Продолжаю рассматривать некоторые выдержки из псевдоисторических произведений отечественных писателей в жанре фолк-хистори. Довольно много места у Бушкова и Буровского посвящено Ливонской войне, в которой жестокость проявляли, ну, конечно, только русские-«московиты» - последний термин вообще «классика» жанра.
«Фюрстенберг собрал всего 8000 человек и поручил командование своему помощнику Кеттлеру (вспомним фамилию одного из героев Сенкевича).»
Трудно сказать почему при упоминании фамилии Кеттлер, А. Буровский отсылает читателя в первую очередь к Генриху Сенкевичу – автору художественных романов. Мне вот трудно вспомнить такого персонажа, зато я прекрасно помню, что это фамилия курляндских герцогов.
«По одним данным, пленных водили по Москве, избивая железными палками, подвергли страшным пыткам, убили и бросили на съедение зверям и птицам.
По другим данным, Фюрстенберг был пощажен и ему дали землю в Ярославской области. В 1575 году он в письме к брату сообщал, что у него нет оснований жаловаться на свою судьбу.»
Тут как бы читателю предлагается выбрать. Но по всем источникам (в то числе и немецким) предпоследний ландмейстер скончался в Любиме (лет ему было, как минимум, 68) в относительно нормальных условиях содержания. Буровским не упоминается также, что Иван Грозный предлагал Фюрстенбергу стать светским герцогом в Ливонии после предполагаемого установления там русской власти – бывший ландмейстер отказался. По каким «одним данным» пленные были замучены в Москве, Буровский, источники, конечно, не указывает.
«Был захвачен в плен маршал Гаспар фон Мюнстер…»
О жестокой гибели Каспара (Гаспара) фон Мюнстера и Бушков, и Буровский талдычат читателю неоднократно, раз за разом. Но европейские войны той эпохи вообще были очень жестоки. Но почему Бушкова и Буровского никоим образом не интересует (коли уж идет речь о Ливонской войне) судьба русских пленных? Здесь можно вспомнить осаду замка Ринген, который упомянутый выше Готхард Кетлер (Кеттлер) (фамилия, как понятно, в первую очередь известная А. Буровскому из романов Сенкевича) не мог взять в течение 5 недель в 1558 году.
К сожалению, прорыв князя Михаила Репнина с подмогой к осажденному замку не удался, замок пал и Кетлер повесил 50 плененных наших ратников. А воевода Русин Игнатьев (глава русского гарнизона) и его сын, также попавшие в плен, были позднее замучены в Вендене. О Мюнстере Бушков и Буровский не устают вспоминать – о Игнатьевых молчат.
Но перейдем к другим интересным пассажам. Вот, например, по польскому королю Владиславу II (Ягайло):
«И после смерти Ядвиги Пяст (выше Буровский все же уточняет – Анжуйская-Пяст) в его праве на польский престол никто не сомневался.»
Кроме самого Ягайло-Владислава. Его неуверенность была такова, что он собирался отъехать обратно в Литву, но его права были подтверждены королевским советом. Вот только это был первый шаг к выборным королям, так как династия царствующих польских Пястов прервалась и по женской линии также, а побочные линии среди силезских Пястов поляки рассматривать не собирались. Если бы «никто не сомневался» (как в правах Ядвиги Капетинг) то тогда и королевского совета не потребовалось бы.
«По мне же весь этот династический брак Владислава Ягелло и Ядвиги Пяст окончательно приобретает оттенок какого-то мрачного издевательства, когда 17 июля 1399 года 18-летняя королева умерла, пережив свою дочь на три недели.»
Почему А. Буровский насчитал королеве Ядвиге (1373-1399) только 18 лет, неизвестно.
О том, как только одни суеверные русские ждали конца света:
«Католический мир пережил ожидание конца света в 1000 году — в год, круглость номера которого сама по себе наводила страх.
Православные на Руси ожидали конца света в 1492 году, — в 7000 году от сотворения мира... Патриоты очень не любят говорить об отставании Руси от Европы… Но вот вам пример, когда на Руси в 1492 году происходило то же самое, что в Европе — в 1000. А ведь 1492 год — это время открытия Америки. Время, предшествующее Реформации.»
По последним исследованиям есть сомнения, что в Западной Европе ждали конца света в 1000 году. Первый установленный документ об этом «ожидании» датирован концом XV века, под редакцией бенедиктинца Трифемиуса. В последние годы XV века, в Западной и Центральной Европе как раз нарастал страх Апокалипсиса, и ничего удивительно, что и Русь была им охвачена. Но по мнению А. Буровского – только одна Русь.
«В Германии XVI в. продолжают ставить пьесы на тему Судного дня, например, "Трагедию Страшного суда", написанную Саксом, в то время примкнувшим к реформации. Надо сказать, что в Империи чаще, чем во Франции, постановки "Страстей" оканчивались сценами Страшного суда»
Жан Делюмо «Ужас на Западе».
Знаменитая гравюра Альбрехта Дюрера «Четыре всадника Апокалипсиса» была создана как раз в 1497-98-ых годах.
В конце XV века ожидание Апокалипсиса получило новый импульс, но ждали его и раньше:
«В период начиная с середины XIV в. страх конца света и появления Антихриста, распространяемый церковными кругами, охватил более широкие массы населения, чем в 1000 году.» Жан Делюмо «Ужас на Западе».
А вот, например, с чего начинается «Сага о Рейневане» Анджея Сапковского (пусть и фантаста, но как ни странно, автора куда более сведущего в истории Средневековья):
«В лето Господне 1420-е конец света не наступил. Хоть многое говорило о том, что наступит. Не оправдались мрачные пророчества хилиастов, предсказывавших дату Конца вполне точно, а именно в первый понедельник февраля месяца 1420 года после святой Схоластики»
Даже не год, а точная дата называлась. Но А. Буровский по-видимому, не читал никаких источников по данному вопросу, или попросту их скрыл, так как они не укладывались в его концепцию.