Глава Синодального отдела РПЦ Владимир Легойда рассказывает, как ему удалось, уехав однажды в Соединенные Штаты, утратить в одной душераздирающей истории 200 долларов и благодаря этому заработать гораздо больше на другой. Такие истории случаются с человеком, когда он юн. Возможно, поэтому Владимир Легойда уже давно не был в США.
…«Третий раз мы провожаем нашего товарища в далекую Америку», — говорил мой ближайший друг Леша Захаров, поднимая заздравный кубок в мою честь на съемной квартире, где он с двумя другими нашими однокурсниками жил вот уже некоторое время. На дворе стоял август 1993 года, мы перешли на третий курс факультета международной информации (сегодня — журналистики) МГИМО и готовились к началу учебного года. Мои друзья — в Москве, а я — в США. Третий раз — потому что вылет нашей группы студентов уже дважды откладывался в последний момент. А начиналось все так…
Когда ко мне подошел заместитель декана нашего факультета и спросил, не против ли я отправиться на учебу в Соединенные Американские Штаты, как их когда-то называли, я особенно отказываться не стал. Хотя, признаюсь, было немного боязно. Приехав в столицу нашей родины из маленького города в северном Казахстане, пережив на первом курсе развал СССР, оказавшись в родной стране иностранцем, я только-только начал привыкать к огням большого города… Институт и друзья мне нравились, и оказаться в первой зарубежной поездке в США, да еще и на целый год… Согласитесь, было от чего задуматься и оробеть. Но единственно возможное положительное решение было принято, TOEFL успешно сдан, и с другими студентами, выезжающими по программе обучения на год в США, я стал собирать чемоданы. Их у меня было два: большая сумка с вещами и вторая сумка поменьше — ручная кладь. В нее я положил словари, письменные принадлежности и тетрадки с выписками из прочитанных книг, которые (выписки) я вел примерно с седьмого класса. (Рационально ответить на вопрос, с какой целью я взял с собой эти тетради, сейчас уже не смогу. Единственный ответ, который напрашивается, — чтобы поражать своих американских сокурсников и преподавателей эрудицией — сейчас мне не кажется очень убедительным. Возможно, эти юношеские выписки придавали мне уверенности в, как сейчас принято говорить, состоянии неопределенности.)
Но ближе к делу, а точнее, к деньгам. Теперь объясню, почему свой рассказ я начал с Лехиного тоста и моих третьих проводов. Свою короткую прощальную речь мой друг, тогда еще просто студент МГИМО, а не будущий основатель портала SuperJob, закончил жестом одновременно величественным и трогательным: мне было вручено 200 долларов, две хрустящие бумажки с портретом масона Бенджамина Франклина — «на первое время». Сумма для нас по тем временам внушительная. (Забегая вперед, замечу, что, по моим наблюдениям, американец никогда не скажет: «Всего сто долларов». Для жителя США, будь он безработный или миллионер, 100 баксов — это большие деньги. Потому по возвращении из Штатов я с удивлением стал обращать внимание на то, как у нас люди, едва получавшие на тот момент 100 долларов в месяц, могут произнести «всего сто долларов» или «всего двести долларов».)
После тоста друга я был растроган, расстроен и взволнован. Возможно, именно поэтому (а никак не по причине того, что тост в тот вечер был не единственным) на следующее утро мы прибыли в аэропорт Шереметьево-2 впритык к вылету. Сказалось и отсутствие опыта международных вылетов, так как к досмотру перед посадкой я прибежал в числе последних. Надо было поторапливаться, я поставил на ленту ручную кладь, быстро засунув в сумку 200 баксов. Память — штука коварная и ненадеждная. Убей — не помню, почему я не положил на тот момент все мое состояние в карман джинсов, но факт остается фактом: портреты философа Франклина оказались в одном отделении с книгами и такими важными для меня тетрадями. После осмотра мне вдруг сказали, что сумку тоже необходимо сдать в багаж: что-то еще там оказалось, что нельзя было брать на борт, — кажется, ножницы. Времени не было уже совсем, сумку сдал, а сам бегом отправился в самолет американской авиакомпании «Дельта», осуществлявшей наш трансатлантический перелет.
Опустим сейчас детали этого полета с пересадкой во Франкфурте и впечатления 20-летнего студента, впервые оказавшегося в большом международном лайнере (точнее, двух — во Франкфурте самолет сменили на больший). Тем более что впечатления эти уже почти стерты из той самой играющей с нами в прятки памяти. А вот прилет я помню намного более отчетливо. По очень простой причине. Из двух сданных мною в багаж сумок я получил лишь одну. Большая с вещами благополучно выкатилась ко мне по ленте выдачи багажа, а маленькой, которую пришлось сдать и в которой, как уже известно любопытному читателю, находилось все мое интеллектуальное, духовное и финансовое состояние, не было.
Так первой на американской земле институцией, с коей мне пришлось познакомиться, стал офис Lost and Found в международном аэропорту города Вашингтон, округ Колумбия, где наш лайнер совершил для всех, кроме меня, вполне благополучную посадку. А первым гражданином США, с которым мне пришлось подробно объясняться, оказалась толстая афроамериканка в полицейском обмундировании. Дама-коп дала мне заполнить специальную форму, с указанием внешнего вида сумки и ее внутреннего содержания. Смотрела она на меня взглядом лениво-любопытным. Лень, полагаю, была связана с рутинностью ситуации, а любопытство — с моим не свойственным происшествию перевозбуждением и речью, в которой она первоначально мало что понимала. Первый удар был фонетическим. «I lost my bag!» («Я потерял сумку»), — вскричал я, забыв, что в русском есть тенденция к оглушению звонких согласных в конце слова, чего в английском делать нельзя («порог» мы произнесем «порок», но смысл всегда будет понятен контекстуально). Сказалось, видимо, волнение, так как, третьекурсник МГИМО, я, конечно, об этом правиле знал. Иными словами, только с третьей попытки мы с моей первой американской знакомой разобрались, что потерял я все же сумку, а не спину (back — спина). Дальше — больше. «I need my bag badly», — твердил я без перерыва, но с интонациями всего возможного спектра: от умоляющих до угрожающих. Мне казалось, что если я скажу, что сумка мне очень-очень нужна, то это безусловно окажет влияние не только на факт ее нахождения, но и на его скорость. Нелишним будет сказать, что частью моей American dream была полная уверенность, что сумку мне найдут «не отходя от кассы». Так что слова сопровож-дающего о том, что, раз все формы заполнены, надо отправляться в гостиницу, стали вторым серьезным ударом.
…После ужина мы, прилетевшие российские студенты, отправились на небольшую прогулку по вечерней столице. Мы переваривали ужин и первые впечатления от американского воздуха свободы. Кто-то из ребят воскликнул: «Не могу поверить: я нахожусь на земле Вашингтона и Линкольна. Возможно, они тоже ходили по этим улицам». Мой разум не мог не согласиться со справедливостью восклицания, но сердце мое разрывалось от другого чувства: Линкольн Линкольном, но два Бенджамина Франклина, что должны были обеспечить меня на первое время, оказались потерянными. И я лишь надеялся, что небезвозвратно…
Утром следующего дня я прилетел в Калифорнию и из Сакраменто, столицы штата, переехал в славный город Чико, где провел 1993/94 учебный год в университете.
Естественно, первая история, которую я рассказал моему roommate Дилану Вохаму (удивительно, что я сейчас вдруг вспомнил его имя. Интересно, помнит ли он мое?), была, конечно же, о потерянной сумке. Данное повествование тогда для меня было если и не потерянным раем, то напоминало отголоски этого важнейшего архетипа человеческой культуры. Во время рассказа Дилан сочувственно кивал и в конце сказал: «Надеюсь, деньги у тебя были не cash (наличные)?» И тут… Нас предупреждали на Родине и потом в методичках, заботливо выданных кураторами программы и прочитанных в самолете, что все без исключения иностранцы испытывают культурный шок, оказавшись в стране — лидере свободного мира. Но одно дело — прочитать, другое — испытать на самом деле. Оформление студенческого счета в Bank of America, чековая книжка, для которой ты сам выбирал себе картинки из выданного в банке каталога, казавшегося бесконечным, — все эти финансовые детали были еще впереди, потому я просто спросил у Дилана, что он имеет в виду. Не знаю, испытал ли он в свою очередь шок от моего вопроса, но то, что настал его черед удивляться, это совершенно точно. Зато так я на практике узнал, что деньги бывают наличные и безналичные.
Примерно через месяц из авиакомпании «Дельта» я получил письмо, в котором не кто-нибудь, а глава фирмы благодарил меня за то, что я выбрал именно их для счастливого перелета через океан, и уверял, что случаи с потерей багажа чрезвычайно редки для их благословенной организации. Настолько редки, что почти не происходят, поэтому они чрезвычайно обеспокоены и прикладывают все усилия, чтобы таки найти мою сумку. Пока эти усилия не увенчались успехом, но они самоотверженно будут продолжены, а меня глава компании просит заполнить более полную форму с указанием полного содержимого сумки и ее детального описания. Мой друг Дилан, которому я выразил сомнение («А как я могу доказать, что у меня в сумке было 200 долларов cash?»), быстро его развеял, сказав, что я вообще ничего не могу доказать, но и не должен подтверждать содержимое сумки. Кажется, он даже посоветовал мне написать 300 долларов вместо 200, но вполне возможно, что сейчас память вновь playing tricks with me, как сказали бы его, Дилана, соплеменники. В любом случае моя переписка с авиакомпанией «Дельта» продолжалась.
…А еще примерно через месяц я получил второе письмо, в котором все извинения из первого были повторены, констатирован факт невозможности обнаружения пропавшей сумки, вновь извинения и проч. К письму был приложен чек на 700 долларов.
И вот тогда я пожалел, что не потерял обе сумки…
P.S. Когда в семейном кругу я порой вспоминаю эту историю, мама всегда говорит: «А мне до сих пор больше всего жаль твои тетрадки». И она права. Кстати, поскольку привычка делать выписки из книг у меня осталась, то я завел себе телеграм-канал «Ум чужой», где этими выписками из прочитанного охотно делюсь. И если Андрей Иваныч (Колесников, главный редактор журнала. — «РП») не сочтет это недопустимой рекламой, то и вы, дорогие читатели, сможете знакомиться с прекрасными цитатами из самых разных книг.
P.P.S. Чтобы закрыть гештальт про деньги и американцев, расскажу случай, произошедший годы спустя описанной выше истории в большом книжном магазине во Флориде, где я был с моим давним другом-американцем. Он увидел на полке книгу, по которой был снят замечательный фильм «А Beautiful Mind» («Игры разума» с Расселом Кроу), который мы посмотрели накануне, и решил мне ее подарить. Я в ответ сказал, что поскольку у него недавно был день рождения, а я приехал без подарка, то пусть он выберет любую понравившую-ся ему книгу, и я ему ее куплю. Мой друг-американец раздумывал секунды две. «А давай, — сказал он, — ты сам себе купишь книгу, что я тебе хотел подарить? Сэкономленные 10 долларов и будут моим подарком». Как говорится, no comment.
P.P.P.S. Конечно, про мое открытие Америки можно рассказать намного больше и намного более важные вещи. Например, именно там началось мое путешествие в православие. Но это уже совсем другая история. Для нового номера «Русского пионера».
Колонка Владимира Легойды опубликована в журнале "Русский пионер" №106. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".