Я поняла, что окончательно и безнадежно постарела.
Есть вариант: с нашим театром поздно что-то делать. Пора переделывать нас, чтоб мы не чувствовали себя старой негодной мебелью.
На телеканале "Культура" Юлиан Макаров расспрашивал лауреата премии "Золотая маска" Алексея Франдетти, не будет ли мюзикл "Онегин", который пойдет на сцене объединенного театра на Таганке, развесистой клюквой.
Я глянула в биографию Франдетти, узнала, что родился он и до поступления в московский ГИТИС жил в Ташкенте. Фамилия досталась от мамы и прадеда, художника-мариниста из Сиены. Хотя в источниках есть и разночтения, но не мое это дело.
Интересно понять кухню художника. Услышать не в пересказе, а из первых уст - как и почему он творит.
Когда Франдетти увидел канадскую версию "Евгения Онегина" в формате мюзикла, первое впечатление:
- А что - так можно было?
Он нашел сходство взглядов постановщиков, никогда не видевших Россию, с тем, как приняли роман в стихах наши современники Пушкина. Вот напечатали "Евгения Онегина", увидели его, прочитали:
- Для них же это не было "нашим всем". Для них это не было чем-то музейным...
Пушкин выдавал главу за главой постепенно, а не все произведение сразу. И Андрей сказал, что современники следили за судьбой героев и развитием сюжета, как за сериалом.
Но как переплюнуть Чайковского?
- Не было такой задачи. Самая сложная задача - перевести с английского языка обратно на русский Пушкина.
Я задохнулась на мгновенье.
А что - так можно было?
- В оригинале (он имеет в виду канадский мюзикл), к примеру, Татьяна поет "Let me die, let me die..."
- И я понимаю, что это абсолютная цитата "Пускай погибну я, но прежде..." И вот как это всё туда упихать...
Что же получилось в итоге?
- И пускай, и пускай погибаю я, - запел Франдетти. - Только знай, только знай, погибаю я. Пускай рассвет навстречу дню, судьбу вам отдаююю... Там очень много цитат - где-то явные, где-то наоборот скрытые. То есть это была целая мозаика - как этот текст составить так, чтоб зритель все равно услышал "Моя дядя самых честных правил..."
- Я на протяжении нескольких месяцев занимался переводом Пушкина обратно с английского на русский.
А я уже глотала воздух на лету. Мне его не хватало.
И так тоже - можно было?
- Вот письмо... Самое сложная сцена с письмом Татьяны - она идет 12 минут в мюзикле так же, как и в опере. Переводил только это письмо, наверное, месяц. Вот прям по строчке, по строчке... Сидя в Санкт-Петербурге, потому что в этот момент я репетировал другой спектакль.
- И выходил на улицу... Посмотрел, погулял вдоль каналов. Вернулся, еще строчку написал.
За Пушкина.
Он пересмотрел множество постановок Чайковского, очень любит оперу "Евгений Онегин". Ему хотелось добиться ощущения с одной стороны свежести и того, что происходит сегодня, а с другой - не обидеть любимых авторов.
Инди-Онегин и бохо-Татьяна с электрогитарой в руках уже произвели сильнейшее впечатление на зрителя, в особенности молодого. Я захлебнулась в потоке восторженных отзывов. И подумала - вот на этот раз не буду я брюзжать по-стариковски.
И состав исполнителей - молодой, озорной, и всё, что творится на сцене, им очень нравится.
Пусть будет!
Let it, как говорится, be. Вон Запад хореографию Мариуса Петипа (не Ивана Сидорова) покоцал как Бог черепаху и спит спокойно. У нас, слава тому же Богу, хоть Растрелли не трогают. Он же памятник (архитектуры). Кто его порушит?
Хотя кто знает...
За сим хотела и закончить. Но услышала, что в Питере именитый режиссер мюзиклов поставил оперу Берлиоза "Бенвенуто Челлини". Как же так? А куда же дели постановку 2007 года, где в роли Художника рассекал сам Сергей Шнуров?
Не знаю, куда испарилась она, но я отыскала чудесную рецензию человека, видевшего оба спектакля. И хоть сам Дмитрий Жвания сразу сознался, что он не театральный критик, а всего лишь кандидат исторических наук, я сохранила его труд на рабочем столе. Надеюсь, он не обидится, если я приведу несколько его цитат.
Франдетти не первым перенёс «Бенвенуто Челлини» в другой исторический контекст. В 2007-м на сцене Концертного зала "Мариинский" режиссёр Василий Бархатов поставил этот спектакль в виде капустника с ростовой куклой белого зайца и скандальным Сергеем Шнуровым в роли чтеца от лица самого Художника. "Кому сейчас интересен и нужен XVI век в трико и со шпагами?" — заявил Бархатов, когда его спросили, зачем он это сделал.
Историк пошел дальше. Он сделал еще одно открытие: оказывается, в Питере 90-х кто-то перенес действие "Пиковой дамы" в блокадный Ленинград. Так что Алексей еще молодец. Он все лишь превратил скульптора и настоящего головореза (да, Челлини еще и убивал) в мирного режиссера Феллини.
А что такого?
И еще одна находка уважаемого Дмитрия Жвания - рассказ режиссера о "цитате", заставившей пойти нетривиальным путем:
Замысел отправить ювелира и скульптора Бенвенуто Челлини, жившего в первой половине XVI века в 60-е годы века ХХ, в голове Франдетти, по его словам, начал складываться, когда он вновь случайно посмотрел фильм Федерико Феллини "8½", причём первой "появилась сцена с Папой и сцена, когда герой Мастроянни беседует со святым отцом в бане". Франдетти показалось, что это — "абсолютная рифма, цитата". И вот в его спектакле Папа римский выкатывается на помостки, сидя в небольшой ванне, на голове Папы — то ли персидская тиара — головной убор в виде высокой шапки, то ли какая-то чалма, то ли тюрбан сикха. Был бы я католиком, я бы оскорбился…
Да, господи боже мой... Чего уже не видели наши подмостки. И я, конечно, догадываюсь, кому сигнализировал из Питера режиссер с итальянской фамилией:
Над сценой висит электронное табло, на котором появляются смайлики и разные надписи, призванные нас развеселить: "Здесь могла быть ваша реклама", "Передаём привет Косте" (скорее всего этот привет должен оценить какой-то Константин), а когда пауза не подразумевает аплодисментов — “Silenzio” ("Тишина").
Кто у нас любит объяснять с табло, что он хотел сказать своим "Годуновым" и разными "Ромео, понимаешь, и Джульеттой"?
Правильно! Богомолов. Кон-стан-тин. Костя.
Сегодня я уже не буду припоминать, что происходит с театром Моссовета, куда пришел худруком Евгений наш Марчелли. Почему-то тоже не сомневаюсь, что зрителей у него будет полный стадион. А мы будем сидеть по домам пыхтеть и завидовать.
Короче, друзья мои, я поняла. Надо молодеть и, как Леша Птицын, вырабатывать характер. Если преображение театра не остановить, надо перековываться самим. И радоваться жизни.
У меня, кстати, есть рецепт. Однажды уже делилась, но лишним не будет повторить.
Он:
- Я пришел исполнить редчайший номер!
Она:
- Вы мне его исполните по дороге. Я прослушиваю номера.
Он:
- Вы знаете - это синтетический номер.
Она:
- Я зубной врач. Я вынесу всё.
Бессмертные, незабываемые Инна Макарова и Зиновий Гердт в фильме "Вас вызывает Таймыр".
И что ему остается? Только констатировать:
- Великая женщина.
Буду как зубной врач.
