Первоначально я сказал себе, что даже вспоминать про княгиню Дарью Ливен не буду. Но связь Екатерины Багратион с Клеменсом фон Меттернихом подтолкнула проявить долю внимания к той, кого современники называли «дипломатической прорицательницей». Княгиня Дарья Христофоровна Ливен (урожд. Доротея фон Бенкендорф) была дочерью военного губернатора Риги и сестрой шефа российских жандармов Александра Бенкендорфа. Она была некрасива, но, как говорят европейцы, наделена шармом и обладала невероятной харизмой. Что в понятие «шарм» вкладывается, не всегда понятно, тем не менее, они на таких женщин «западают». Русский человек отметил бы, что княгиня наделена природным обаянием, есть в ней что- то цепляющее взгляд, и ей свойствен холодный расчёт. Эти качества позволяли ей сводить с ума самых влиятельных политиков Европы, умело используя их в интересах Российской империи.
Чего нельзя отнять, она была умна. По меркам того времени, получила прекрасное образование: окончила Смольный институт, знала четыре языка, прекрасно танцевала и разбиралась в музыке. Императрица подобрала новоиспечённой фрейлине в мужья генерал-адъютанта и подающего надежды дипломата графа Христофора Андреевича Ливена. Тому при его-то звании было всего 26 лет, и он на 11 лет старше невесты, которой лишь пятнадцать. В 1809 году супруга отправили в Берлин, княгиня последовала за ним. Пруссия на Дарью Христофоровну впечатления не произвела. В одном из писем она писала: «Казаться дурой в течение ещё нескольких лет — это жестоко». Но через три года последовала ротация, и на смену Берлину пришёл Лондон. Здесь, следуя моде, она открыла светский салон. Только ли в моде было дело? Филипп Вигель рассудил иначе, он посчитал, что Дарья Христофоровна проявила тот самый свойственный ей холодный расчёт: она была гораздо сообразительнее своего супруга. В своём салоне, умело поддерживая светские беседы, княгиня извлекала полезную информацию. Теперь именно она сочиняла мужу депеши, которые он посылал в Россию. Со временем выяснилось, что княгиня стала гораздо влиятельнее графа Ливена на политической арене.
Начиная с 1815 года, после наполеоновских войн, на европейской арене развернулась борьба за то, кто на этом пространстве будет исполнять ведущую роль. Александр I полагал, что это право России. У Клеменса фон Меттерниха на сей счёт были иные планы. Во время Венского конгресса Дарья Ливен получила задание завоевать доверие Меттерниха. Как бы «случайно» происходит знакомство светской львицы с австрийским министром. И Меттерних не устоял. В силу разных причин наедине им удавалось бывать нечасто и недолго. Однако их «роман в письмах» (очень активная любовная переписка) длился целых 10 лет.
Неясно, какими были чувства Дарья Ливен к канцлеру. Но письма полнились взаимными романтическими признаниями, а в ответных посланиях Меттерниха содержался… анализ министра политической обстановки в Европе. Копии этих писем от княгини шли прямо российскому императору. Самые важные сопроводительные донесения в Россию тайный агент русского правительства писала симпатическими (невидимыми) чернилами. Всё как в лучших шпионских романах. Их переписка прекратилась в связи с новым браком Меттерниха. Всего он был женат трижды. И имел трёх любовниц: Екатерину Багратион, Каролину Бонапарт (сестру Наполеона и жену Мюрата) и Вильгельмину, герцогиню Саганскую (внучку Бирона). Оскорблённая в своих возвышенных чувствах, княгиня Ливен потребовала от любовника вернуть написанные ею 279 посланий к нему.
После окончания этой любовной игры последовал вызов Дарьи Христофоровны в Петербург для секретного разговора с императором. Того потребовал начавшийся период сближения России с Англией. Княгиня получает приказ отправиться в Лондон. Задача — шпионить на благо отечества в столице Соединённого Королевства и в то время крупнейшем городе мира. Цель — король Георг IV, который был крёстным отцом сына Дарьи Ливен Георгия. Так что никакого «случайного» знакомства светской львице не требовалось. Её прекрасно знали в английском светском обществе. Но холодный расчёт подсказал женщине, что министр иностранных дел Джордж Каннинг будет для дела гораздо перспективнее короля. Расчётливая княгиня стала его любовницей. Джордж Каннинг вскоре окажется в кресле премьер-министра. Чем в Лондоне в то время занимался граф Ливен, мне не ведомо. Скорее всего продолжал трудиться на своём дипломатическом поприще.
Большое влияние княгини на Каннинга положительно сказывалось на отношениях Российской империи и Англии вплоть до 1827 года, когда премьер-министр скоропостижно скончался. Спустя время княгиня и её супруг отзываются из английской столицы. Главу семейства император Николай I назначает наставником своего сына. А княгиню… 45 лет шпионской работы без единого промаха государя не впечатлили. То, что ранее российское правительство всегда ценило передаваемые Дарьей Ливен депеши и прислушивалось к её мнению — ну, так ведь это было при предшественнике, а теперь совсем другой стиль управления. Поэтому последние донесения княгини (накануне Крымской войны) с информацией, предупреждающей о грозящей опасности, Николаем I восприняты как женские сплетни. Когда же Крымская война «случилась», то стала она для России «неожиданной», как снег в январе, и закончилась позорным поражением.
После смерти мужа в 1838 году княгиня обосновалась в Париже. Здесь она открыто флиртовала с политическими деятелями, которые посещали её дом. Не один год её связывали романтические отношения с французским премьер-министром Франсуа Гизо. Благодаря своей близости с Гизо во время Крымской войны она служила негласным посредником между враждующими сторонами.
Но напрашивается вопрос: почему император проигнорировал её послания? Мне кажется, что причина была одна: княгиня была некрасива. А Николай I, позволю себе такую оценку, был сноб. Всю жизнь у него была возможность выбирать из красивых. Хотя, справедливости ради, можно вспомнить, что подобный взгляд на Дарью Ливен имел и Рене де Шатобриан, давший ей такую характеристику:
«Женщина с длинным неприятным лицом, заурядная, скучная, недалёкая, не знающая иных тем для разговора, кроме пошлых политических сплетен».
Далее… Сознавая неисчерпаемость затронутой темы ставлю здесь отточие и возвращаюсь с окольной дороги на основной тракт повествования, которое высветило знаковую фигуру генеральши Анны Керн. Самой Керн, что есть «дань веку», суждено будет сознавать на собственном опыте всю свою жизнь. Анне Петровне будет 36 лет, когда в неё страстно влюбится её троюродный брат А.В. Марков-Виноградский, которому в ту пору всего 16 лет (чем не доказательство её привлекательности?). Он ещё воспитанник кадетского корпуса, но она ответит ему взаимностью и выйдет за него замуж. При этом ей придётся отказаться от генеральской пенсии, жить вдали от столиц и, по сути, в бедности. Их осуждали в свете, тем не менее Александр Васильевич одарил супругу любовью, заботой и нежностью.
Жили они долго. Анна Петровна всего на три месяца пережила мужа. И было ей тогда 79 лет. Вот и думай после этого, что разглядел в ней Пушкин, когда писал о «чистой красоте». Опять приходится гадать, чего в его шедевре больше: конкретики человеческого образа, удивительного прозрения или художественного видения, запечатлевшего великие и чудные мгновения — «и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слёзы, и любовь».
Так что «Я помню чудное мгновенье…», если вдуматься, посвящено таинству любви, а не Анне Керн. Собственно, поэтому мы и храним эти строки в своей памяти. А вот стихи другого поэта, пушкинского сокурсника по Лицею, Алексея Илличевского, прямо адресованные к Анне Петровне, известны разве что специалистам:
Ты не жена и не девица,
Разъезд же с мужем для тебя
Что после ужина горчица!..*
* В таком виде их воспроизвёл Алексей Вульф в своей книге «Дневник 1827—1842 годов. Любовные похождения и военные походы», слегка переиначив последние строки шуточного послания А.Д. Илличевского к А.П. Керн: «Ни вдова ты, ни девица, // И моя любовь к тебе // После ужина горчица».
Понятно после этого, что тема «Пушкин и женщины» имеет философский характер, а не конкретно-личностный. По крайней мере, такой подход куда объективнее, нежели выяснение: где, с кем и когда в иных исторических обстоятельствах поэт из пазлов с женскими именами складывал историю личной жизни, а параллельно писал историю русской лирической поэзии.
Уважаемые читатели, если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал. Буду признателен за комментарии. И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1 — 25) повествования «Как наше сердце своенравно!» Нажав на выделенные ниже названия статей, можно прочитать:
Эссе 13. Пушкин «любил всех хорошеньких, всех свободных болтуний»
Эссе 16. Пушкин: «Я больше всего на свете боюсь порядочных женщин и возвышенных чувств»