Цокая каблуками лаковых туфелек, я летела на работу, ловя восхищенные взгляды мужчин. Всегда преображалась, когда приезжал Дима. Подбегая к больнице, заметила свою любимую пациентку, что сидела на лавочке и наслаждалась теплой погодой ноября.
- Зоя Васильевна, кто разрешил вам выйти? – чуть не споткнувшись, остановилась напротив скамейки.
- Не ругайся, Анечка! Дай порадоваться последнему теплу, - улыбнулась непослушная пациентка. – Осень словно на третий виток бабьего лета пошла.
- Удивил ноябрь, - решив не включать строгую тетку, я присела рядом.
- Значит, зима сказочной будет, - таинственно произнесла Зоя Васильевна.
- Народная примета такая?
- Просто знаю. Светишься ты сегодня, как солнышко. Не откроешь секрет старой бабке? Свидание?
- Я замужем, - пробормотала, полыхнув маковым цветом.
- Твое замужество лишь в паспорте осталось, - ответила Зоя Васильевна, взяв меня за руку. – Бьет он тебя? Синяк давеча на скуле видела.
- Еще заметно? - я испуганно поднесла ладонь к лицу.
- Прошел уже. Почему не уйдешь от него?
- Жалко. Сколько лет вместе.
- Нет ничего хуже бабьей жалости, - вздохнула Зоя Васильевна.
Димка, как всегда, ждал в парке на скамейке.
- Надолго? – прошептала я, почувствовав, как хрустят косточки от крепких объятий любимого.
- Как всегда, Лисенок. Все зависит от переговоров.
- Тогда тяните кота за хвост.
- Чем, по-твоему, я сейчас занимаюсь? – Дима бережно поставил меня на землю и, взявшись за руки, мы направились к нашему кафе.
- Это теперь наш парк, наша скамейка и наше кафе, - решил Димка год назад. Так и повелось.
Две недели счастья пронеслись стремительно.
Стоило Димке уехать, как погода попросту скурвилась. Резко похолодало, и под ногами похрустывали заледенелые листья, облетевшие с деревьев за одну ночь.
Закружил декабрь, завьюжил эсэмэсками и телефонными звонками.
- Соскучилась, - шептала я, сжимая сотовый до боли в руке. – Приезжай.
- Лисенок, знаешь же, что не могу, - отвечал любимый голос из далекого города.
- Ладно, пока, - и первой нажимая отбой, долго сидела у окна глядя на фонарь, который раскачиваясь, выхватывал из темноты падающий снег.
- Грустная ты в последние дни, - заметила Зоя Васильевна, когда я, зайдя в палату, положила на тумбочку большое краснобокое яблоко. – Уехал милый?
Я лишь молча кивнула.
- Почему бы вам не жить вместе?
- Он женат, - опустив голову, почувствовала, что краснею. – У него дочка растет. Мы просто решили стать друг для друга…
- Свежим глотком воздуха в этой серой и унылой жизни. Переступить через кучи дерьма, что наваляли ваши половины и весело идти дальше, - закончила за меня Зоя Васильевна.
- Ну, не совсем весело… А откуда вы знаете?- опешила я.
- Вы просто боитесь, что и ваша любовь превратится в пресную бытовуху.
- А почему к вам никто не приходит? – решив соскользнуть с неприятной темы, спросила я.
- Некому приходить, - отозвалась старушка. – Никого уже не осталось. Как думаешь, сколько мне лет?
- Не помню, но могу в карточке посмотреть.
- В карточке, - презрительно протянула Зоя Васильевна. – Мне многим больше, чем там написано. Всех любимых схоронила, ждут они меня.
В канун Нового года Зоя Васильевна скончалась, оставив мне в подарок деревянную резную шкатулку. Бережно положив подарок в сумку, я вышла из больницы. Слезы застилали глаза, и дорога плыла передо мной в снежном мареве.
Не знаю почему, но ноги привели меня в наш парк. Села на скамейку с твердым намереньем замерзнуть насмерть.
- Анютка! – раздался Димкин голос. – Как узнала, что я приехал?
Решив, что это предсмертный глюк, крепко зажмурила глаза.
- Лисенок, вставай, замерзнешь, - тряс и целовал меня Димка. - Представляешь, опять командировка! Признайся честно, ты наворожила?
- И еще! - Димка сделал многозначительную паузу. – Я частный дом снял, в двух шагах отсюда. Ну, идем скорей!
- Прекрасный Новый год, - мурлыкнула я, прижавшись щекой к Димкиной ладони. – У тебя необыкновенно красивые руки. Большие и очень нежные.
- Лисенок, - рассмеялся мужчина. – Обычно женщины хвалят совсем другое.
- Ой, да ну тебя, - и я потянулась за халатом.
- Не одевайся, - остановил Дима. – Дай полюбоваться. Все в тебе восхитительно и гармонично. Изящные линии, плавные изгибы…
- Говоришь как художник.
- Все мы в какой-то степени художники и поэты.
- И писатели.
«Он скоро уедет».
- Да, - словно услышав мои мысли, кивнул Димка. – Завтра утром я улетаю.
- Не хочу прощаться. Слишком больно.
- Хорошо. Уйду, когда будешь спать, и оставлю ключ на комоде. Заплачено за полгода. Можешь приходить сюда, когда у твоего психа кукушка поедет. И не делай такое лицо. Понимаю, что мы договорились не касаться этих тем, но они от этого никуда не исчезнут. Иди лучше ко мне. Проведем последнюю ночь с пользой для души и тела.
Проснувшись, я прислушалась к дому. Тихо и пусто. Ключ лежал на листке бумаге с нарисованным сердцем.
Подойдя к своей многоэтажке долго стояла, не решаясь зайти в подъезд. Пропала на целую неделю. Еще и телефон отключила. О чем думала? Забьет ведь.
Словно оттягивая момент, достала сотовый и включила. Тот тут же разразился трелью. Дима!
- Куда пропала? – сочный баритон заполнил собою все пространство. – Аня, слышишь меня?
- Уже долетел? – удивилась я, смутно понимая, что-то не так.
Что это за командировка такая, если мы все дни и ночи проводили вместе? Даже не выходили за пределы нашего парка. Раньше по всему городу мотались, а тут…
- Куда долетел? – рыкнул Димка. – Что, очень бурно справила праздники?
- Мы же вместе справляли.
- Лисенок, не пугай меня!
- Дим, я перезвоню, - шаря рукой в сумочке, пыталась найти ключ, но тот словно растаял.
Сев на скамейку перевернула сумку и на колени мне упала резная шкатулка.
Внутри лежали ключ и записка:
«Спеши жить, пока живы те, кто тебе дорог. Мертвым не найти дороги в этот дом».
Я побежала. Парк-скамейка-кафе-дом. Ключ легко открыл дверь, пропуская меня внутрь.
«Если это дом грез, то останусь здесь навсегда», - подойдя к окну, я застыла в ожидании.
За спиной раздались быстрые шаги и меня обхватили сильные мужские ладони.
- Вернулась? А я успел соскучиться, – прошептал Димка.