Целый год длилось следствие, суд то назначали, то переносили, в итоге дали три года. С учетом того, что год Слава уже отсидел в СИЗО, осталось два. Содержание мужа на зоне – дорогое удовольствие. Света распродала всю скотину, оставив лишь десяток куриц и козу Милку, молоко необходимо было для маленького Максимки. Сама же, как только разрешали свидание, мчалась с тяжелыми сумками на зону. С каждым разом требования мужа росли, денег катастрофически не хватало, Света вышла на работу. На хозяйстве оставалась баба Нюра, которая, несмотря на возраст, ловко справлялась и с Ольгой Николаевной, и Максимкой.
Между работой, домом и зоной Света не заметила, как пролетели два года. Ранней весной, когда только-только появились первые трепетные листочки, Слава оказался дома. В первые часы в эйфории радости она не обращала внимания на то, как сильно изменился муж. Стал грубым, сына, ластившегося к отцу, оттолкнул, к матери, которая усилиями Светы и бабы Нюры сносно себя чувствовала, не зашел. В первый же день приезда ушёл к дружкам, вернулся ночью пьяным. Утром прощения не попросил. На просьбы поговорить, отмахивался: мол, не до разговоров, дай воли почувствовать. Света молчала, утешала Ольгу Николаевну, притормозила бабу Нюру, решившую разобраться с ним. Ждала. Через неделю разгульной жизни мужа не выдержала, усадила его на серьезный разговор.
–Что происходит, Слава? Ты можешь объяснить мне внятно? Я не понимаю, что не так? – требовательно спросила Света.
Муж молчал.
– Что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!
– Это ты. Ты во всем виновата, – с надрывом выкрикнул муж, из-за тебя я на зону угодил. А там… Да что ты понимаешь. Жила здесь, как сыр в масле каталась, а я… – Славка пустил пьяную слезу.
–Ты в своем уме? Разве я просила тебя избивать Наташу? – возмутилась Света, – и потом, мы на всём экономили, я сыну лишнее яблоко не покупала – всё тебе, лишь бы тебе на зоне легче было. Эх, да, что с тобой разговаривать!
– Сыночка, сыночка, зайди ко мне, – слабым голосом позвала Ольга Николаевна из своей комнаты.
– Иди, мама зовет, – сказала Света, отвернувшись к окну.
Славка прошел к матери в комнату, в приоткрытую дверь всё было прекрасно слышно.
– Славушка, мальчик мой, я вот тебе тут деньжат накопила, возьми, сына, – Ольга Николаевна показала на верхний ящик тумбочки, – купи Свете цветы, Максимке игрушку, оденься по-человечески. Света всю пенсию мне отдавала, золотиночка наша, всю до копеечки тебе собрала.
Слава взял деньги и не сказав «спасибо», молча вышел из комнаты.
Славы не было дома неделю. Сумма, отданная ему матерью, оказалось большой, хватило на пьянку большой компании. Гуляли на широкую ногу, Слава одаривал деньгами мамзелей, что с большим удовольствием поднимали с ним рюмку. Деревня гудела. Каждый норовил рассказать Свете о том, что творит её муж, коллеги сочувствовали, баба Нюра жалела, свекровь просила прощения. Стиснув зубы, Света мило улыбалась, делала вид, что ничего не происходит, но в душе понимала: это конец. Нужно забирать сына и уезжать. Девчонки, с которыми она жила в одной комнате в общежитии, устроились на работу в северных городах, в письмах постоянно звали к себе, говорили, что с работой и жильем помогут. В ней теплилась надежда на то, что муж остановится, остепенится, ведь у них сын, а ещё она помнила того Славу, который однажды весной заехал на работу за ней на мотоцикле с люлькой, которая была завалена ветками душистой сирени, домой они тогда не поехали, решили уехать на берег реки и побыть вдвоем. Так и ехала она в люльке, и запах сирени кружил голову, и небо было синее-синее, и Славка прокричал, стараясь заглушить рев мотоцикла: «Светлячок, я люблю тебя!».
Свекровь, словно почуяла неладное, схватила горячею рукою перестилавшую её постель Свету, заплакала.
– Не бросай нас, Светочка. Он хороший, ты же знаешь. Пройдет дурь эта, пройдёт. Дай ему время. Сломали моего сыночка на зоне, деточка. Ему помощь наша нужна, не бросай, богом прошу.
– Ольга Николаевна, – заплакала Света, – не могу я так больше, сын же у нас растет. Слава на него даже не смотрит, как будто чужой он ему!
– Девочка моя, потерпи немножко. Уверена, всё наладится, а нет, я сама тебя в дорогу благословлю. Женщины обнялись и заплакали. Каждая о своем ребенке.
Через неделю муж, виноватый, как побитая собака, вернулся. Валялся в ногах у жены, целовал руки матери – просил прощения. Несколько дней вел себя идеально, и Свете на миг показалось, что вернулось то время, когда они были счастливы. Слава рьяно взялся за хозяйство, без мужских рук оно пришло в упадок: подлатал крышу на бане, перебрал пол и полки, поправил рухнувшие заборы. Вечером все вместе собирались, планировали будущее. В один из таких вечеров Слава вышел до магазина за пачкой сигарет и пропал на три дня. Встретил старых приятелей и загудел с ними. А дальше ситуация эта стала повторяться и повторяться, промежутки между пьянками становились всё короче и короче. Каждый раз, доходя до своих ворот, Света останавливалась и молилась богу, хоть бы муж был трезвый. И если чудо случалось, в её руках спорилась любая работа – она быстро готовила вкусный ужин, делала поделки в детский сад сыну, счастливой засыпала. Но если только муж был пьян, они с Максимкой забивались в комнату Ольги Николаевны и сидели тихонько, как мыши, стараясь не попадаться пьяному Славке на глаза. Мать Слава не трогал, немного побаивался. Вся его пьяная агрессия почему-то выливалась на Свету. При виде её он хватался за ножи, вилки, крушил мебель, бил посуду. Когда засыпал, она потихоньку выбиралась из комнаты, наводила порядок, готовила на всех еду на следующий день.
Света спокойно вела урок, когда в дверь постучали. Громкий стук резко разорвал тишину. Детишки с любопытством уставились на дверь. Она распахнулась, и в класс ворвался пьяный Слава.
– Где? Где он? – бешено орал муж.
– Кто, Слава? Кого ты ищешь? – испуганно спросила Света.
– Хахаль твой, где, я спрашиваю?
– Слава, здесь только дети, не кричи, пожалуйста, пойдем домой, – умоляюще попросила она.
– Домой? Нет у тебя дома, сучка! – Слава, не стесняясь в выражениях, матерился при детях.
Он повернулся к жене, схватил её за волосы и повалил на пол, пиная.
– Нет, ты скажешь, где он! – тяжелый солдатский ботинок ударил её по животу.
Дети закричали, кто-то плакал, визжал. На шум прибежала Зоя Матвеевна и бесстрашно кинулась на него. Увидев директора, Слава притих и дал покорно себя увести. Свету увели коллеги, чтобы успокоить и смыть кровь.
После безобразной сцены в школе домой Слава не вернулся. Воспользовавшись его отсутствием, Света собрала вещи и через несколько дней уехала. Сердце разрывалось от жалости к Ольге Николаевне, которая враз как-то усохла и казалась маленькой и беспомощной в своей кровати. Она не просила остаться, молчала. Перед отъездом поцеловала внука и сказала:
– Ты прости меня, Света, надо было тебе сразу уехать, а я не дала. Сына береги, дорогая, пишите, звоните, я очень буду скучать. Возьми, – она сунула в карман деньги, – вам нужнее.
Со слезами на глазах женщины попрощались.