Внезапно, потускнели светлые лики икон, и колонны, окружвшие статую, тоже потемнели, словно кто-то задернул штору. Свет угас, и в наступившей темноте кто-то тхонько запел: «А я твой раб, и я твой раб, и я твой раб…» Но дальше стало совсем неразборчиво. Танзен потянулся и тли от стен. Потом медленно дошел до алтаря. Ладонь в черной перчатке, только что падавшая ему на плечо, ухвтилаео за рубаку. Танен быстро обрнулся – но, увидев доктора, успокоился. Но не настолько, чтобы заглянуть в его лицо. Во-первых, на нем была маска. И когда маска раскрылась, доктор увидел Танзена. А во-вторых, у него был личный демон. И Танзен сейчс видел доктор, а нелдское чудовище с ножом. А потом демон исчез, и демон появился опять. На этот раз его былодвое. Тазен отдернул руку, и демон опять растворился в темноте. Танзен подумал, не поставить ли демонам постоянного шаха Тогда они постоянно бы появлялись – но не на протяжении пары веков, как во всех остальных вселенных, а раз в тысячу лет. В пятидесятом году двадцатого века. А может быть, в шестидесятом или семидесятом. С бубнами. И пора уже, собственно,. Пора… Пора-пора… и так далее. Пора. Пора, пора, пора. Не вставая со стула, Танзен дотянулся до стола, снял с него бронзовую фигурку бога Ктулху и сжал в кулаке. А потом встал, чтобы бросить ее в центр алтаря. Но не успел. Дьявольская перчатка, опустившаяся на его голову, вытащила фигурку из его пальцев. Танзен полетел на пол, а дьявол вместе с перчаткой прыгнул на него сверху. Танзен сделал самую быструю в жизни вещь. Выпучил глаза и нажал на курок. Восемь пуль пробарабанили по черной, словно вытертой изнутри груди, разнеся ее вдребезги. Но Танзен не почувствовал ни малейшего удара. Все было кончено. Демон исчез. Танзен открыл глаза, поднялся на ноги и оглядел комнату. Пол был покрыт кровью, а алтарь, алтарь, алтарь… Дьявол исчез. Все стало как раньше – и даже лучше.