Из "Федор Васильевич Ростопчин. Письма в Англию к графу С. Р. Воронцову"
10 ноября 1796, С.-Петербург
Нынешнее утро я припадал к стопам Государя, благодаря его за то, что он вас пожаловал полным генералом (император Павел изначально был благорасположен к графу С. Р. Воронцову потому уже, что сей последний некогда служил сподвижником фельдмаршала графа Румянцева и заявлял особенное уважение к его доблести, несмотря на то, что Румянцев находился в полу-опале; у Павла же Петровича, до вступления на престол бывали тайные пересылки с графом Румянцевым.
Кроме того государю и тогдашним деятелям было известно, как самостоятельно держал себя наш лондонский посол относительно последнего фаворита князя Зубова. Граф Ростопчин, будучи ежедневным собеседником и докладчиком не скрывал своей преданности к Воронцову, которую он возымел со времени своего пребывания в Англии). Он сам сказал мне, что это пожалование совсем вскружило мне голову. Он знает все, чем я вам обязан. Он уважает вас.
Ему очень приятно, что он выразил вам свою благосклонность. О, благодетель мой, как я был счастлив, как я и теперь счастлив! Слеза, пролитая мной на эту бумагу, да сгладит из вашей памяти огорчения, которые были причинены вам несправедливостью (здесь: Воронцов во время Дворцового переворота 1762 года принял сторону Петра Федоровича, о чем он рассказывает в своей автобиографии).
Милости и благодеяния; пламенное желание быть любиму. Зубов оставлен при всех своих местах. Брату его Николаю пожалован Андреевский орден, Заботливость, внимание. Граф Николай Салтыков и князь Репнин - фельдмаршалы, вице-канцлер назначен канцлером, граф Безбородко возведен в первый класс со званием фельдмаршала.
Этот год не будет рекрутов. Уничтожат хлебную подать (в последний год Екатерининского царствования устроены были по всей России склады хлеба с взиманием подати натурой, что привело к великим неустройствам и злоупотреблениям). Прощайте. Напишите мне поскорее и изложите подробнее ваши мысли. Сообщите ваши намерения и чего вы желаете.
Бумаги Моркова опечатаны. Государь хочет посмотреть сношения со Швецией. Он уже сказал, что любит военное дело, но войну ненавидит. Да утвердит его Бог в этих намерениях!
18 июня 1797, Павловск
Конечно, в течение 32 лет, т. е. с минуты моего рождения, никогда еще я не испытывал четверти часа такого мучительного ожидания, как третьего дня, до окончания чтения вашей депеши, в которой вы извещаете о замедлении прибытия нашего Флота.
(8 апреля 1797 г. командующему русской эскадрой, находившейся в Англии, контр-адмиралу М. К. Макарову был дан Высочайший указ: "По получении сего извольте со всею вверенною вам эскадрою следовать к своим портам в Финский залив. В путеплавании вашем рекомендуется вам без большой нужды не заходить в чужие порты; буде бы какая и потребовалась нужда исправления, то, в рассуждении нынешнего способного времени к плаванию, сделать только самонужнейшие, а прочие можно исправить в Ревеле".
В момент отзыва эскадры М. К Макарова Англии грозила двойная опасность: внешняя - со стороны Батавского флота (в 1795 г. французы заняли Голландию, образовав из нее Батавскую республику) и внутренняя - восстание на английских военных судах.
Опасность для Англии была настолько велика, что, когда было получено высочайшее повеление об отозвании эскадры М. К. Макарова, статс-секретарь британского кабинета лорд Гренвиль не находил слов, чтобы убедить нашего посла графа С. Р. Воронцова оставить хотя бы на самое непродолжительное время нашу эскадру: "Одна Россия оставалась союзной несчастной Англии, а теперь и та ее оставляет".
- Тут я ему представил, - доносил граф Воронцов, - что три корабля и три наших фрегата, в сравнении с многочисленным их флотом - не что иное есть, как капля воды с морем. - Вы ошибаетесь, - отвечал Гренвиль, - всякие силы, велики они или малы, нам теперь необходимо нужны, и нужны более, чем во всякое другое время.
Снисходя к настойчивым просьбам лорда Гренвиля, граф С. Р. Воронцов задержал на три недели отправление в Россию нашей эскадры. Суда Макарова заняли пост эскадры адмирала А. Дункана при блокаде Текселя и занимали его, пока в английском флоте наводили порядок).
Вы последовали благородному движению, вы предались ему достойным образом, ваш поступок был одобрен. Благомыслящие англичане должны поклоняться вам. Но со всем тем меня охватила такая дрожь и такой страх, что я вам описать не могу.
Я знаю, что Император желает прекратить всякое сообщение с зачумленными революцией, и в этом отношении ваш поступок мог показаться ему рискованным и даже слишком смелым. Благодарение Богу, на это дело взглянули так, как следовало. Вам воздана была должная похвала.
Кавалер Витворт приходил сегодня благодарить за помощь, оказанную вами Англии. Выражение его благодарности, очень естественной, было принято милостиво, и я, вместе со всеми любящими вас, радуюсь неосновательности наших опасений.
Я совершенно выздоровел, но еще слаб. Моя жена живет в Царском Селе, где у нее прекрасное помещение. Я приезжаю сюда ежедневно в 6 часов утра и остаюсь до 6 часов вечера. Потом удаляюсь к себе и провожу остаток дня с женою и нашим маленьким сыном, который начинает много говорить и очень меня любит.
Гвардия почти вся возвратилась из Москвы, и по одному батальону от каждого полка квартирует здесь для караулов. В Петров день будет здесь большое празднество, после которого уедут в Петергоф, а 5-го числа из Кронштадта отправятся морем в Ревель.
Полагают, что эта поездка продлится две недели. Император очень доволен своим путешествием. Новоприсоединенная Польша представляет прекраснейшую страну. Правда, крестьяне всегда останутся в бедности от угнетения заимодавцами, которые заставляют их работать вместо уплаты, и от жидов, которые вовлекают их в неоплатные расходы и поят в долг.
Горожане, за исключением Вильны и деревень нисколько не пострадали от войны и бывшего грабежа. Дворяне очень довольны, что подвластны Русскому правительству, ибо Прусский король притесняет их соотечественников возмутительным образом, а своими поборами доказывает им, что они его подданные.
Войска еще не обмундированы по новому образу, но уже обучены, и очень хорошо, если принять во внимание краткость времени. Из наших людей все можно сделать, и нет надобности говорить вам об этом.
Князь Р. - великий покровитель польского люда; но как этот "северный Танкред" сделался низким льстецом, то он лобызает прах перед всеми, у кого предполагает власть или влияние.
Вы уже знаете, что Кочубей (Виктор Павлович) назначен членом Коллегии иностранных дел, а Тамара (?) получит его место в Константинополе. Это назначение, по мнению князя Безбородко, приблизит Кочубея к Императору и даст ему возможность сделаться лично известным, отчего он много выиграет.
Князь Безбородо все болен и остается в городе для лечения. У него рожа на ноге, и он не может ходить. Я завтра поеду в город и намерен повидаться с ним, чтобы переговорить о ваших опасениях, все по поводу вашей депеши.
Император здоров и делает большие прогулки, когда это дозволяют погода и дела. Жаль, что ему не дает покоя (?), которая вмешивается в дела, суетится, сплетничает, окружает себя немцами и дозволяет негодяям ее обманывать. На днях она выхлопотала г-ну Шуазель-Гуффье две тысячи душ за то, что он поднес ей несколько рисунков и наговорил приторных любезностей.
Она, для большей уверенности в успехе, вступила в союз с г-жой Нелидовой, которую справедливо ненавидела, и которая сделалась ее близким другом с 6-го ноября прошлого года. Нас трое или четверо, нетерпимых этими особами: ибо мы служим одному только Императору; а этого не любят и не хотят.
Они желали бы устранить князя Безбородко и заменить его князем Александром К. (Куракиным?), глупцом и пьяницей, поставить во главе всего военного ведомства князя Репнина, и управлять всем через своих приверженцев. Таков замысел князя К. (Куракина?) (Алексея), величайшего негодяя, грабителя, который все путает и всего просит, с невозмутимой наглостью. От этого у него развилась желчь, но это ни к чему не ведет кроме барышей для докторов.
#librapress