Как-то остался совершенно один. Небольшой дощатый домик на берегу уральского озера. Ни радио, ни телевизора, ни компьютера. На руках кнопочный телефон – и всё.
Напряжения не было. В деревне – авария.
Отправился бродить по окрестным полянам. Ходил, думал.
В домике меня ждало одиночество. Телефон разрядился. Вокруг никого – сотни метров. Лег на кровать.
Мне нужно было скоротать время до утра. И я тогда подумал: вот так мы когда-то предстанем перед Богом. Сначала – безумное, кричащее одиночество, когда рвутся связи с жизнью. И никто не протянет руку. Не выручит. Не задержит в этом мире. А потом – встреча с Ним.
В эти звенящие часы думалось о себе. О том, что осталось за плечами.
Ближе к ночи у меня появился собеседник. С соседней дачи. Заметил меня. И пришел, потому что – тоска.
Мы уселись на крыльце. Над нами звездное небо, темные вершины деревьев слегка колышутся. Такого в городе не бывает.
И он мне рассказывал, что его тревожит. Дети подрастают. Старший через два года выйдет из школы. За ним – еще двое.
- Понимаешь, - волновался он, - я им должен что-нибудь оставить. Как максимум, по квартире. Это отцовский долг.
Сам все в жизни делал. Никто не помогал. Выучился, работал на разных тяжелых работах. Сменил специальность.
Начинал с того, что получал копейки. Сейчас терпимая зарплата. Она позволяет справляться с ипотекой и жить сносно. Но душу – беспокойство терзает: сумеет ли детям по квартире оставить?
Соскочил, начал ходить по пыльной тропинке около моего крыльца. Если работать сразу на двух работах. С первой – ипотека и текучка. Вторую – откладывать. Деньги жены – тоже на текучку. И на непредвиденное. Детей еще нужно одевать. И кормить.
Сморщил лоб, думал свою думу. И я видел, как его терзали мысли о деньгах
Он почти не бывает дома. Приходит ночевать. По выходным дежурства – дополнительный заработок. И снова: «Я сейчас в том возрасте, когда могу полноценно вкалывать, чтобы заработать. Значит, это время нужно использовать правильно».
- А еще мне нужно что-то сделать с дачей. В доме многое пора менять. Ремонт – обязательно. И в бане куча дел. Значит, снова траты.
И тут же о душевной тоске. О том, что она покоя не дает. Бывает, что за ночь и часа не поспит: нет сна. Болит что-то внутри, давит. Беспокойство, будто предчувствие.
Осторожно спрашиваю: может, жизнь не должна состоять только из работы? Давно ли смотрел в глаза родного, близкого человека? Слушал его голос? Пытался его понять?
Машет рукой, как на комара. И говорит, что жена давно потускнела в его воображении. Что она не женщина, а баба (уж простите). И он вынужден делить с ней постель и кров. А еще подозревает, что тоже ей не мил. Так, поженились. Вот и живут. Должен же человек с кем-то жить! Сила привычки!
- А куда деваться? Мы держим хозяйство. Зарабатываем деньги и покупаем продукты. Меняем мебель и ремонтируем дачу. Я должен много работать. Потому что у меня самый «рабочий» возраст.
Походил, потопал по дорожке, потревожил ночь – и ушел думать свою думу – о деньгах.
И я тоже думал. О тишине. О том, что она неизбежно настанет – для каждого из нас. И голос раздастся: «Ты зачем жил»?
И ответишь, что работал на двух работах. Что копил на квартиры детям. И прибавишь про дачу и про баню.
А голос снова: «Нет, ты скажи, зачем ты жил»? И нет ответа. И поймешь, отрываясь от прекрасной земной жизни, что протоптался в темном душном тупике. И света не видел. И не был рядом с тем, кто тебя по-настоящему любит. Или был очень мало. И не любил, и тепла не дарил, и в ночное небо не глядел. А оно, небо, рядом. От него не спрятаться.