«Место поединка было назначено секундантами за Чёрной речкой возле Комендантской дачи».
Снова и снова перечитывая рассказ Данзаса, понимаешь, насколько тяжело было ему. «Было около 4-х часов. Выпив стакан лимонаду или воды, Данзас не помнит, Пушкин вышел с ним из кондитерской; сели в сани и отправились по направлению к Троицкому мосту. Бог весть что думал Пушкин. По наружности он был покоен...»
Сам же Константин Карлович «покоен» отнюдь не был! «Конечно, ни один сколько-нибудь мыслящий русский человек не был бы в состоянии оставаться равнодушным, провожая Пушкина, быть может, на верную смерть; тем более понятно, что чувствовал Данзас. Сердце его сжималось при одной мысли, что через несколько минут, может быть, Пушкина уже не станет. Напрасно усиливался он льстить себя надеждою, что дуэль расстроится, что кто-нибудь её остановит, кто-нибудь спасёт Пушкина; мучительная мысль не отставала».
Многократно описана встреча с экипажем, в котором ехала Натали. По наиболее распространённой точке зрения, она вместе со старшими детьми возвращалась от княгини Мещерской.
Иные сведения сообщает Л.Н.Павлищев, указывая, что это «рассказ вдовы поэта, сообщённый ею Ольге Сергеевне», который он записал в 1853 году (оговорюсь, что достоверность рассказов Павлищева довольно сомнительна): «В день поединка – это было в среду – Пушкин вышел из дома спозаранку, не простясь со мною. Ни я, ни Азинька [А.Н.Гончарова] ещё не вставали; я не удивилась, потому что Пушкин говорил мне накануне, что чем свет уедет по делам.
Прождав его до часу, я позавтракала без него, велела заложить коляску, выехала за покупками, сделала потом несколько визитов, а возвращаясь домой, и не подозревала, что мне попались навстречу в санях Пушкин с Данзасом – его секундантом. Ехали на дуэль.
Дома я узнала, что Пушкин заходил к себе и что скоро после него пришёл к нему Данзас. Заперлись в кабинете. Данзас пробыл недолго, а Пушкин минут через десять после его ухода прошёл со шляпой в руках и в медвежьей шубе в детскую; поцеловав Машу, Сашу, Гришу, благословил лежавшую в кроватке Ташу, и сказал няньке: “Не буди Ташу, а барыня пусть дожидается меня к обеду”».
Здесь расхождения и во времени: по записям Жуковского (сделанным не 16 лет спустя), Пушкин был дома до 11 часов, и по сведениям о прощании с детьми («Дети Пушкина в четыре часа пополудни были у княгини Мещерской и мать за ними сама заезжала», — напишет А.И.Тургенев на следующий день после дуэли) - кому верить? Но случайная встреча упомянута.
Я уже писала, что встреча с Натали, если бы и состоялась, вряд ли могла бы что-либо изменить. А от кого она могла бы узнать о готовящейся дуэли?
Принято считать, что о дуэли знала Александрина Гончарова. Основа этих предположений – строки из письма А.И.Тургенева к А.И.Нефедьевой с рассказом о возвращении Пушкина после дуэли: «Его привезли домой; жена и сестра жены, Александрина, были уже в беспокойстве; но только одна Александрина знала о письме его к отцу Геккерна». Но отметим, что знание о письме Геккерну отнюдь не означает знания о намеченной дуэли.
Есть, конечно, и, как всегда, переполненное эмоциями высказывание А.А.Ахматовой: «О дуэли знали многие и, между прочим, “друг Пушкина” Александрина Гончарова». Во-первых, явное преувеличение это «знали многие» (П.А.Плетнёв, например, писал поэту В.Г.Теплякову: «Все мы, его знакомые, узнали об общем несчастии нашем, лишь тогда, когда уже удар совершился. Предварительно никому ничего не было известно»), а во-вторых… Как поверить, если дальше идёт: «Могу сообщить многочисленным поклонникам этой дамы, что много лет спустя Александра Николаевна, не без умиления, записала в своем дневнике, что к ней в имение (в Австрии) в один день приехали её beau-frere Дантес (очевидно, из Вены от Геккерна) и Наталья Николаевна из России. И вдова Пушкина долго гуляла вдвоём по парку с убийцей своего мужа и якобы помирилась с ним». Не буду сама опровергать этих слов (ох, как охотно цитируют их некоторые мои комментаторы!), лучше предоставлю слово Н.А.Раевскому: «Не вдаваясь в подробное обсуждение статьи Ахматовой, я должен тем не менее заметить, что дневника Александры Николаевны Ахматова, несомненно, читать не могла, так как и по истечении 20 лет этот документ остаётся необнаруженным. Из числа лиц, пишущих о Пушкине, я был, к сожалению, единственным, который видел замок Бродяны таким, каким он был при жизни Александры Николаевны и приезжавшей к ней в гости Натальи Николаевны. Никаких следов пребывания Дантеса в Бродянах нет» (из книги «Портреты заговорили»).
А вот Екатерина Геккерн, судя по всему, о готовящейся дуэли знала! И рассказала дочери Вяземских М.П.Валуевой. Об этом мы узнаём из письма В.Ф.Вяземской: «В среду 27 числа, в половине 7-го часа пополудни, мы получили от госпожи Геккерн ответ на записку, написанную моей дочерью. Обе эти дамы виделись сегодня утром. Её муж сказал, что он будет арестован. Мари просила разрешения у его жены навестить её, если это случится».
Но ни Екатерина, ни Мари Валуева не сочли нужным никому ничего рассказать.
…А Пушкин ещё пытался шутить. Снова воспоминания Константина Карловича: «На Неве Пушкин спросил Данзаса, шутя: ”Не в крепость ли ты везёшь меня?” — “Нет, — отвечал Данзас, — через крепость на Чёрную речку самая близкая дорога”».
И оттуда же - «День был ясный. Петербургское великосветское общество каталось на горах, и в то время некоторые уже оттуда возвращались. Много знакомых и Пушкину и Данзасу встречались, раскланивались с ними, но никто как будто и не догадывался, куда они ехали; а между тем история Пушкина с Гекеренами была хорошо известна всему этому обществу».
Наверное, это не совсем так. Сохранился, например, рассказ литератора М.Н.Лонгинова: «Графиня А.К.Воронцова-Дашкова не могла никогда вспоминать без горести о том, как она встретила Пушкина, едущего на острова с Данзасом, и направляющихся туда же Дантеса с д`Аршиаком. Она думала, как бы предупредить несчастие, в котором не сомневалась после такой встречи, и не знала, как быть. К кому обратиться? Куда послать, чтобы остановить поединок? Приехав домой, она в отчаянии говорила, что с Пушкиным непременно произошло несчастие, и предчувствие девятнадцатилетнего женского сердца не было обманом. Вот новое доказательство, до какой степени в петербургском обществе предвидели ужасную катастрофу: при первом признаке её приближения уже можно было догадываться о том, что произойдёт».
Дочь саксонского посланника при русском дворе Августа фон Габленц (её отец К. фон Люцероде назвал гибель Пушкина «ужасным событием», которое «глубоко потрясло всех образованных жителей Петербурга») много лет спустя вспоминала: «Как будто это было сегодня, помню я, как мы, возвращаясь с весёлого оживлённого катания с гор, встретили Пушкина в санях. Я крикнула Пушкину: “Но вы опаздываете“, на что он, приветливо мне кланяясь и махая рукой, ответил: “Нет, м-ль Августа, я не опаздываю“».
Да, на свидание со смертью поэт не опоздал!
Они приехали к месту примерно в одно время с Дантесом и его секундантом - примерно в половине пятого. «Несмотря на ясную погоду, дул довольно сильный ветер. Морозу было градусов пятнадцать». Секунданты начали готовить площадку для поединка.
«Закутанный в медвежью шубу, Пушкин молчал, по-видимому, был столько же покоен, как и во все время пути, но в нём выражалось сильное нетерпение приступить скорее к делу. Когда Данзас спросил его, находит ли он удобным выбранное им и д’Аршиаком место, Пушкин отвечал:
— Ça m’est fort égal, seulement tâchez de faire tout cela plus vite [Мне это совершенно безразлично, только постарайтесь сделать всё возможно скорее]».
***************
Итак, оглашены
Условия дуэли,
И приговор судьбы
Вершится без помех...
А Пушкин ─ точно он
Забыл о страшном деле ─
Рассеянно молчит
И щурится на снег...
(Л.А.Филатов)
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь