Старушка сидела у окна и, казалось, безучастно смотрела на мелькающих прохожих. Люди спешили, прикрываясь зонтами от надоедливого осеннего дождя
В голове её вдруг всплыло: "Поздняя осень, грачи улетели...лес..." "Тьфу, что это такое? Стихи вспомнила".
Она не без гордости вспомнила, как сама у доски читала это стихотворение и получила пятёрку. Помнит как учила его дочь, а вот внук-оболтус, не знает его до сих пор.
Как же бежит время. Нет не бежит, а несётся галопом. Она тоже, кажется совсем недавно, так же как люди за окном, всё бежала-бежала, куда-то торопилась. Куда...?
А сейчас вот сидит, наблюдает за ними и вспоминает. Постоянно в её голове воспоминания о далёком прошлом. Такие отчётливые, такие яркие. Как будто это было вчера, или вовсе сегодня утром.
И что интересно, старушка чётко знала почему. Ещё в молодости слышала, что память в старости кренделя устраивает, вытаскивая давно-давно минувшее.
А ей очень не хочется вспоминать это "минувшее". Особенно один страшный эпизод юности, который испортил всю её жизнь. А он лезет и лезет в её седую голову, лезет и лезет.
Она, тогда ещё восемнадцатилетняя Нинка, приехала покорять Москву. Ничего не боялась, дерзкая и решительная, она хотела быть поближе к цивилизации - так она говорила сельским подружкам.
А на самом, деле ей очень хотелось вырваться из плена надоедливой семьи, чтобы не слышать пьяную ругань отца, вечные недовольные окрики матери на её и младших сестёр. Она хотела спокойствия и свободы.
Но Москва всегда была "жестока", а тогда особенно. Нинка оказалась обычной "лимитчицей"-штукатуром с местом-койкой в старом общежитии.
В комнате кроме её проживало ещё четыре девушки. Все так же работали на стройках и жаждали свободы.
Как-то быстро эта "свобода" стала выражаться однобоко: в вечерних компаниях со стаканом пива или портвейна. Часто на такие вечеринки приглашали парней, которые проживали в той же общаге в правом крыле.
Некоторые девчонки быстро нашли себе пару, и даже, как Нина догадывалась, "спали" с парнями. Она же никого к себе не подпускала, однако в тусовках участвовать приходилось, нельзя было быть белой вороной.
Парням, посещавшим их комнату, очень не нравилось, что эта гордячка нос воротит. Вот они-то и сотворили ту гадость, которая испортила всю её дальнейшую жизнь.
Однажды, на одной из вечеринок, в Нинкин стакан с пивом они подмешали какую-то гадость, от которой её просто вырубило.
Она помнит только, что порой приходила в сознание от боли, от кого-то отбивалась, плакала , снова впадала в забытьё.
Утром, разбитая, с опухшим лицом, искусанными губами, вся в крови и с сильным рвотным позывом , она очнулась в какой-то пустой незнакомой комнате.
Обрывки ужасных сцен нечётко, но всплывали у неё в голове. Вот тогда-то началась рвота, которая, казалось, длилась бесконечно, накатывая с чувствами брезгливости и отвращения. От этих ощущений Нинке не суждено было избавиться никогда.
Прошло два года, она встретила хорошего парня, поженились. Вскоре молодожёнам дали комнату в коммуналке. Небольшая, но как они были рады. Казалось, жизнь налаживается.
Но..., не для Нины. Для неё наступили нелёгкие испытания семейной жизни.
Нет, не в готовке и не в стирке, в общем не в домашних делах.
Проблема была ужасной. Она не подпускала к себе родного мужа. Она не хотела близости. Если всё же это случалось, Нинка мчалась после в туалет с рвотными позывами. Даже соседи стали замечать эти странности.
Как она могла ещё забеременеть один Бог знает.
Ну а муж, естественно, не выдержал. Да и кто бы мог. Ушёл вскоре после рождения дочери, оставив ей жилплощадь, в которой впрочем она и проживает до сих пор.
Дочь вырастила, внук уже студент, а она, как была одна, так и осталась. Ни одного мужчины в её жизни больше не было и быть не могло.
Не могла она забыть запах той ужасной ночи, который до сих пор вызывает чувство тошноты.
Как же она рада бы выкинуть это из памяти, но сейчас, с возрастом, эти воспоминания всё острее и ярче.
_ Охо-хо, - вздыхает старушка, - ничего не поделаешь, видно время пришло воспоминаний.
И тут же с горечью добавила: "А время-то для них как началось, так никогда и не кончалось. И совсем не в возрасте дело-то..".
И её взгляд вновь заскользил по одиноким прохожим за окном, а в голове вновь закрутилось: "Поздняя осень, грачи улетели..."