Детские книги бывают разные. Они не обязательно сахарно-сюсюкающие. Там могут затрагиваться любые темы, в том числе грустные и не особенно приятные.
Например, писательница Тханьха Лай сочинила книгу о десятилетней девочке, которая живёт на юге Вьетнама времён конца Вьетнамской войны. Её папа - офицер - пропал без вести, мама одна растит четверых детей, северяне-коммунисты наступают, и вот, протискаваясь сквозь толпы таких же беженцев, дружное семейство забирается на корабль и уплывает в никуда...
Подробнее об этом - в переводе первой части книги.
Часть I
Сайгон
1975: год кота
Сегодня тет,
Первый день
Лунного календаря.
Каждый тет
Мы едим засахаренные семена лотоса
И пирожки из клейкого риса.
Мы одеваемся во всё новое,
Включая бельё.
Мама предупреждает —
Сегодняшние дела
Предскажут весь год.
Все должны улыбаться,
Как бы плохо ни было.
Нельзя мести —
Вдруг выметешь надежду?
Нельзя плескаться —
Вдруг выплеснешь радость?
Сегодня
Всем нам прибавляется год,
Когда бы мы ни родились.
Тет, наш новый год,
Ещё и общий день рожденья.
Теперь мне десять, учусь
Шить круглыми стежками,
Переводить дроби в проценты,
Растить папайное дерево в надежде на плоды.
Но с вечера я надулась,
Когда мама настояла,
Чтобы один из моих братьев
Встал первым
В это утро
И благословил наш дом,
Потому что только мужские ноги
Приносят удачу.
Горькая оскомина
Застряла у меня в горле.
Я решила
Проснуться до зари
И поставить ногу
На кафель пола
Первой.
И даже мама,
Спящая со мною рядом, не знала.
11 февраля
Тет
Наизнанку
Каждый новый год мама ходит
К предсказателю судьбы И Тингу.
В этом году он предрекает,
Что наши жизни вывернутся наизнанку.
Может быть, солдаты перестанут
Патрулировать наш район,
Может быть, я смогу прыгать через скакалку
После заката,
Может быть, сирены,
Подсказывающие маме
Запихать нас под кровать,
Перестанут визжать.
Но я слышала
На детской площадке,
Что в этом году баньтьынг,
Который едят только на тет,
Будет испачкан кровью.
Война подходит
Всё ближе к дому.
12 февраля
Ким Ха
Меня зовут Ха.
Брат Куанг помнит,
Что я была красной и толстой,
Как детёныш гиппопотама,
Когда он меня впервые увидел,
Отсюда и имя
Ха Ма —
Речная Лошадь.
Брат Ву кричит: Ха Йя,
И каждый раз
Я вздрагиваю,
А он ломает деревяшки или кирпичи,
Подражая Брюсу Ли.
Брат Кхой зовёт меня
Мамин Хвостик,
Потому что я всегда
Хожу за ней следом.
Я не могу прогнать братьев
Прочь из дома,
Но могу
Спрятать их сандали.
У нас их только по одной паре,
Без них никуда
Во время сухого сезона,
Когда земля колется.
Мама велит мне
Не слушать братьев.
Мы назвали тебя Ким Ха
Из-за Золотой (Ким) реки (Ха),
По которой мы с папой
Катались вечерами.
Родители не представляют,
Что три старших брата
Могут натворить
С простым именем
Ха.
Мама говорит,
Они дразнят тебя,
Потому что очень любят.
Это не так,
Но всё равно я обожаю
Быть с ней рядом, даже больше,
Чем с моим папайным деревом.
Первый плод с него
Я предложу ей.
Каждый день
Папайное дерево
Оно выросло из косточки,
Которую я обронила
На заднем дворе.
Косточка — как
Рыбий глаз,
Скользкая,
Блестящая,
Чёрная.
Дерево выросло
В два раза выше
Меня, когда я стою
Вытянувшись на цыпочках.
Брат Кхой приметил
Первый белый цветок.
Он на четыре года старше,
Выше, видит больше.
Брат Ву потом нашёл
Крошку-папайю,
С кулак размером,
Льнущую ко стволу.
Ему восемнадцать,
Он видит ещё больше.
Брат Куанг — старший,
Ему двадцать один, он учится на инженера.
Кто знает, что он заметит
Прежде меня?
Я задумала
Первой вставать каждое утро,
Разглядывать росу
На зелёном плоде
В форме лампочки.
Я буду первой
Свидетельницей его зрелости.
Середина февраля
Прощание с Тити
Моя лучшая подруга Тити
Громко плачет,
Уткнувшись в край
Своей пышной розовой блузки.
Два её брата
Тоже хлюпают носом
В машине,
Доверху набитой
Чемоданами.
Тити суёт мне в руку
Жестянку с цветочными семенами,
Которые мы собрали прошлой осенью.
Мы надеялись посадить их
Вместе.
Она машет в заднее стекло
Похожей на кролика машины.
Длинные пряди её волос намокли от слёз,
Мне бы такие волосы.
Я бы так и стояла,
Плача и маша в никуда,
Не возьми меня за руку
Подошедший брат Кхой.
Они направляются в Вунгтау,
Говорит он,
Куда едут богатые,
Чтобы сбежать из Вьетнама
На круизных кораблях.
Я рада, что мы стали бедными
И можем остаться.
Начало марта
Пропал без вести
В этот день
Девять лет назад,
Когда мне был почти год,
Папа вышел из дома
И отправился на задание.
Его схватили
На первом шоссе
К югу от города в часе езды
На мопеде.
Больше нам ничего не известно.
В этот день
Мама готовит алтарь,
Чтобы помолиться о его возвращении,
Поднести фрукты,
Благовония,
Туберозы
И клейкий рис.
Она выставляет его портрет,
Снятый на тет,
В том году, когда он пропал.
Он такой безмятежный,
Улыбается,
В уголках
Его глаз —
Павлиньи хвосты.
Все мы кланяемся,
Надеемся,
Желаем
И молимся.
До конца дня
Всё, кроме портрета,
Остаётся на алтаре.
Его мама прячет под замок,
Как только помолится.
Ей невыносимо
Смотреть в папины
Вечно-молодые
Глаза.
10 марта
Мамины дни
По будням
Мама — секретарь
В морском ведомстве,
В конце каждого месяца
Ей доверено отсчитывать
Деньги на зарплаты.
Вечерами
Она задерживается допоздна,
Задумывая и выкраивая
Вещи для малышей,
Передаёт их швеям.
Несколько лет назад
Она заработала достаточно денег,
Чтобы подумать
О покупке машины.
По выходным
Она берёт меня в рыночные ряды
торговать вещами,
Чтобы хоть как-то
Свести концы с концами.
Никто уже ничего не покупает,
Говорит она.
Разве что еду.
И все-таки,
Она не оставляет надежды.
15 марта
Яйца
Брат Кхой
Злится на маму
За то, что взяла его
Куриные яйца.
Курица сносит
Одно яйцо
Каждые полтора дня.
Мы по очереди
Едим их.
Брат Кхой
Отказывается есть,
Кладет яйца под лампу,
Мечтая о
Цыплятах.
Мне бы встать на сторону
Самого сносного моего брата,
Но я обожаю макать хлеб
В мягкий желток.
Мама говорит,
Если бы цена яиц
Не равнялась цене риса,
А цена риса
Не равнялась цене бензина,
А цена бензина
Не равнялась цене золота,
Тогда, конечно,
Брат Кхой
Мог бы и дальше
Выводить цыплят.
Ей жаль.
17 марта
Свежие новости
Каждую пятницу
На уроках мисс Синь
Мы обсуждаем
Свежие новости.
Мы всё твердим о том,
Как близко коммунисты
Подобрались к Сайгону,
Как сильно выросли цены
С тех пор, как ушли американские солдаты,
Сколько разрывов бомб
Услышали прошлой ночью,
И наконец мисс Синь говорит: хватит.
Отныне
Пятницы
Будут для
Хороших новостей.
Никто не находится,
Что сказать.
21 марта
Пройдоха
В этом году
Я учусь днем
И по субботам.
Мы занимаемся посменно,
Так что всем хватает места
В школе.
В свободные утра
Мама доверяет мне
Закупки на уличном рынке.
В прошлом сентябре
Она давала мне
Пятьдесят донгов —
Купить сто граммов свинины,
Бушель водяного шпината,
Пять брикетов тофу.
Но я никому не сказала,
Что покупала
Девяносто девять граммов свинины,
Семь восьмых бушеля шпината,
Четыре и три четверти брикета тофу.
Торговцев озадачивали
Странные мамины инструкции.
Сэкономленные деньги
Шли
На пакетик жареного кокоса,
Одну жареную пышку с сахаром,
Две хрустящих печеньки из бобов мунг.
Чтобы купить то же самое сейчас,
Нужно двести донгов.
Я всё так же покупаю поменьше свинины,
А себе позволяю только жареную пышку.
Никто об этом не знает,
И я чувствую себя пройдохой.
Конец марта
Ещё две папайи
Я вижу их первой.
Два зеленых пальчика,
Которые вырастут в
Оранжево-желтую прелесть,
Пахнущую летом.
По сладости где-то
Между манго и грушей.
Мягкая как ямс,
Скользит вниз
После трёх лёгких
Волнительных сжатий зубов.
5 апреля
Неизвестный папа
Я не знаю
О папе ничего,
Кроме мелочей,
О которых пробалтывается мама.
Он любил тушёных угрей,
Пирожки paté chaud,
И, конечно, детей,
Так сильно, что у него
Наворачивались слёзы,
Когда он смотрел, как мы спим.
Он ненавидел дневное солнце,
Коричневый цвет
И холодный рис.
Брат Куанг помнит,
Что отец часто говорил:
Тует шут,
Так по-вьетнамски
Звучит французское выражение:
tout de suite,
Что значит — сейчас же.
Мама смеялась,
Когда папа гонялся за ней
По кухне
И твердил:
Жить не могу, хочу тушёного угря,
Тует шут, тует шут.
Иногда я шепчу
Одними губами: тует шут,
Как будто
Знаю его.
Ни за что не скажу: тует шут —
Перед мамой.
Мы не хотим,
Чтобы она стала ещё грустнее,
Чем сейчас.
Каждый день
Теленовости
Брат Куанг спешит домой
С занятий,
Запыхавшись
Бросает велосипед,
Бензин для мопеда
Стал не по карману.
Невероятно,
Кричит он
И включает телевизор.
Южно-вьетнамский пилот
Сегодня бомбил в городе
Президентский дворец.
Потом пилот улетел на север
И получил медаль.
В новостях говорят, пилот
Давно
Шпионил
На коммунистов.
Коммунисты
Схватили отца,
Так зачем
Какому-то пилоту
Вставать на их сторону?
Брат Куанг говорит,
Оправдать войну можно
Только обоюдным
Щеголянием своими
Слепыми убеждениями.
Поступив в колледж,
Он всё чаще вворачивает
Мудрёные слова.
Собираюсь сказать об этом,
Но мама хлопает меня по руке,
Её сигнал мне поостыть.
8 апреля
День рождения
Я, младшая,
Могу отметить
Мой настоящий день рождения,
Пусть даже я стала
На год старше,
Как все остальные,
На тет.
Я, единственная дочь,
Обычно получаю жареную курицу,
Суп из сушёного бамбука
И сколько влезет пудинга.
В этом году
Мама устраивает только
Банановую тапиоку
И мою любимую
Конфету с чёрным кунжутом.
В придачу она
Позволяет загадать
Одно желание.
Я пачкаю рот
Чёрной сластью
И настаиваю на
Историях.
Нелегко
Убедить маму
Рассказать о её детстве
На севере,
Где земля её бабушки
Тянулась дальше, чем
Летают голуби,
Где всё, что от неё требовалось —
Хорошо выглядеть
И писать стихи.
Её обручили с отцом
В пять лет.
Они женились в шестнадцать,
Раньше, чем ожидали.
Будущее переменилось,
Когда все узнали имя —
Хо Ши Мин.
Из-за перемен
Землю забрали,
Дома отошли
К государству,
Слуги обрели власть
Бойцов.
Страна разделились пополам.
Мама с отцом поехали на юг,
Посчитав, что будет
Легче дышать
Вдали от коммунизма.
Её отец тоже собирался,
Но он ждал своего сына,
Который ждал свою жену,
Которая ждала родов,
Оставалась неделя
До срока.
На той неделе
Север и юг
Закрыли двери.
Никакой миграции.
Никаких писем.
Никакой семьи.
В этот момент
Мама закрывает глаза,
Ни на что не похожие глаза,
Запавшие и глубокие, как у людей запада,
Но миндалевидные, как у нас.
Мне всегда хотелось глаза, как у неё,
Но мама против.
Такие глаза годятся только на то,
Чтобы нести печаль;
Даже в детстве
Родителей тревожил
Её тяжёлый взгляд.
Я хочу послушать ещё,
Но ничто,
Даже мои надутые губы,
Не может заставить маму открыть глаза
И рассказать ещё.
10 апреля
Желания на день рождения
Желания, что я держу при себе:
Желаю делать то же, что мальчишки,
И чтобы кожа темнела от солнца,
И шрамы усеяли колени.
Желаю отрастить волосы,
Но мама говорит, чем короче, тем легче
Бороться с сайгонской жарой и вшами.
Желаю избавиться от пухлых щёк.
Желаю оставаться спокойной,
Чего бы там
Ни говорили братья.
Желаю, чтобы мама перестала
Корить меня за вспыльчивость,
От этого только хуже.
Желаю иметь сестру,
Чтобы прыгать с ней через скакалку,
Шить кукольную одежду
И согреваться, обнимаясь
Посреди ночи.
Желаю, чтобы папа вернулся домой
И я перестала грезить,
Как он появится
В моем классе
В белой морской форме
И протянет ко мне руки
На глазах всех одноклассников.
Больше всего я желаю,
Чтобы папа появился на нашем пороге
И уголки маминых губ
Поползли вверх,
Подальше от
Постоянной хмари
Тревог.
10 апреля
Ночь
День в центре города
Каждую весну
Президент Тхьеу
Проводит долгую-долгую-долгую
Церемонию, чтобы задобрить
Военных жён.
Мы с мамой идём, потому что
После того, как президент Тхьеу
Говорит-говорит-говорит —
О победе в войне,
О демократии,
О храбрости наших отцов —
Каждая семья получает
Пять кило сахара,
Десять кило риса
И кувшинчик
Растительного масла.
В мототакси
Мама скрещивает ноги,
И я пристраиваюсь возле неё.
Ветер ещё прохладный,
Мы трясёмся по мосту
В форме полумесяца
Туда, куда мне нельзя одной.
Мама пахнет лавандой
И теплом;
Она так красива,
Пусть даже
Её щёки слишком ввалились,
Рот слишком тёмен от тревог.
Несмотря на предостережения,
Я всё-таки хочу её запавшие глаза.
Ещё не видя,
Я слышу центр,
Полный бибиканья,
Криков, полицейских свистков.
Повсюду
Мопеды и велосипеды
Гонят по широкой дороге,
Освобождая путь
Только когда грузовик
Сигналит и прёт прямо
Посреди улицы.
Мы выходим
Возле открытого рынка.
Проталкиваемся к
Месту с бань куонами.
Я люблю смотреть
На рисовую муку на ткани,
Натянутой над кипящей кастрюлей.
Как по волшебству получается блинчик,
Наполняется креветкой
И съедается с
огурцом и бобовыми ростками.
На вкус даже лучше,
Чем на вид.
Когда мой рот полон,
Шумы рынка
Смолкают,
И я с бань куоном
Парю.
Мы выскребаемся
С рынка
В сторону президентского дворца.
Стоим в очереди;
Ещё дольше
Сидим на горячих металлических скамейках
Лицом к трибуне.
Моя белая хлопковая
Шляпа и мамин цветастый зонтик
Не спасают
От дневного солнца,
Пускающего лучи в
Мои короткие-короткие волосы.
Мне дурно
И хочется пить;
Рыбный соус
В бань куоне
Был очень солёный.
Мама даёт мне тамариндовую конфету.
Меня никогда
Так не увлекало
Глотание слюны.
Наконец появляется президент Тхьеу,
Загорелый и потный.
Мы знаем о ваших страданиях.
Я благодарю вас,
Страна вас благодарит.
Потом он плачет, по-настоящему,
Не утираясь, прямо на камеру.
Мама цокает языком:
Слезы мерзкой рыбы.
Я знаю, что это значит —
Фальшивые крокодильи слёзы.
12 апреля
Круть-верть
Мама проверяет,
Сколько риса
Осталось в закромах.
Не хватит, чтобы дотянуть
До платёжного дня
В конце месяца.
Её брови
Крутит, как бельё,
Из которого отжимают воду.
Ямс и маниок
Такие вкусные
Вместе с рисом,
Говорит она и улыбается,
Как будто я не знаю,
Чем бедные
Кормят своих детей.
13 апреля
Закрыто раньше срока
Сирена заглушает
Голос мисс Синь
Посреди урока
Об улыбчивом и лысом
Президенте Форде.
Всем понятно, что это плохие новости.
Школа закрывается;
Все разойдутся по домам
На месяц раньше срока.
От злости я щипаю девочку,
С которой мы делим парту.
Трам вдвое меня меньше,
очень тощая и нервная.
Наши мамы дружат.
Она меня заложит.
Она всегда меня закладывает.
Мама опять будет
Ругать меня за грубость.
Мне нужно время,
Чтобы решить задачу:
Некто ездит на велосипеде
Со скоростью 9 километров в час,
Но ветер замедлит его
До 6,76 километров
На 26 минут
И 5,55 километров
На 10;
Когда он доберется до дома,
Если ему ехать 11,54 километра?
Кто первым решит,
Получит куст сладкого картофеля,
Выросший у окна.
Я хочу посадить его
Возле моего папайного дерева,
Чтобы стебли взобрались по стволу
И прикрыли зреющий плод.
И снова я щипаю Трам,
Потому что куст
Сегодня
Получит
Учительская любимица,
Та, что
Тощая и нервная,
А вовсе не я.
14 апреля
Обещания
Пять папайй
Размером
С мою голову,
Колено, два локтя
И большой палец
Льнут к стволу.
Ещё зеленые,
Но — многообещающие.
15 апреля
Мост к морю
К нам ходит
Папин лучший друг,
Дядя Шон.
Он маленький, тёмный и улыбчивый,
А не высокий, худой и серьёзный,
Как папа на фотографиях.
И когда одноклассники
Спрашивают о моём отце,
Порой маленький и улыбчивый
Приходит на ум
Прежде, чем я спохвачусь.
Дядя Шон идёт прямо
На кухню,
Где задняя дверь открывается
В переулок.
Невероятная удача!
Эта дверь в обход флотского КПП
Ведёт прямо в порт.
Я не рискну
Бежать с детьми
На хлюпкой лодке.
А военный корабль
Тебя устроит?
Разве флот
Оставит свою страну?
Нечего будет оставлять,
Не будет Южного Вьетнама.
Ты всерьез считаешь,
Что мы можем уехать?
Когда придёт время,
Этот дом
Станет нашим мостом
К морю.
16 апреля
Стоит ли?
Мама созывает семейный совет.
Онг Суан продал
Золотые пластины,
Чтобы купить двенадцать авиабилетов.
У Ба Нама есть фургон,
Он готов отвезти
К берегу
Двадцать пять родственников.
Мама спрашивает нас,
Стоит ли нам покидать дом?
Брат Куанг говорит,
Как можно драпать
Как крысы,
Без чести, без достоинства,
Когда всякий должен помогать
В восстановлении страны?
Брат Кхой говорит,
Что если папа вернется домой
И не найдёт своей семьи?
Брат Ву говорит,
Да, надо ехать.
Все знают, что он мечтает
Прикоснуться к земле,
По которой ходил Брюс Ли.
Мама крутит бровями.
Я жила на севере.
Сначала всё будет почти по-старому,
Потом вдруг Куанга
Попросят из колледжа.
Ха придёт домой,
Твердя лозунги
Хо Ши Мина,
А Кхоя наградят
За доносы учителю
О наших домашних разговорах.
Её брови крутит
Так сильно,
Что мы смолкаем.
17 апреля
Ттттссссссс
Брат Кхой трясёт меня
Ни свет ни заря.
Я иду за ним
На задний двор.
В его ладони пищит
Пушистый жёлтый комочек,
Только что вылупившийся.
Он прижимает ладонь
К моей щеке.
Неважно, что решит мама,
Мы не уедем.
Я должен защитить мою цыпу,
А ты — свои папайи.
Он протягивает мизинец
И смотрит,
Смотрит,
Смотрит,
Пока я не протягиваю свой
И мы цепляемся ими.
18 апреля
Тихое решение
В обед
Я помогаю маме
Чистить сладкий картофель,
Чтобы разбавить рис.
Я было отрезаю
Кончик картофелины
Шириной
С ноготь большого пальца,
Но решаю
Снять
Только кожицу.
Я горжусь
Тем, что такая
Бережливая,
И вдруг замечаю
Слёзы
В маминых
Глубоких глазах.
Тебе бы расти
Там, где не нужно беспокоиться
О лишнем кусочке
Сладкого картофеля.
19 апреля
Ранний сезон дождей
Как будто
Сезон дождей
Наступил раньше.
Где-то там
Бомбы
Грохочут как гром,
Всполохи
Озаряют небо,
Залпы
Сыплют дождём.
Вдалеке,
Но — и слышно,
И видно.
Не так уж и далеко,
В общем-то.
20 апреля
Отставка президента
Президент Тхьеу в телевизоре
Какой-то грустный и жёлтый;
Что сталось с его загаром?
Глаза его заволокло слезами;
Кажется, в этот раз они настоящие.
Я не могу больше быть вашим президентом,
Но я никогда не оставлю ни мой народ,
Ни нашу страну.
Мама поднимает одну бровь,
Так же, как
Когда думает,
Что я вру.
21 апреля
За нами приглядывают
Возвращается дядя Шон
И велит нам
Приготовиться ехать
Со дня на день.
Никому не говорите,
Не то весь Сайгон
Будет штурмовать порт.
Только семьи моряков
Могут сесть на корабли.
Дядя Шон и папа
Вместе закончили мореходку.
Каким-то чудом
Дядя Шон
Избежал миссии,
Во время которой папу схватили.
Мама стискивает меня
И треплет мне волосы.
Папа приглядывает за нами,
Даже когда его здесь нет.
Мама говорит мне,
Что они с папой заключили договор.
Если война разделит их,
Они знают, как найти друг друга —
Через дом папиных предков
На севере.
24 апреля
Мешки преткновения
Педаль, педаль,
Мамины ноги
Понукают швейную машинку.
Чем чаще она давит,
Тем чаще стежки появляются
На тяжёлой коричневой ткани.
Из двух прямоугольников
Выходит мешок.
Из длинной ленты
Выходит ручка,
Которую набросят
На грудь несущего.
Час от часу
Стежки появляются
Всё медленнее,
Игла — червяк,
Откладывающий яички,
Что тонут в коричневой ткани.
В конце дня
Усталый червяк
Плодится не так быстро,
Как вначале,
Когда мама принималась
За первую из пяти сумок.
Брат Кхой говорит слишком громко,
Хватит и трёх.
Мама подходит
К высокой полке
И достаёт папин портрет.
Поедем все,
Или все останемся.
Думай, мой сын;
Твои действия определят
Наше будущее.
Мама знает, что этот сын
Не способен навредить
Никому,
Ничему.
Посмотри на отца.
Поедем вместе,
И отец
Будет горд,
Что ты послушался мать
В его отсутствие.
Я смотрю в пол,
Чувствуя как глаза брата Кхоя
Буравят мою макушку.
И он медленно кивает.
Кто может пойти против
Матери,
Которая загрубела, как кора,
Одна растя четырёх детей?
26 апреля
Выбор
В каждом мешке:
Пара штанов,
Пара шорт,
Три пары белья,
Две рубашки,
Сандали,
Зубная щётка и паста,
Мыло,
Десять горстей рисового зерна,
Три комка варёного риса,
Что-то одно — по выбору.
Я выбираю куклу,
Которую давала соседке,
Та оставила её на улице,
И мыши покусали
Ей левую щёку
И правый большой палец.
Я люблю её
За эти шрамы.
Одеваю её
В красно-белое платье,
Шляпу в тон и башмачки,
Которые связала мама.
27 апреля
Оставить в прошлом
Десять золочёных бокалов,
Которые папа привёз из Америки,
Где он проходил подготовку до моего рождения.
Табели успеваемости
Брата Куанга,
Вечно первого в классе,
С самого детского сада.
Кусты бугенвиллеи,
Все в цвету,
Бордово-белом,
Тех же оттенков,
Что наш дом.
Кусты жасмина
Под всеми окнами,
Напоминающие маме
О севере.
Ковбойский кожаный ремень,
Брат Ву прострочил его
На маминой машинке
И сломал там иглу.
Это было, когда
Он обожал
Джонни Кэша
Больше, чем
Брюса Ли.
Батарея стеклянных банок,
Брат Кхой раньше
Выращивал в них бойцовых рыбок.
Два крюка
И гамак,
В котором я кимарила.
Фотографии:
Все теты в зоопарке,
Папа в молодости,
Мама в молодости,
Снимки младенцев,
Где непонятно чья попа
Выставлена напоказ всему миру.
Мама отбирает десяток,
А остальное сжигает.
Нельзя оставлять
Свидетельства папиной жизни,
Которые могут ему навредить.
27 апреля
Вечер
Влажные от слёз
Моя большая папайя
Бледно-жёлтая,
Ещё зеленоватая.
Брат Ву хочет
Срезать её,
Говорит, лучше так, чем
Оставить её коммунистам.
Мама говорит, жёлтая папайя
Вкуснее, если
Макать её в соль с чили.
Вам, дети, следует есть
Свежие фрукты,
Когда только возможно.
Брат Ву рубит;
Плод падает;
Мелькает серебряное лезвие.
Чёрные семена сыплются
Гроздьями глаз,
Влажных от слёз.
28 апреля
Натруженные спины
В порту
Выясняется,
Что такой штуки,
Как секрет,
У вьетнамцем нет.
Тысячам
Известно,
Что военно-морской флот
Вот-вот перестанет быть флотом.
Дядя Шон машет локтями направо и налево,
Прорывается вперёд,
Оберегая своих детей.
Но наша семья склеилась,
Как мокрые страницы.
Я вижу только спины,
Натруженные, потные.
Брат Ву вышагивает,
Поставив маму перед собой,
А меня посадив
Себе на плечи.
Его ладони толкают
Братьев Куанга и Кхоя
Вперёд.
Я обещаю себе
Никогда больше
Не смеяться над
Брюсом Ли.
29 апреля
День
Одна циновка на всех
Мы поднимаемся
И требуем места
Под палубой
На две соломенные циновки,
Этого хватит, чтобы мы впятером
Легли бок о бок.
К закату у нас места
На одну соломенную циновку,
Этого хватит, чтобы мы впятером
Сбились в кучу.
Тела заполонили
Каждый сантиметр
Под палубой,
Потом каждый сантиметр
На палубе.
Все знают, что корабль
Может утонуть,
Не выдержав
Груды тел,
Которые всё напирают,
Как разозлённые муравьи
Из разрушенного муравейника.
Но никто
Не решается
Сказать
Хватит,
Ведь может
И им
Не хватить места,
Когда придет их черёд.
29 апреля
Закат
В темноте
Подходит дядя Шон
И шепчется с мамой.
Мы идём за мамой,
Которая идёт за дядей Шоном,
Который ведёт свою семью
На палубу
И прочь с корабля.
Говорят,
У соседнего корабля
Получше двигатель,
Там больше воды,
Топлива залейся
И сколько хочешь солёных яиц.
Дядя Шон мешкает,
Не забирается
На новый корабль;
И мы тоже.
Толпы текут
Мимо нас,
Напирают сзади.
Над головой
Бомбы дырявят небо.
Красные и зеленые вспышки
Взрываются фейерверками.
Все огни погашены,
Так что порт не станет
Мишенью.
В темноте
То здесь пихнут,
То там,
И в конце концов мы
Возвращаемся на первый корабль,
В ту же точку
На две циновки.
Без огней
Наш корабль выходит в море,
Освободившись от половины пассажиров.
29 апреля
Около полуночи
Сайгона нет
Я слушаю
Шик-шик
Маминого веера,
Перешёптыванье взрослых,
Бомбы на всё большем удалении.
Капитан приказал
Всем покинуть палубу,
Несмотря на то, что он выбрал
Безопасный речной маршрут,
Ведущий к морю,
А не очевидный путь к спасению
Через Вунгтау,
Куда коммунисты сбрасывают
Все бомбы, какие у них только есть.
Надеюсь, Тити выбралась.
Мама мучается
С желудком из-за волн,
Хотя корабль
Еле ползет вперёд.
Мы слышим, как вертолёт
Кружит, кружит
Возле корабля.
Люди бегут и кричат,
Коммунисты!
Наш корабль сильно накренивается,
Когда толпа бежит налево,
А потом направо.
Маме от этого не легче.
Остановились бы они уже
И замолкли.
Капитан говорит:
Без паники!
Это пилот с нашей стороны,
Он прыгнул в воду,
А вертолёт
Бросил тонуть.
Пилот
Забирается на палубу,
Мокрый, дрожащий.
Он отдаёт капитану честь
И выпаливает,
Сегодня в полдень коммунисты
Въехали на танках
В ворота
Президентского дворца
И установили на крыше
Флаг с одной огромной звездой.
Потом он добавляет то,
Чего никто не хочет слышать:
Всё кончено;
Сайгона нет.
30 апреля
К вечеру