Сидел Евгеньич дома в кресле и думал думу тяжкую. Думу невесёлую.
«Как я только живу? - думал он. – Вот супруга у меня, Роза Фёдоровна. Роза-смертельная доза. Дура ведь немыслимая. Глаголу не знает, к падежам не приспособлена. Не мозг у неё, а «Чёрный квадрат» имени Малевича. А я с ней живу как-то. Маюсь».
Супруга Роза Фёдоровна грохотала на кухне кастрюлями. Пахло килокалориями, лавровым листом и скорым обедом. Евгеньич почесал в затылке и сменил позу в кресле на более глубокомысленную.
«Невозможно, как я живу, - подумал он. – Такие были планы, такие перспективы! Лена Буськина готова была мне отдаться на веки вечные. А я связался с этой Розой. Похоронил себя заживо вместе с перспективами. Горько мне, люди! Позову сейчас жену и скажу всё что думаю! Скажу, что дура она набитая и пусть делает выводы…»
- Роза! – крикнул Евгеньич вглубь квартиры. – Поди сюда на минутку!
В шкафу затряслись чашки – Роза Фёдоровна шагала из кухни танковой поступью. В руке она держала нож, которым разделывала мясо.
- Чего тебе? – спросила, встав в дверях.
Евгеньич посмотрел на жену, посмотрел на нож, с которого капала кровь невинно убиенного телёнка, и уверенность его поколебалась.
«Зарежет ведь, если скажу! – подумал он. – Зарежет как телёнка и ничего ей за это не будет, потому что дура. Дураков у нас сажают только в министерства. И будет она министром, а я буду с памятника улыбаться? Не пойдёт!»
- Шкаф у нас покосился, - сказал Евгеньич. – Слышь, чашки дребезжат? Подложить чего-нибудь надо.
Одной рукой могучая Роза Фёдоровна приподняла шкаф, Евгеньич торопливо сунул под него сложенную газету.
«Вот так с ней и живу! – подумал он, едва жена снова скрылась на кухне. – Мускулов – как у кентавра, а интеллект – как у жёлтой канарейки. А ведь была у меня Лена Буськина! В пределах, так сказать, прямой досягаемости. Ягодка, а не девка. Даже «Декамерона» читала… хотя, может, и врёт, что читала. Надо было её по тексту погонять сперва… когда сам прочту. Только что уж теперь? Нету Лены Буськиной, а есть вот эта супругообразная глыба с холодным кровавым ножом в кулаке. У неё один кулак с моё кресло».
С кухни доносился стук – Роза Фёдоровна отбивала мясо.
«По голове себе постучи! – сердито думал Евгеньич. – Угораздило же меня жениться на такой! Не женщина, а продукт любви снежного человека с трактором «Кировец». Всё равно ей выскажу, чтоб знала! Бездуховная она какая-то. Бессмысленная как индийская рупия в Архангельске. И изюминки в ней нет».
- Роза! – крикнул Евгеньич. – Подойди ещё!
Раздался топот – румяная Роза Фёдоровна вошла с деревянной киянкой, которой отбивала телятину.
- Чего рявкаешь, отец?
Евгеньич посмотрел на киянку и мысленно прикинул, сколько у него во рту целых зубов. Зубов было не очень много.
«Дурой её обозвать у меня зубов ещё хватит, - подумал он. – Отоварит киянкой по фейсу – примерно скажем, два зуба минус. Если «бездуховной коровой» - ещё два зуба минус. А вот на «тупую жабу» уже ничего не останется».
- Серёга звонил, - сказал Евгеньич жене. – У него огурцы по дешёвке есть. Берём?
- Пусть оставит пару кило, - Роза взмахнула молотком и угрохотала обратно. Походка её была такой же тяжкой как думы у Евгеньича.
«А супружеская жизнь у нас с Розкой какая? – спросил сам себя Евгеньич. – Это же тьфу! Что у меня, что у неё. Когда у нас последний раз было? Ещё при Ельцине? Всё расклеилось напрочь. То она уснёт, то я усну… то она не в настроении, то я напился… так и живу».
На глаза Евгеньичу навернулась слеза, он вытер её рукавом.
«Вот Ленка Буськина – прелесть что за штучка была! – подумал он. – С ней бы точно не соскучишься. Сам я, конечно, Ленку не пробовал, но Серёга рассказывал. Жили бы сейчас с ней душа в душу. Днём веселье, ночью праздник! А тут лежи с этой многогранной колбасой, у которой уже зад от переда не отличишь. Пропащий я совсем. Вот сейчас позовёт обедать – тут-то всё ей и выскажу, когда у неё ни ножа, ни молотка не будет».
- Отец, есть иди! – зычно крикнула с кухни Роза Фёдоровна.
Евгеньич подтянул штаны и поплёлся на кухню. Супруга стояла у плиты рядом с булькающей кастрюлей, рядом дымилась сковорода телячьих отбивных.
- Жена! – промычал Евгеньич. – Я чо сказать хотел…
Роза Фёдоровна разливала суп большим половником. Половник был блестящий, массивный и таил в себе подлинную угрозу для несчастливой жизни Евгеньича.
«Хряпнет половником по лбу, потом ещё и кипящую кастрюлю на уши наденет! – печально подумал Евгеньич. – Итог – черепно-мозговая с сотрясением и ожоги морды третьей-четвёртой степени. У меня и так-то волос не осталось… В каком аду я существую! Она же постоянно вооружена до зубов».
- Я чо сказать хотел, мать? – повторил Евгеньич. – Может, не грех под телятину по рюмашечке?
- Доставай! – сказала жена. – Не грех.
Евгеньич разлил рюмки и взял ложку.
«Бесполезно просвещать мою кикимору относительно личностного роста, - подумал он. – Какой я всё-таки мужественный и терпеливый! Если дурой родилась – ею и останется. Шут с ним, зато и у меня шевелюра целее будет».
(использованы иллюстрации из открытого доступа)
Мира и добра всем, кто зашёл на канал «Чо сразу я-то?» Отдельное спасибо тем, кто подписался на нас. Здесь для вас – только авторские работы из первых рук. Без баянов и плагиата