Кто увидит первым грязную обувь, или вспомнит про нее – идет и моет. Нальет в ведро воды и тщательно освобождает от грязи. Это не обязанность, а движение души. Потому что делаешь приятное любимому человеку.
За одно, конечно, и по своей обуви влажной тряпкой пройдешься.
Понимаете, это сердечное желание – любимому услужить. Ему и только ему.
То же самое по утрам. Он приносит ей горячий кофе в постель. Она –
какао. У каждого свой любимый напиток. Поэтому нужно поторопиться, первым встать - и на кухню.
Поставить чашку на подносик. Положить пару печенюшек, затем сесть на краешек кровати и любоваться, как дорогой твоему сердцу человек прихлебывает. Так приятно.
Не долг, не обязанность, не веление. А движение сердца. Хочется. Очень хочется.
Или за столом положить самый вкусный кусочек – ему или ей. И улыбнуться. И по головушке погладить, как ребенка.
А как приятно вместе готовить. Он чистит рыбу, она – картошку. Возятся рядом, задевая друг друга локтями. И от этого прикосновения тепло по всему телу.
А еще можно – просто так – друг на друга посмотреть. Рассказываешь что-нибудь, затем откладываешь в сторону работу и в глаза посмотришь. И увидишь в них нечто.
А она положит на стол картошку. И нож. Тоже в глаза смотрит. Вдруг движение – резкое, стремительное. Бросятся друг к другу, прижмутся, стараясь держать грязные руки немного в стороне. Это волшебство, это сказка.
Или еще: он заканчивает работу в 18. Она в 18-30. За пятнадцать минут нужно успеть добежать до ее здания. Несмотря на погоду – замереть на улице. И ждать. Наконец, выходит. Ее походка, характерное движение руки при ходьбе, милый наклон головы – все это до боли родное, нужное, радостное. Без этого не прожить.
Идти пару остановок пешком. Или всю дорогу до самого дома. И разговаривать. Не умолкая ни на минуту. Потому что тянет слушать голос дорогого, родного, любимого.
Странно, что люди не знают, о чем разговаривать. Очень странно. Когда видишь любимые глаза – то хочется всю душу излить. До последней капли. Очень хочется!
Как-то шли с работы. И он назвал ее двоюродную сестру «большой медведицей». Она помолчала, глаза наполнились печалью. Развел руками, сказал: «Ну, извини. Я не хотел».
Оставшуюся дорогу молчали. Она думала: «Стоит мне немного поправиться, как он разлюбит. Большая медведица – как ужасно. А вдруг он недостаточно сильно любит»?
А он подумал, что она не обидится, а напротив – оценит его остроумие. Подумаешь – двоюродная сестра. Про медведицу – это всего лишь словесный дружеский шарж. Шутка – не более. И еще мысль пробежала: «Надо же, какая обидчивая. Неужели одно неосторожное слово может прогнать любовь? Или недостаточно сильно любит? Идет и молчит. И мое извинение не приняла. Странный народ женщины. Иногда мелочный».
За ужином вяло разговаривали. Утром ей не хотелось делать ему какао. Потому что вялость была. Может, не выспалась?
Следующие дни прошли, как всегда. И все было по-прежнему. Ничего не изменилось.
В один из вечеров никто не помыл обувь. Наверное, забыли. Или душа была занята другой работой. Утром она надела другую пару. Он наспех оттер засохшую грязь.
Через неделю он не встретил ее с работы. Позвонил и сказал, что домой торопится. Что-то нехорошее с животом.
Приехала – одна. Открыла дверь, увидела, что он играет в компьютерную игру. Головы не повернул. Спросил: «Как дела»? И не пошел на кухню помогать.
Стало появляться желание одиночества. Каждому хотелось побыть наедине с собой. Откуда-то приходило раздражение. За столом все чаще стали появляться мысли: «Чего он копается? Ест, как ребенок в детском саду».
И у него: «Все-таки она женщина не интеллигентная. Мало читала. У нее речевые ошибки. И почему я раньше не замечал»?
В дом пришла тоска. Потухли глаза. Говорить было не о чем. Поссорились, и прозвучало слово «развод». Резко, как выстрел.
Через месяц – разошлись в разные стороны. Каждый пошел своей дорогой. А вдруг снова любовь встретится?