Дворец Ширваншахов в Ичери шехер, непременно входящий в любой туристический маршрут, сводит нас лицом к лицу с историей Ширвана – средневекового государства на территории Азербайджана. Кто такие ширваншахи? Кого имел в виду Пушкин, написав о «шамаханской царице»? И откуда в московских летописях XIV и XV веков упоминания о Ширване?
На первый взгляд, дворцовый комплекс в Баку, поздняя резиденция Халилуллаха I(1417–1465), окончательно перенесшего столицу из цветущей, но чрезвычайно сейсмически опасной Шемахи в Баку, – это единственный драгоценный артефакт, сохранившийся от многовековой истории Ширвана и его правителей, носивших титул ширваншахов.
Дворцовый комплекс только на скучающий туристический взгляд незамысловат и не слишком роскошен. Потайные комнаты и подземные ходы; система акустических «телефонов», связывающих этажи и отдельные помещения; исцеляющие колодцы-пиры; мавзолей суфия; громадный банный комплекс, семейная усыпальница и тихие садики с бассейнами, где плавают медлительные губастые рыбы, которые своим безмолвием не могут помешать ни размышлениям, ни молитве, – все это сложное многоуровневое и многофункциональное устройство вписано в роскошный архитектурный ансамбль Ичери шехер, старого города внутри крепостных стен.
Памятника, подобного бакинскому дворцу Ширваншахов, не сыщешь на всей территории Азербайджана. Оно и понятно: бурный конец Ширвана в схватке с шахом Исмаилом, гибель на поле боя последнего ширваншаха Фарруха-Ясара (1465–1501), взятие Сефевидами Баку, расхищение всего архива рукописей, запечатлевших историю Ширвана, – результат междоусобицы двух азербайджанских государств; разграбление и разрушение легендарной цитадели Бугурт, сокровищницы Ширваншахов в предгорьях Большого Кавказа, и, наконец, фатальная гибель от очередного землетрясения старой Шемахи, на протяжении столетий бывшей столицей Ширвана, буквальное поглощение ее землею – все это нанесло непоправимый урон свидетельствам о древнем государстве.
Однако, вглядываясь пристальнее, мы убедимся, что история Ширвана, его утонченное поэтическое и философское наследие, его мужественные попытки отстоять свою самостоятельность и, в более широком смысле, государственную идентичность так крепко связаны с историей современного Азербайджана, что разъять их, выплести одно из другого, а тем более свести все наследие Ширвана к одному артефакту, хотя бы им и оказался дворец-головоломка, невозможно.
Сами стены древнего Баку были возведены в эпоху ширваншаха Манучехра III (1120–1160), известного в Азербайджане не меньше, чем царственный Давид Строитель в Грузии. А абшеронские «фортеции», система оборонительных и сигнальных башен, выстроенных на разном удалении от Баку на грани XIV века, – что это как не артефакты из истории Ширвана? В конечном счете так можно сказать обо всех средневековых постройках на территории Азербайджана.
Уцелевшая в Шемахе после землетрясения Джума-мечеть; сохранившийся на кладбище старого города мавзолей Йедди Гумбез; Атешгях – храм огнепоклонников; древние бани в Масаллы; придорожный овдан; храмы албанской православной церкви; до сих пор считающиеся святыми могилы аскетов-несториан, пришедших в Ширван с проповедью христианства в XIV веке… Все это не что иное, как рассыпанные по земле Азербайджана бесконечные артефакты, через которые глядит в современность прошлое Ширвана.
Сам дух Ширвана – дух уменья, ремесла, торга, гостеприимства, многоязычной толпы, собравшейся на одном из самых оживленных перекрестков мира, будто в одном караван-сарае, – оказался неискоренимым и целительным. Именно он лежит в основе открытости, экстравертности республики.
Топонимы – названия селений и местностей – еще один культурный слой, нанесенный на карту современного Азербайджана историей Ширвана. Так, названия сел со словом «араб» (Арабшалбаш, Арабгедим, Арабушагы) напоминают о седой древности, когда воины пророка Мухаммеда принесли ислам на территорию Ширвана, а заодно оставили на завоеванной территории, еще не определившейся в религиозных предпочтениях, своих поселенцев.
ВЕЛИКИЕ ПРАВИТЕЛИ
Чего только не узнал Ширван за свои 1000 лет! Свой вклад в его историю (и топонимику) внесли бесчисленные арабские, персидские и тюркские племена. Само название «Ширван» (от персидского «шир» – лев) появилось в VI веке, обозначая осколок Кавказской Албании – древнего обширного государства, разгромленного сасанидским Ираном.
О первых правителях этой области мы не знаем ничего. Но известно, что, когда арабы подошли к Дербенту, перед воротами города их встретил единственный известный нам доисламский ширваншах Шахрияр, пригласивший их к миру и союзу. Однако истории было угодно, чтобы восторжествовало право сильного. Арабский полководец Язид ибн Мазъяд аш-Шайбани оставил своих потомков управлять завоеванной областью. Один из них, Хасам бен Халид, немедля собрав сильную армию, объявил Ширван независимым от Халифата и провозгласил себя его правителем, ширваншахом, основав таким образом правящую династию Мазъядидов, которая непосредственно и в лице своих ответвлений (династий Кесранидов и Дербенди) продолжала править Ширваном до конца его истории – 677 лет.
Первые ширваншахи арабской династии были заняты прежде всего религиозными преобразованиями (при них население массово переходило из огнепоклонничества и христианства в ислам) и расширением своей территории. Они получили известность как покорители горцев, основатели царств, смелые воины. Но через пару столетий, к концу XIIвека, наступил долгожданный покой. Ширваншах Манучехр III прославился не только как великий строитель, но и как щедрый покровитель наук, искусств, философии.
Великие поэты Хагани и Фалаки Ширвани могли поговорить в его дворце об опыте хаджа (паломничества в Мекку) и суфийских религиозных практиках или обменяться стихами. Любимцем ширваншаха был шемахинец Хагани, оды которого во всем восточном мире ценились особенно высоко. Хагани вызвал на состязание своего учителя Абуль-Эля, «царя поэтов» и туркестанского поэта Эсира. Он получал от шаха ежегодное жалованье 30 тысяч дирхемов и имел собственное поместье. При этом он не считал себя рабом своего господина, два раза совершал хадж, а умер в Табризе, столице Южного Азербайджана. В те же годы под Шемахой была основана медицинская академия под руководством выдающегося врача Кафияддина Омара.
Сын Манучехра III, Ахситан I (1160–1197) во многом превзошел отца. Он придал современный вид знаменитой Девичьей башне, выстроив ее как неприступный форт на подступах к городским стенам. Он прославился и как воин: в 1174 году разгромил флот русов, со времен Хазарского каганата (VII–Xвека) совершавших пиратские набеги на каспийские берега. Поскольку матерью Ахситана I была грузинская царица Тамара, принявшая ислам, в то время Ширван был связан тесными союзническими и торговыми узами с Грузией и Византией. Необыкновенного развития достигли города, невероятной утонченности – ремесла. Недаром именно это время считается золотым веком Ширвана.
Но история не знает длинных передышек. Пока шах был в отъезде, злой рок Ширвана – землетрясение – поглотил всю его семью вместе со столицей. Оцепенев от горя, шах в первый раз высказался за перенос столицы в Баку. Но все-таки Шемаха, преисполненная жизненных сил, отстроилась заново – как будто только для того, чтобы, как наливное яблочко, быть сорванной жадной рукой завоевателя.
Монголы заходили в Ширван дважды, в 1222 и 1231 годах. Они в буквальном смысле слова разорили страну, разрушили ее столицу. Тем не менее правящему шаху Фарибузу IIIв конце концов удалось, откупившись данью, сохранить свой статус: он чеканил монеты со своим именем и титулом, даже не упоминая монгольского кагана. Он же записал всю генеалогию Ширваншахов на более чем 900 камнях, украшавших стены знаменитой Сабаиловской крепости, защищавшей вход в бакинскую бухту. Разумеется, науки и ремесла переживали глубокий упадок. Но и упадок не может продолжаться вечно. К тому же истории было угодно, чтобы на генеалогическом древе Ширваншахов появились новые ветви.
В 1386-м из Самарканда явился эмир Тимур, внезапно почувствовавший в себе силы сокрушить империю Чингизидов и самому стать властителем половины мира. В Ширван он пришел, чтобы покарать данников своих врагов. Образцовым примером восточной дипломатии и хитроумия служит эпизод, когда ширваншах Ибрагим I лично выехал навстречу Тимуру с дарами. Теперь уже никто не знает в точности, что это были за дары – оружие, драгоценные камни или посуда; важно, что подарков каждого сорта, согласно восточному этикету и представлению о священных числах, должно было быть по девять. И Тимур получил многочисленные дары – по девять штук. Только рабов было восемь.
– Ты что, не нашел девять рабов для меня?! – спросил Тимур шаха Ибрагима.
– Девятый я, – ответил шах Ибрагим.
Тамерлан оценил слова своего собеседника. Завоевав Дербент, он поручил Ибрагиму Iдержать дербентский проход, откуда с Волги в Закавказье могла скатиться рать его врагов. Так в истории Ширвана возникла последняя правящая династия – Дербенди. Тимур, разбив турок, устремился в обход Кавказа на Волгу, против Золотой Орды. А Ширван опять на короткое время превратился в относительно независимое и процветающее государство.
Тимур умер во время похода на Китай в 1405 году – и тогда же развалилась на куски его империя. Тем не менее походы Тимура привели к некоторым структурным сдвигам в миропорядке, которые сделали возможным снаряжение ширваншахом Фаррух-Ясаром посольства в далекую Московию и появление на земле Ширвана первого русского, который когда-либо видел землю современного Азербайджана своими глазами. Как известно, это был тверской купец Афанасий Никитин, о чем он сам и рассказал в книге «Хождение за три моря».
РУССКИЕ КУПЦЫ
Прежде крупнейшими центрами мировой торговли между Востоком и Западом были Астрахань и золотоордынский город Великий Сарай. Одно из лучших его описаний принадлежит арабскому путешественнику Мухаммеду ибн-Баттуте. Он описывает русских купцов, продававших здесь меха, кожи, седла, упряжь, ножи, и купцов из Шемахи, Персии, Индии, предлагавших шелк, краски, «разное узорочье». Отсюда табунами перегоняли степных лошадей на Русь и в Персию для отправки в Индию. Сюда, на великий торг заезжали и византийцы, и сирийцы, и египтяне.
Тимур превратил этот торг в пепелище. Более того, он перебил караванный путь из Астрахани в Азов, который держали венецианцы, ежегодно отправляя в Венецию семь-восемь больших кораблей, груженных доставленными из Астрахани изысканными тканями и пряностями. В результате Венеция уступила первенство в торговле с Востоком своей сопернице – Генуе, а русские купцы вынуждены были на свой страх и риск разведывать новые торговые пути на юг, к шемахинскому шелку, индийскому булату и персидской басме. Интерес ширванских купцов к торговле с Русью, который раньше удовлетворялся в Великом Сарае, был, по-видимому, столь же остр, поскольку плавание Никитина (1468) в точности совпадает с датой возвращения из Москвы посольства Фаррух-Ясара.
Как известно, судно, снаряженное тверскими и московскими купцами в Ширван, следовало вместе с другим кораблем, на котором с царским подарком (девятью десятками белых кречетов) посол Фаррух-Ясара Хасан-бек возвращался в Ширван. Плавание Афанасия Никитина со товарищи оказалось неудачным: на мели в устье Волги купеческое судно было настигнуто и разворовано астраханскими татарами, а затем выброшено штормом на берег и окончательно ограблено кайтаками (дагестанским племенем), которые к тому же увели нескольких купцов с собой как добычу. Прибыв в Дербент, Никитин обратился с просьбой о заступничестве к Хасан-беку и послу Ивана IIIВасилию Папину. К Фаррух-Ясару был отправлен скороход.
Ширваншах немедленно написал письмо кайтацкому князю с просьбой вернуть людей, корабль и товары. Тот не стал противиться: вернул судно и людей, но товары не отдал. Голыми, получается, явились русские купцы в Ширван. Но делать нечего – отсюда и разбрелись они в разные стороны: кто пошел на Русь, кто, как Афанасий Никитин, прежде португальцев добрался до Индии. Побывал он и у ширваншаха Фаррух-Ясара – не в столице, Шемахе, а, как он пишет, в ставке. Тому может быть два объяснения. Летние месяцы в Азербайджане необыкновенно жарки, и в Средние века принято было устраивать «летний двор» в садах в стороне от города, в легких шатрах. Кроме того, визит Никитина совпал еще с одним событием.
ПАДЕНИЕ ДИНАСТИИ
В это же время Фаррух-Ясар вел войну против одного среднеазиатского правителя. Войско последнего было окружено в муганской степи совместными силами ширваншаха и его союзника, владыки покорившего Иран тюркского племени Ак-Коюнлу Узун-Хасана, и, не выдержав голода, сдалось вместе со своим предводителем. Составители свода комментариев к книге Афанасия Никитина называют Узун-Хасана возможным вдохновителем ширванского посольства в Московию. То есть, возможно, это посольство не было только торговым, и Москве предлагалось присоединиться к союзу, который сколачивал против Турции Узун-Хасан.
Эта версия как будто подтверждается попытками венецианской дипломатии в Москве склонить Ивана IIIв ту же сторону. Но Венеция, ведя войну с Турцией, заигрывала и с Золотой Ордой, а Русь как раз готовилась сбросить ее иго. Уже поэтому такой союз Ивану IIIбыл не нужен. Был ли нужен политический союз Ширвану? Тоже, видимо, нет. Ширваншах Фаррух-Ясар был опытным и смелым воином и прекрасно понимал, что союзник, который находится так далеко, бесполезен. Поэтому, хотя Ширван и Москва в конце XV века, видимо, не раз обменивались посольствами, говорить о какой-то коалиции не приходится.
Гораздо больше, чем дела турецкие, тогдашнюю Русь волновала предстоящая схватка с Золотой Ордой. И ровно в той же степени Фаррух-Ясар был озабочен регулярными вторжениями в Ширван шейхов шиитского ордена Сефевийа со своими мюридами. Шиитские духовные ордена тогда могли собирать достаточно большие войсковые соединения. И никакой Узун-Хасан тут ничем не мог помочь.
Шах Джунейд вместе со своей армией сложил кости в Ширване еще во время Халилуллаха I(1460). Удар его сына, шейха Гейдара, отразил уже Фаррух-Ясар – дело закончилось гибелью Гейдара. И когда Исмаил, внук Джунейда и сын Гейдара, в третий раз напал на Ширван, он был преисполнен жестокости и жажды мести. Он нанес страшный удар армии Фаррух-Ясара; сам ширваншах пал на поле боя, и тело его даже не было найдено. Мстя за деда и отца, Исмаил, ворвавшись в тот самый дворец Ширваншахов в Баку, с которого мы начали повествование, велел вскрыть родовую усыпальницу Халилуллаха I, выбросить из нее надгробия и сжечь кости, обнаруженные в могилах. Такова легенда.
Но когда советские археологи в 1945–1946 годах вскрыли усыпальницу, кости в могилах были. Может быть, Исмаил одумался и не допустил кощунства? Мы никогда этого не узнаем. Но каменные надгробия действительно исчезли.
В своих последних мгновениях история Ширваншахов мельчает, теряет силу: Ширван надолго становится провинцией государства Сефевидов; все попытки династии возродить его как любого рода автономию караются смертью. Тайные убийства, подкупленные слуги и, наконец, еще один кровавый поход сефевидского шаха Тахмасиба (1538) – вот что сопровождает уход последних четырех ширваншахов в небытие.
Пушкин, пустив в свою «Сказку о золотом петушке» «шамаханскую царицу», уже воспринимал Ширван как миф, страну утонченности и неги, каким он был лишь в редкие десятилетия покоя.
Текст: Василий Голованов
Иллюстрации: Cristóbal Schmal
Журнал "Баку"