Читатель "Московских историй" Сергей Л вспоминает о тех временах, когда приехать пожить к московским родственникам считалось делом обычным, а не обременительным и как такие приезды расширяли его, принимающей стороны, кругозор.
Прочитал тут детские воспоминания о поездках в Москву, к родственникам. И тут же возникли картинки, как к нам, новоиспеченным москвичам, приезжала родня со всего Советского Союза.
Пока мы жили на Трифоновской улице у бабушки с дедушкой, в малюсенькой квартире, гостей особо и не было - просто негде было размещаться. А вот когда папе дали квартиру на Соколе, приезжавшие в столицу родственники стали привычной и почти постоянной частью жизни. Их размещали в моей комнате, и я со своего дивана с удовольствием перемещался на раскладушку.
Гости, видя в моем лице благодарного слушателя, щедро рассказывали о своих родных местах. Родня с маминой стороны — о ее родине, Новосибирске, бывшей Новой деревне, а позже городе Новониколаевске. Баба Нина вспоминала детство в Усть-Каменногорске, своего отца, самого знаменитого пимоката города (человек, делающий валенки), раскулаченного в 20-е годы. Рассказывала о дедушке Семене, пропавшем в самые первые дни войны в Прибалтике, и о Новосибирском театре оперы и балета, где работала. От бабы Зины я узнавал про вытянувшийся ниткой вдоль реки Барнаул. От дяди Сережи - про Алма-Ату, казахов и Медео.
И хотя обычный ритм жизни из-за гостей нарушался, я не ощущал какого-то дискомфорта. Бабушки так интересно рассказывали! Причем используя слова, ранее не слышанные мной. Совсем другой язык, не московский. А главное, в рассказах были такие детали и подробности, которые в книжках и учебниках не найти было. Прадед был раскулачен — значит, враг. Но за что? Он же делал пимы, т. е. валенки, для обычных людей. Почему враг-то? Значит, и бабушка враг, раз дочь врага? Я не смог разгадать этот ребус.
Вспоминая те приезды, нет ощущения, что и родителей что-то напрягало. Такое вылезло бы неосторожным словом, выражением лица, как-то еще. И мама, и папа сами родом из коммуналок, это я, счастливчик, знаю о них лишь по рассказам. Да и, хоть все родственники были такие разные по характерам, но удивительно дружные: если что, готовы были сразу, всей стайкой броситься на помощь. Зина в Барнауле заболела, новосибирская ветвь тут же «на крыло», помчались выхаживать сестру. Такое сейчас практически и не встретить.
По отцовской линии было потише - вся родня жила в деревне Крюково, сегодняшний Зеленоград. Мы сами ездили к ним в гости. Добротная деревня, дом-сруб с печкой, в которую во время войны (прямо в трубу!) попала немецкая бомба, да так там и пролежала, не разорвавшаяся, до конца войны, пока не пришли, наконец, саперы и не обезвредили ее. При этом, в доме жили, сделав какую-то времянку для отопления. Я все спрашивал: «А не страшно было?». И в ответ: «Да привыкли!».
А еще были регулярные посылки. Из Сибири — кедровые орехи в увесистых мешочках, и отдельно две-три шишки. И трехлитровые закатанные банки с брусникой. Считалось, что это лучший витамин для анемичных москвичей. А из Алма-Аты приходили по осени большие ящики с яблоками. Огромные такие яблоки с золотистыми проплешинками на алой кожуре бочков - Апорт. И одна-две дыньки-колхозницы.
Это тоже были приветы из другой реальности, которую я открывал для себя, слушая рассказы родственников и понимая, что мир Соколом и Москвою не ограничивается. #сергей л
