишу, ты мне адрес чиркни.
Стареть начинаешь, молодость вспоминаешь. Ошибки свои оцениваешь, прикидываешь, а что бы было. А потом, посидишь, и понимаешь, так оно и должно было быть. Сам своими руками жизнь строил, как мог.
Летом вышел склады сторожить, чтоб зерно не таскали. Председатель позвал, сын моего одноклассника. Серьёзный парень, душой за деревню болеет. Речку нашу запрудили, карпов пустили. Наши ходят, проверяют, на одну удочку разрешают рыбачить.
Зимой брату помогаю, коз держит, кроликов разводит. По мелочам, то тут, то там, латаем стайку или клетки кроличьи, грызут свой домик постоянно.
За пенсией ходил в соседнее село. Там почта есть, в очереди стоишь. Нашим, деревенским, шестого числа в начале месяца дают. Я пешком хожу, тут километров три будет. Приятная такая молодая женщина работает, кого-то мне напоминает. Но мало ли кого?! Все и деревенские, и сельские в одной школе учились. Дочь кого-то из них. Не Наськи ли, уж больно похожа? Улыбается, газетку предлагает или сканворды, говорит нам память тренировать надо. Приятная женщина. Любо-дорого с ней общаться, моя дочь чуть младше её будет.
Однажды стою в очереди. Слышу голос знакомый. Саму не видно, за головами, заслонили. А она у каждого спросит, как дела, как мать поживает. Я догадался, да чего таить и голос сразу узнал. Вспотел, занервничал. Старый пень называется. Хотел уйти. Да, что это? Столько лет прошло, всю жизнь теперь бегать?!
Когда моя очередь пришла. Настя поздоровалась, поздравила с приездом. Пенсию выдала. А я возьми и ляпни:
— А другая где?
— Заболела. Подменяю, — сухо ответила Настя.
Буркнул спасибо и вышел. Вот старый балбес, спросить надо было как у нее дела. Как внуки, теперь, наверное, и внуки есть.
Так мы впервые встретились с ней спустя полвека.
Про Наську я у родных не расспрашивал, сам виноват, плохо поступил. Но после нашей встречи меня так и подмывало побольше о ней разузнать, как она живёт, сколько детей. Неделю терпел, не выдержал к брату пошёл. Тот хитро улыбнулся, оскалил свои старые зубы.
— Видел значит.
— Ну, видел.
— И как? Изменилась?
— Немного, — смутился я.
— Немного, на себя посмотри, когда в последний раз брился, а волосы твои, гнездо вороне пора вить на твоей пустоголовой башке.
Я не стал перечить, пусть немного поязвит. Сам позже всё расскажет.
— А я удивлялся, два года как вернулся и ни разу про Наську не вспомнил.
— Какая тебе она Наська?
Василий громко засмеялся.
— Ревнуешь? А тебе? Ты сам упустил её, добровольно, дай вспомнить.
Василий достал сигарету, и мы сели на крыльцо.
— Настя три дня ходила в матери, про тебя расспрашивала. Мать её не выдержала, запретила ходить. А через месяц она вышла замуж, вот так быстро. К тому времени она работала на почте. Видно там и познакомились, сам он сельский, ты, наверное, его помнишь, Сашка Худой. В школе спортсменом был.
Я пытался вспомнить его черты, но не мог. Всех не упомнишь.
— Настя родила сына. Там что-то было нехорошее, она родила его рано, и какая-то болезнь ещё была. Мать, кстати, думала твой.
Я покраснел, вспомнил, как было полез к Наське, но до дела не дошло. Она испугалась, говорит до свадьбы нельзя.
Я помотал головой.
— Да, знаем, мать к ней ходила, говорила.
Тут-то я аж вскочил.
— Ну, и чего, как старый козёл прыгаешь! А что должна была мать подумать, ты сбежал, а Настя вышла замуж через месяц, и родила. Сын прожил полгода, а может меньше. Не знаю. Говорили, удивительно, что ещё живой родился. Какое-то там редкое заболевание, не спасли. Они с мужем ездили потом по санаториям, лечились. Через три года, а может пять, не упомнишь, дочь родила. Ты её знаешь, на почте работает. Такая милая, добрая всегда.
Я кивнул, вот кого она мне напоминала.
— А муж был тот ещё ходок, Сашка Худой. Говорят, у него по всему району детки. Хотя злые языки и не такого наврут. Как бы там не было, жили вместе. А в пятьдесят лет умер за столом: сердце хвать и нет больше Сашки. Вот тебе и спортсмен, всю жизнь занимался, тренером работал и в школе физруком. Вот и всё! Ах, да, тебе может интересно... Настя замуж больше не вышла.
Я не ответил. Пусть потешит своё самолюбие.
Тут вышла Людмила, жена Васи:
— И чего сидим? Кролики себя не накормят и яйца собери, пока не утащили крысы.
Я поблагодарил Василия и пошёл себе, призадумавшись.
Сейчас модно телефонами общаться. Я сам не пойму куда нажать. Какие-то там "сапы" есть (мессенджеры имел ввиду). Ну и ладно. А я написал письмо. Купил тетрадь в магазине, вырвал лист посередине и написал. В следующем месяце, когда пошёл за пенсией, вручил письмо дочери Насти.
— Передай, пожалуйста, матери письмо.
Женщина согласилась, а я, дрожа коленями, вышел.
Продолжение ЗДЕСЬ
