— Красивая, — прошептал Иван, целуя Евгеньку.
— Когда же ты скажешь что-то другое? — Евгенька оттолкнула от себя мужа.
Он отвернулся обиженно.
— Что с тобой не так? Всё на месте, а ты как назло молчишь. Душу мою выворачиваешь наизнанку. Слушаешь, киваешь. А что в голове твоей? Ой, кольнуло что-то…
Евгенька встала. Положила руки на свой огромный живот.
— Рановато ещё, — прошептала она. — Дай успеть детей привезти, а уж потом и на тебя посмотрим.
Иван тревожно посмотрел на Евгеньку.
— Ой, — вскрикнула она.
Кузнец встал, подошёл к жене, взял её за руку и кивнул в сторону кровати.
— Не буду лежать, ехать надо.
Иван потянул Женьку за руку, посмотрел на неё укоризненно.
— А вот и не закричишь, — заворчала Евгения, но на кровать прилегла. — Долго ещё ждать, что-то не по себе как-то.
Забирать детей договорились сегодня. Андрей приехал на помощь. Но пришлось отложить поездку. Евгенька родила дочь.
Иван, увидев ребёнка, заплакал.
Держал на вытянутых руках маленькую рыжеволосую девочку.
— Лисонька, — вырвалось у него.
— О, новые слова! Да тебе Иван в ясли нужно самому, а не детей туда. Может научат говорить.
Как ни помогал Андрей Евгеньке, как ни участвовал в их жизни, Иван его не любил.
Что-то отталкивало от этого человека. Недоверие своё кузнец пытался не показывать. Жена говорила ему:
— Если бы не Андрей, не было бы меня рядом с тобой. Ты посмотри, как другие живут! А мы с тобой на всём готовом! Его матушка научила меня всему. Он добрый человек.
Но Ивана было не переубедить.
— Точно-точно, в ясли тебя определю! И в премии поспособствую тому, кто тебя разговорит. А то молчишь себе, а я и не знаю, что у тебя на уме, — посмеивался Андрей.
Дочку назвали Лидией. Она родилась на два месяца раньше.
У крошечной девочки была очень белая тоненькая кожа. Иван мычал на Евгению, когда та как-то грубовато брала девочку на руки.
Сам он спал теперь, держа дочку на руках. Удобно садился в кресло, запрокидывал голову назад, а Лиду прижимал к себе. Стоило только запищать дочке, сразу подскакивал и подсовывал её Евгеньке под грудь.
***
— Что ты задумал, меченый? — прикрикнула нянечка на Андрея. — Их вот-вот заберут. Вас тут брошенных полно, а повезло только этим. Чем же ты им не угодил?
Андрей молчал. Ещё никто и никогда так явно не оскорблял его за родимое пятно. А тут, в детском доме, от каждого второго он слышал это. Болтали дети разное. Смеялись над его хромотой. Да и взрослые, бывало, подшучивали над этим, но хвалили. Андрей везде вызывался помочь: пеленал грудничков, купал их, мыл посуду, подметал, красил, белил.
Везде и всегда был первым. Делал всё молча.
Когда узнал, что сестёр забирают, расстроился.
— Что же ты, Катька смотришь на меня? — говорил он самой младшей. — Скоро не буду я тебе песни перед сном петь. Хочешь, сейчас вот последний раз спою, хоть и день на дворе. Андрей запел тоненьким голоском песню, которую часто пела детям Мария.
— Счастье в доме, ветер в поле,
Плачу я от женской доли.
И от счастья тихо плачу,
Вихры детские взлохмачу.
Помолюсь, пока все спят,
За своих родных ребят.
Помолюсь и отпущу,
С ветром в поле погрущу!
Андрей молился ночами, просил чтобы сестрёнок не забирали, плакал украдкой.
Каждый день ему говорили:
— Рано прощаться, не приедут.
Андрей радовался.
— Чего ты радуешься, меченый? Их хорошие люди заберут, а ты тут и останешься.
Первым июньским днём 1928 года с самого раннего утра нянечки суетились.
Следователь Андрей, проходя к кабинету директора, отрывал от себя детские руки.
— Вот, — директор протянула документы, — сделали их безродными. Как и просил. Но если кто-то узнает, или родители найдутся, ты меня не выдавай.
Андрей кивнул.
— Тебе бы, Арина Макаровна, место другое подобрать для работы. Я поспособствую. Нечего тут светиться.
— Не хочу никуда, — ответила женщина. — Тут все мои родились и умерли, мне другого места не нужно.
— Нужно, — прикрикнул Андрей. — Эти дети непростые. В одной яме нас с тобой в случае чего закопают.
— А мальчишку-то почему не забирают? Родные всё-таки. Он парень неплохой.
— Не ведаю я о таких решениях, — ответил Андрей. — Да и знать тебе лишнее ни к чему. Имена такие же оставила?
Арина Макаровна кивнула.
— С Богом, — прошептала она.
Андрей вышел из кабинета. Сходил на улицу за Иваном.
Вручил ему папку.
— Пойдём забирать, — скомандовал следователь.
Иван послушно пошёл за ним.
Сын Евгеньки прижимал к себе девочек.
Старшая София отвернулась, только увидев гостей. Вцепилась в плечо Андрея.
— Не пойду, — прошептала она ему, — не пойду без тебя, Дюша.
— Надо, Соня, там будет хорошо. А ты мне напишешь письмо. Я буду ждать.
Сын Евгеньки старался говорить спокойным голосом. А потом побежали слёзы.
— Чего вы тут лужу налили? — следователь сказал так громко, что дети вздрогнули.
Иван смотрел на детей.
Дочки Марии были её копией. А вот сын не был на неё похож.
В своих откровениях, Евгенька ни разу не упомянула о сыне, и Иван о нём не знал даже. Только следователь знал и иногда поглядывал на Ивана, всё думал, догадается тот или нет.
Сын Евгеньки встал.
— Забирайте, — прошептал он. — Да не обижайте.
Повернулся и пошёл прочь.
— А ну стой! — прикрикнул следователь. — А попрощаться?
Мальчик остановился.
София подбежала к нему, повисла на шее.
Андрей сунул руку в карман. Что-то вложил в ладонь Софии и сказал:
— На вот, на память! Молись, как мамка учила…
Когда Иван, следователь и девочки покинули здание детского дома, Андрею стало не по себе.
С того дня он стал невыносимым. Больше не помогал нянечкам, грубил, выбрасывал еду в окно. Его наказывали, лишали пищи. Последней каплей была драка с главным обидчиком. Андрей из драки победителем не вышел.
После драки его посадили в изолятор на две недели. Оттуда он вышел уже уважаемым человеком. Все как-то стали его побаиваться.
Быть плохим ребёнком оказалось намного интереснее. И к концу лета 1928 года от молчаливого и воспитанного мальчика Андрея ничего не осталось. Он вместе с другими бил слабых, воровал, устраивал бойкоты, ставил подножки учителям и нянечкам.
***
К новым родителям девочки привыкли быстро. Активно помогали Егвгеньке с маленькой Лидой, дружно играли с Еленкой и дочкой следователя.
В августе 1928 года произошёл какой-то разлад между Софией и Катериной.
— Отдай, — кричала старшая, — он мне подарил.
— Он мой, не отдам!
Иван вмешался в спор. Промычал, пытаясь обратить на себя внимание.
Девочки мычания такого очень боялись. Притихли.
Кузнец вытянул руку, кивнул в сторону Катерины и мысленно попросил: «Давай сюда!»
Девочка разжала кулак и осторожно положила на ладонь Ивана крестик.
Тот уставился на свою ладонь и вдруг громко крикнул:
— Отец, ты опять со мной, отец!
Продолжение тут
Дорогие читатели, в праздники главы будут выходить каждый день. Может быть сделаю выходной на свой день рождения, но это не точно.
Поздравляю вас с наступающим Новым годом! Пусть в Новый год переедет всё самое лучшее!
Спасибо за ваши комментарии и репосты в соцсетях! Вы очень помогаете развитию моего канала.
Розыгрыш книг выложу в течение дня.