Занятный трагикомический случай был зафиксирован газетой «Царицынские вести» в 1903 году, на пассажирском вокзале Юго-Восточных железных дорог. Это происшествие характеризует идиллическое отношение местной сельской власти к караульной службе и исполнению обязанностей по сопровождению арестованных подозреваемых.
В городе Саратове, в один прекрасный день были задержаны полицией два дюжих молодца, при пресечении совершаемых ими неких противозаконных действий. Не уточняется каких именно, но по-видимому настолько серьезных, что отпустить их «с миром» уже нельзя, но не настолько чтобы отнестись к их охране слишком жестко. Поэтому местный легкомысленный урядник, отправляя крепких молодых бандитов в царицынское уездное полицейское управление, назначил им «в конвой» тщедушного десятника средних лет с одним «прутом» в руках и юношу лет 17-ти.
Десятники, между прочим, набирались из местных же крестьян. Никакого оружия при десятнике и его помощнике кроме «прута» больше не было. Поехал конвой с задержанными на поезде.
В 12 часов дня поезд остановился на одной из станций, один из арестованных попросился посетить вокзальный туалет. Мальчишка конвоир отправился вместе с ним, а пожилой десятник остался со вторым, в зале ожидания 3-его класса. Но через несколько минут юноша прибежал с заплаканными глазами и закричал:
- Дяденька! Арестант убежал!
- Как же ты его не держал, паршивец, эдакий?
- Да я ему кричал «Дяденька, постой», а он развернулся, показал кулак, я уж дальше бежать не посмел… Ну, а дальше в туннелю эту самую сбег, там темно, убьет ведь еще, я и назад вернулся.
Публика заливалась смехом, вместе со вторым арестантом. Незадачливые конвоиры бросились из здания вокзала искать жандармов, забыв о втором парне, оказавшемся внезапно предоставленным самому себе. Тот между тем присел на лавку и деловито стал скручивать цигарку. Кое-кто из заинтересованной публики живо наблюдавшей за очередным потенциальным беглецом не преминул поинтересоваться:
- А ты что же не бежишь? Путь свободен – конвойные твои сами разбежались.
- Мне еще нельзя – хладнокровно ответил парень. И помолчав, добавил – Пешком далеко идти. Вот подвезут еще станции на четыре, тогда я и задам лататы.
Вынув из кармана большой складной ножик (который по наивности никто не подумал отобрать при обыске, если таковой, конечно, вообще производился), арестованный принялся нарезать колбасу и хлеб (из своего же узелка) для легкого обеда. К тому же ему все равно надо было скоротать время в ожидании возвращения своих конвоиров.
По материалам газеты «Царицынские вести».