Главный аналитик Сбербанка Михаил Матовников рассуждает о будущем денег — и пытается заглянуть не то что в мир криптовалюты, а за пределы уже и этого мира. Разве там что-то есть? Да, уже сейчас. А что будет-то, Господи? А вот и узнаем.
Если бы наш соотечественник начала 1990-х годов попал в сегодняшнюю Москву, он, пожалуй, вполне мог бы прийти к выводу, что в будущем (то есть в наше время) вообще не будет денег. Действительно, тридцать лет назад любая транзакция предполагала необходимость вынимать откуда-нибудь наличные деньги и расплачиваться ими: в магазине, при оплате ЖКХ в сберкассе, в автобусе и метро, даже чтобы передать деньги члену семьи, тоже были нужны наличные. А еще были очереди в кассу в день получки или стипендии.
С тех пор, особенно за последние лет пять, процесс оплаты сильно изменился, наличные постепенно исчезают в кошельках, и для нашего воображаемого соотечественника из прошлого сам процесс оплаты стал совсем незаметен: простое прикосновение, несколько операций с мобильным телефоном. Теперь это привычная рутина для десятков миллионов человек.
Но вот вопрос: а сами мы узнали бы деньги еще через 30 лет? Вполне возможно, что и за ближайшие 10 лет деньги снова могут радикально измениться.
Контуры будущего проглядывают уже сейчас. Очевиден тренд на исчезновение физического носителя денег. Отмирают не только монеты и купюры, но и пластиковые карты. Сейчас их в значительной степени потеснили смартфоны, а карты становятся виртуальными, их не надо получать физически.
Такой мир денег все еще вполне узнаваем, мы можем забыть дома кошелек или карту, но смартфон или иное устройство носить с собой обязательно. Однако уже сейчас ясно, что скоро деньги будут следовать за человеком и без всякого физического носителя. Биометрическая идентификация, голосовые помощники способны совершенно изменить процесс распоряжения деньгами.
Однако это только самый поверхностный, потребительский аспект.
В будущем могут произойти радикальные изменения самой сути денег, сопоставимые по значимости с переходом от металлических к бумажным деньгам.
Сейчас безналичные деньги — это, по сути, операции со средствами на счетах в банках через различные банковские технологии: международные платежные системы, платежную систему Центрального банка, платежные системы коммерческих банков и прямые межбанковские расчеты. Все они обеспечивают незаметный для потребителя перевод денег с одних счетов на другие, поддерживая постоянный и все в большей степени мгновенный оборот.
Но монополия банков на расчеты трещит по швам. Еще в 1994 году глава Microsoft Билл Гейтс сказал, что «банковское дело необходимо, а банки — нет». Уже несколько волн технологических компаний пытаются нащупать модель, которая перевернет мир финансов. Если сначала это были небольшие технологические компании — финтех, — то теперь за дело берутся уже технологические гиганты — социальные сети, поисковики, мессенджеры, маркетплейсы, операторы связи.
В отдельных странах это наступление оказалось очень успешно — и новые игроки заняли доминирующие позиции в расчетах, почти полностью вытеснив банки. Обычно это страны, где банковский бизнес был слаборазвитым и сфера расчетов из стадии доминирования наличных, минуя банки, сразу перешла на иные технологические решения.
В ряде африканских стран рынок захватили сотовые операторы. Наиболее известен сервис M-Pesa, работающий в Кении и Танзании. В Китае мессенджер WeChat и система AliPay заняли доминирующее положение в расчетах с участием физических лиц.
На развитых рынках самым ярким примером является компания PayPal, в некоторых странах, включая Россию, она получила лицензию центрального банка, в других, например в США, она продолжает работать в статусе финансовой компании, не подпадая под банковское регулирование.
Многие компании, работающие по системе предоплаты или депонирования средств на будущие покупки, также увидели нишу осуществления платежей не только за свои товары и услуги, но и в пользу сторонних поставщиков. Например, такие платежи часто можно проводить со счета абонента у операторов мобильной связи и компаний электронной коммерции (AliPay возник как платежный сервис внутри китайского маркетплейса Alibaba).
Впрочем, на развитых рынках, несмотря на все опасения банков и успехи новых игроков, они занимают небольшие ниши, всерьез не угрожая доминированию банков в расчетах.
Процесс заметно ускорился с появлением нового класса игроков, выпускающих цифровые финансовые активы. Самыми известными из них являются криптовалюты: Bitcoin, Ethereum и другие. За их курсом следят СМИ, кто-то сделал на них миллиардное состояние, государства то борются с ними, то стремятся ввести в законное русло.
С 2009 года криптовалюты прошли путь от первого запуска до мировой индустрии с капитализацией свыше трех триллионов долларов, получившей официальное признание во многих экономиках мира (Швейцария, США, ЕС, Сингапур, Южная Корея, Япония, Беларусь).
Такие страны, как Китай, фактически запретили криптовалюты на своей территории, США, напротив, стараются ввести их под контроль.
2021-й стал во многом переломным: авторитетные и стабильные мировые финансовые институты — банки и управляющие компании — начали предлагать клиентам криптовалютные инструменты в инвестиционных целях. Visa выпустила первые криптовалютные карты. Криптовалютные биржи получили лицензии, и их акции даже котируются на ведущих биржах мира. Майнинг криптовалют стал важной отраслью в некоторых странах, даже повлиял на их энергобаланс.
Некоторые страны признали биткоин законным платежным средством (Сальвадор, Гондурас, Куба). На Кубе, например, признанию биткоина содействовало решение администрации США запретить мигрантам переводы на Кубу, биткоин выступил как средство обойти это ограничение. Сальвадор, первым признавший законодательно биткоин государственной валютой, также во многом руководствовался стремлением снизить зависимость от доллара США. Китай, напротив, обеспокоен оттоком капитала через криптовалюты, рисками отмывания и возможной конкуренцией с цифровым юанем.
По сути, тут мы сталкиваемся с вызовом, который ставит под вопрос даже не роль банков, а возможности суверенных государств в части эмиссии национальной валюты, регулирования внутреннего денежного обращения и международных потоков капитала.
Крупнейшие страны в целом, похоже, идут по пути признания криптовалют инвестиционными активами, но не средством расчетов, с одновременным усилением регулирования с целью защиты интересов клиентов и снижения доли теневой составляющей.
Но для небольших стран, особенно стран с низким доверием населения к национальной валюте, с недостаточно развитым финансовым сектором, и стран, оказавшихся в списках «изгоев» и под санкциями, выбор в пользу более широкого использования частных криптовалют может оказаться вполне привлекательным. При этом не стоит забывать, что к этой группе, пожалуй, относится большинство стран и населения Земли, так что исход здесь далеко не предрешен.
Правда, у текущей технологии криптовалют есть и серьезные проблемы: она очень энергоемка (что особенно неприятно в период усиления борьбы с глобальным потеплением) и, главное, низкопроизводительна (ей будет трудно справиться с миллионами операций в секунду).
Кроме того, экстремальная волатильность курса мешает активному использованию криптовалют в качестве расчетного средства. При этом у них нет никакой опоры для стоимости, кроме, пожалуй, растущих энергозатрат. В итоге их курс определяется преимущественно спекулятивными факторами, он не просто волатилен, но и подвержен манипуляциям, что привлекает мошенников. Примером может быть взлет и закрытие всего за неделю криптовалюты Squid по мотивам телесериала «Игра в кальмара», основатели которой скрылись с деньгами инвесторов.
Поэтому вслед за необеспеченными цифровыми валютами появился новый класс активов — стейблкоины (stablecoin), обеспеченные традиционными национальными валютами. Такие проекты фактически привлекают средства в традиционных валютах, под них выпускают токены, которые и поступают в транзакционный оборот. Значительная часть токенов используется для покупки криптовалют, но их как раз можно использовать и в обычном обороте.
Теоретически стейблкоины должны быть обеспечены надежными активами 1:1 к выпущенным токенам. Например, крупнейший в мире стейблкоин Tether с активами более 70 миллиардов долларов привязан к доллару США и выпущен на платформе Omni Layer, являющейся надстройкой над блокчейном биткоина. На своем сайте Tether описывала свои активы так: «Каждый токен на 100% обеспечен нашими резервами, которые включают традиционную валюту, ее эквиваленты и время от времени могут включать другие активы и займы». Однако в марте 2021 года после иска о введении вкладчиков в заблуждение Tether была вынуждена раскрыть точную структуру резервов. Валюта составляла 3,9% портфеля, госбумаги — 2,9%. Почти две трети всех резервов приходилось на необеспеченные коммерческие векселя.
Фактически в результате получился нерегулируемый коммерческий банк, несущий все традиционные банковские риски. Можно не сомневаться, что такие компании должны стать объектом регулирования, максимально близкого к банковскому, во избежание массовых дефолтов и убытков их клиентов.
Надо сказать, что эмиссия стейблкоинов — это лишь частный случай. Параллельно с цифровыми валютами растет отрасль децентрализованных финансов (DeFi), которая, по сути, предлагает кредиты, депозиты, страховки, расчеты, минуя традиционных игроков. Пока это небольшой бизнес, обслуживающий очень нишевые потребности, но отработанные решения вполне могут быть использованы и традиционными банками, и финансовыми компаниями.
При этом сейчас многие такие проекты существуют исключительно благодаря отсутствию должного регулирования и требований по борьбе с отмыванием денежных средств. Тем не менее все же пока все они совсем невелики в масштабах мировой финансовой системы, поэтому даже американский регулятор в целом не торопится зарегулировать только зарождающуюся отрасль.
Однако можно не сомневаться, что на следующем витке развития финтеха ему придется соответствовать нормам обычного банковского регулирования — и то, что начиналось в противовес банкам, станет де-факто банком, но на другой технологической основе и с похожим регулированием.
Ситуация резко изменилась, когда выпуском стейблкоинов решили заняться компании с сотнями миллионов и даже миллиардами пользователей. Регуляторы в США и Европе выступили резко против возможности эмиссии внутренних валют крупнейших технологических компаний, вынудив Facebook отказаться от запуска Libra, а Telegram — от Gram.
Такой масштаб уже напрямую угрожает способности центральных банков проводить самостоятельную денежную политику, а рыночная власть технологических гигантов стала бы практически безраздельной.
В целом похожие причины вызвали наступление Народного банка Китая на WeChat и AliPay, которые в масштабах своей страны достигли доминирования без какого-либо регулирования со стороны ЦБ, возможности которого в проведении денежной политики, напротив, ослабли.
В одном можно не сомневаться: развитие технологий еще не раз вернет ИТ-гигантов на путь создания своих денег. В этом слишком много целесообразности.
Ну что же, если не можешь остановить — возглавь!
Центральные банки также не остались в стороне от вызова частных криптовалют и задумались о запуске собственных цифровых валют. В данном случае эмитентом стейблкоина выступил бы сам центральный банк, он гарантировал бы обмен токенов на национальную валюту в наличной или безналичной форме, что должно снять опасения кредиторов и содействовать ее распространению.
В данной схеме, по сути, центральный банк занимает место коммерческих банков, отбирая у них функцию ведения счетов клиентов и обеспечения расчетов напрямую между клиентами. В такой системе банки, возможно, вообще не нужны.
Не все так просто. Банки в первую очередь занимаются кредитованием экономики, для них средства на расчетных счетах — это в том числе и кредитный ресурс. Если эти счета перейдут в ЦБ, ресурсов станет меньше, а кредиты будут дороже. ЦБ может снизить ключевую ставку, чтобы компенсировать этот эффект на кредитование, но тогда банкам придется снизить и ставки по депозитам. Система, конечно, найдет новое равновесие, но оно будет хуже первоначального.
Во многом поэтому большинство ЦБ развитых стран пока только исследуют вопрос целесообразности введения своей цифровой валюты. Практическая возможность не всегда означает экономическую целесообразность. Это особенно очевидно для стран с большой и эффективно работающей финансовой системой.
С другой стороны, в мире много стран, которым в этом смысле практически нечего терять. Самый быстрый старт цифровых валют центральных банков случился в странах, где регулятор таким образом решал проблему отсутствия адекватного предложения со стороны местных банков.
Багамские острова уже запустили цифровую валюту Sand Dollar. Восточно-Карибский центральный банк, выступающий регулятором в восьми островных государствах Карибского бассейна, представил собственную цифровую валюту DCash. Пока пилот запущен в четырех странах (Сент-Китс и Невис, Антигуа и Барбуда, Гренада и Сент-Люсия).
Среди более крупных стран быстро идут Таиланд, Камбоджа, ЮАР.
Российский ЦБ также наметил пилот системы в 2022 году.
Цифровой евро должен помочь ЕЦБ еще сильнее интегрировать платежное пространство еврозоны, все еще сильно фрагментированное в рамках старых национальных границ. ФРС США занимает выжидательную позицию, полагая, что для создания цифрового доллара желательна санкция конгресса.
Отдельно надо остановиться на самом амбициозном проекте — цифровом юане, который во многом создается как замена платежных решений технологических гигантов, но с прицелом и на активное использование во внешней торговле. Собственно, опасения успеха Китая заставляют и другие крупные страны не затягивать со своими пилотами.
У всех свои причины, но результат — один: цифровые национальные валюты уже скоро станут реальностью. Пока неясно, в какой мере они вытеснят частные банки из сферы безналичных расчетов, но это однозначно будет совсем другая финансовая система.
Надо сказать, что и традиционные банки активно идут в индустрию цифровых финансовых активов. Тут дело уже не в регулятивном арбитраже, а в реальной пользе, которую можно принести клиентам за счет новых технологий. Одновременно за счет принципиально иной технологической основы можно снизить операционные издержки.
Мы пока даже не затронули самый большой потенциальный плюс цифровых активов — это возможность создания на их основе цифровых контрактов. Цифровой контракт — это, по сути, программа, которая может быть создана как самим банком, так и его клиентами, которая будет определять правила распоряжения средствами на счете. Автоматическое исполнение контрактов гарантирует надежность и низкую стоимость расчетов.
В отличие от рубля на счете, токен может иметь большое количество дополнительных атрибутов, которые определяют правила его использования.
Можно ограничить возможные направления использования средств. Например, государство, выплачивающее пособия на оплату ЖКХ или на детей, вполне может ограничить соответствующим образом зачисляемые на счет получателя пособия средства. Часто и родителям важно обеспечить целевое использование денег, перечисляемых ребенку: например, чтобы они шли на питание и канцтовары, а не на компьютерные игры.
Денежные средства в токенах можно «окрашивать», что позволяет отследить целевое использование потраченных средств. Это может быть интересно не только государству для контроля своих подрядчиков, но и частным компаниям, финансирующим строительные проекты.
В токенах удобно депонировать средства под будущие расчеты, когда платеж осуществляется на основании информации из внешнего источника. Так могут быть организованы расчеты за потребление энергии — по данным, получаемым от электронного счетчика. Факт регистрации сделки с недвижимостью будет запускать расчеты между ее покупателем и продавцом. Упростятся многие трудоемкие виды документальных операций, включая аккредитивы.
Новые технологии найдут применение и на финансовом рынке для исполнения финансовых контрактов, особенно в части производных финансовых инструментов, исполнение которых зависит от стоимости того или иного финансового актива на определенную дату в будущем.
Пока подобные технологии пилотируются финтехом в рамках DeFi, но их активное внедрение традиционными финансовыми институтами на базе цифровых валют центральных банков и токенизированных средств на банковских счетах может уже через 5–10 лет сильно изменить восприятие нами денег. Деньги больше не будут пассивными участниками оборота, а получат активную роль, самостоятельно выполняя распоряжения хозяина с учетом информации, получаемой из внешнего мира.
Может показаться, что это уже слишком футуристично, но мы только подходим к по-настоящему неизведанной реальности, которая открывается за пределами 10 лет.
Уже сейчас реальный мир постепенно уравнивается в глазах многих с миром соцсетей.
Еще лет двадцать назад было трудно поверить, что люди будут тратить реальные деньги на одежду для своего персонажа в компьютерной игре. Теперь это большая индустрия, в июне 2021-го был установлен новый рекорд: два китайских коллекционера купили за 750 тысяч долларов в компьютерной игре Counter-Strike: Global Offensive два скина (так называется внешний вид персонажа и его атрибутов, в данном случае — оружия).
С другой стороны, сейчас Сеть оказалась источником заработка для немногих, это не только создатели контента в YouTube и Instagram, но и киберспортсмены. В октябре 2021 года российская команда Team Spirit выиграла чемпионат мира по Dota 2 и получила 18 миллионов долларов.
Да и в целом Сеть стала вторым местом обитания значительной части населения Земли, которая проводит в интернете и социальных сетях все больше времени, сетевые друзья оказываются важнее знакомств в реальном мире. Часто люди больше ценят свои успехи в компьютерной игре или лайки и подписчиков в социальных сетях, чем карьеру в офлайне.
Объявленное переименование Facebook в Meta — важный первый шаг в этом направлении. Крупнейшая социальная сеть начала создание своей цифровой вселенной, где у двух с половиной миллиардов ее пользователей будут свои аватары, дома, работы и карьеры, друзья, любимые и развлечения. Несомненно, за Facebook наверняка последуют и другие строители виртуальных миров.
Такая «метавселенная» будет пересекать все государственные границы, там можно заселить не только Землю, но и другие планеты, исследовать Галактику. При желании можно поменять даже законы природы. А вот смогут ли государства устанавливать свои законы и там?
Конечно, в этой вселенной должны быть и деньги. Эти виртуальные деньги можно будет заработать и потратить, накопить и занять, поменять на деньги реального мира. Эти деньги могут показаться игрушечными, ненастоящими, но кто знает, может, через 10 лет для людей они будут значить больше, чем скучная жизнь в офисе?
Звучит как сюжет фильма «Матрица»? Пожалуй, да. Но, похоже, сейчас до создания первой метавселенной осталось меньше лет, чем прошло с выхода первой части «Матрицы» в 1999 году.
Возвращаясь к нашему воображаемому путешественнику во времени, у нас есть все шансы повторить его «опыт» — и не узнать деньги не то что через 30 лет, но и через 10 лет.
Колонка Михаила Матовникова опубликована в журнале "Русский пионер" №106. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".