ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ДОРОГА В КАИР
Хотя я чертовски устал от всего Востока, тем не менее, Каир представлял собой оплот цивилизации. Я думаю, что никогда не чувствовал большей волны удовлетворения, чем в тот момент, когда, завершив третий и самый длинный этап нашего полета из Исфахана, мы спустились на пески Египта.
Доктор Петри* был там, чтобы встретить нас. Приветствие между ним и сэром Дени, хотя и имело всю сдержанность, которая характеризует наш своеобразный национальный характер, тем не менее было таким интимным и нежным, что я отвернулся и помог Риме спуститься по лестнице.
Когда шеф, вышедший последним, присоединился к своему старому другу, я почувствовал, что Рима и я больше не принимаем участия в этом деле.
Это должно было быть счастливое воссоединение, но над ним словно нависло облако — туча, которое лично я был бессилен рассеять.
Доктор Петри, ничуть не изменившийся с тех пор, как я видел его в последний раз, разве что больше поседел. Он наконец оторвался от сэра Дэниса и шефа и обнял нас с Римой обеими руками. Лучшие из людей не совсем бескорыстны и отчасти нынешнее счастье Петри объяснялось тем, что я подслушал, когда он сжал руку Найланда Смита:
- Слава богу, старина! Кара дома в Англии...
Миссис Петри, пожалуй, самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал (Рима понятно, не разделяет моего мнения), гостила у друзей в Суррее, где доктор вскоре должен был присоединиться к ней.
Я был искренне рад. Ибо изможденная тень Фу Манчу снова наползла на нас, и прекрасная жена, которую Петри вырвал у этого злого гения, была в безопасности, вне досягаемости угрозы, нависшей над нами даже здесь.
Тем не менее, это был мгновенный перерыв, если не более чем мгновенный. Рима простерла руки, подняла свою прелестную головку и вдохнула перегретый воздух пустыни, как вдыхая райские духи.
— Шон, — сказала она, — я пока не чувствую себя в безопасности. Ну, по крайней мере, мы в Египте, нашем Египте!
Эти слова «наш Египет» ускорили мой пульс. Конечно, вовсе не порыв имперских чувств после пребывания в диких краях застучал в моем сердце. Именно в Египте я встретил Риму и в Египте научился ее любить. Однако помимо этого эти слова звучали как-то особенно глубоко. Есть что-то такое неуловимое в Египте, что, кажется, входит в кровь некоторых из нас и делает эту древнюю тайную землю чем-то вроде материнской. У меня не хватает слов, чтобы правильно выразить то, что я имею в виду, но снова и снова я обнаруживал, что работает этот странный цикл, предполагающий некое мистическое родство с «даром Нила», от которого, раз обретенного, уже невозможно избавиться.
«Наш Египет!» Да, я понял, что она имела в виду...
Доктора Петри ждала машина, и вскоре мы отправились в Каир. У нашего пилота Хамфриса были официальные рутинные обязанности, но мы постарались похлопотать так, чтобы он присоединился к нам позже.
Шеф вместе с Найландом Смитом и Римой сели сзади, а я сел рядом с доктором Петри впереди. Оставив предместья Гелиополиса, мы выбрались на дорогу в Каир:
— Эта ваша последняя работа в Хоросане, Гревил, — сказал Петри, — нашла отклик даже здесь.
- Боже мой! Вы ничего мне об этом не говорили! – воскликнул сэр Дэнис.
- Уверяю вас, что это так. Я никак не мог взять в толк, что происходит, пока до меня не дошло первое послание Смита, что этот необычайный взрыв фанатизма, взволновавший мусульманское население (и имеющий свой особый центр в Эль-Азхаре), имеет какое-то отношение к старику Бартону. Теперь я знаю.
Он сделал паузу, осторожно пробираясь по тем незапамятным улицам, где сливаются Восток и Запад. Наш пилот только что обманул закат, и мы ехали в быстрых лиловых, постоянно меняющихся сумерках. Уклоняясь от знакомых туземных групп; время от времени всадник на осле - с виллами, исчезающими вправо и влево в тени, и пыльными пальмами, начинающими принимать вид силуэтов на фоне неба, которое является крышей Египта.
- Возможно, это дошло до меня раньше, чем до властей, — продолжал доктор Петри - У меня много местных пациентов. Но то, что этот Скрытый Пророк возродился, наделало бурю во всем туземном квартале!
— Это чертовски серьезно! - сказал я.
Петри свернул налево, чтобы избежать встречи с группой из трех пожилых египтян, которые брели по дороге в Каир, как будто автомобили и не были изобретены.
- Когда я понял, что за этим стоит, — добавил Петри, — я смог найти только одну искупительную черту - моя жена, слава Богу! – была в Англии. Центр беды далеко на востоке, но здесь бешенная реакция.
- Центр беды, -- отчеканил Найланд Смит, видимо, подслушавший какую-то часть нашего разговора, -- здесь, в твоей машине, Петри!
- Как это? -
Внезапная хватка доктора за руль рванула нас вправо к центру дороги, пока он не удержал управление. Мы качнулись внутри салона и весь незакреплённый багаж грохнулся на пол.
- Что вы имеете в виду, Смит? — добавил он.
— Он имеет в виду мой чемодан! — крикнул шеф - Теперь он у меня под ногами!
В данный момент мы пересекали темный участок с перекрестком впереди и местным кафе слева от дороги. Петри, вообще аккуратный водитель, некоторое время пытался обогнать телегу, нагруженную фуражом, которая упрямо шла трусцой по середине дороги. Внезапно его втянуло внутрь и врач пронесся мимо.
Пока сэр Лайонел говорил, и прежде чем Петри успел надеяться предотвратить аварию, с веранды этого кафе, поддерживаемый двумя товарищами, вышел человек (очевидно пьяный или накуренный гашишем). У меня было смутное впечатление, что двое спутников отскочили назад. Затем, хотя Петри резко вильнул и затормозил, тошнотворный глухой удар сказал мне, что бамперы ударили его….
В мгновение ока собралась толпа человек двадцать-тридцать. Они были, как я заметил, исключительно местными арабами. Первым вышел Петри, за ним я, следом вышел Найланд Смит, а затем Рима.
Голоса были подняты в сильном волнении. Мужчины жестикулировали и грозили нам сжатыми кулаками.
— Внесите его, — тихо сказал Петри - Я хочу посмотреть на него. Скорее всего этот человек уже мертв...
На деревянную скамью в кафе мы положили жертву, пожилого египтянина, очень неряшливо одетого, который мог быть нищим. Кричащая толпа заблокировала дверной проем и окружила нас. Их поведение было неприятным.
Найланд Смит схватил меня за руку.
- Пошлите их к черту на их родном языке! - он руководил – Вы же хорошо знаете арабский арго.
Я повернулся, воздев руки, и практически исчерпал свои знания арабских ругательств. Я был настолько успешен, что вызвал у меня затишье оцепенения, во время которого доктор провел краткий осмотр.
Рима все время держалась рядом со мной. Найланд Смит стоял у ног жертвы — его лицо представляло собой непроницаемую маску, но пронзительные серые глаза вопрошали Петри.
— А где Бартон? — с изумлением сказал Петри, выпрямившись и оглядываясь по сторонам — от Римы к себе и от меня к Найланду Смиту.
— Не обращайте внимания на Бартона, — сказал последний. — Этот человек мертв?
- Мертв? — повторил Петри - Он мертв уже как минимум три часа! Он окоченел... Где Бартон?