Когда-то давно в какой-то книге я прочитала: «Было так, как помню я. И было так, как помнит мама. А как было на самом деле, никто не помнит». Эти слова всё время вспоминаются, когда собираю воспоминания о событиях преддуэльных дней Пушкина. Писать о них очень трудно, потому что существует огромное количество взаимоисключающих рассказов.
Хорошо известен и часто цитируется рассказ П.А.Вяземского. Подчеркнув, что поэт был абсолютно уверен в верности своей жены, но страдал от светских сплетен (Вяземский приводит слова Пушкина, которые, видимо, хорошо запомнил, потому что их повторит и его сын: «Есть двоякого рода рогоносцы: одни носят рога на самом деле; те знают отлично, как им быть: положение других, ставших рогоносцами по милости публики, затруднительнее. Я принадлежу к последним»), Пётр Андреевич сообщит: «Вот в каком настроении он был, когда приехали его соседки по имению, с которыми он часто виделся во время своего изгнания. Должно быть, он спрашивал их о том, что говорят в провинции об его истории, и, верно, вести были для него неблагоприятны. По крайней мере, со времени приезда этих дам он стал ещё раздражённее и тревожнее, чем прежде».
Уже много лет спустя С.Л.Абрамович тщательно проанализировала этот рассказ Вяземского, сделав довольно неожиданный для многих вывод – здесь очень многое не соответствует действительности.
Часть того, о чём рассказывала Е.Н.Вревская (когда-то Зизи Вульф – кстати, приехала в столицу только она, её старшая сестра Анна жила здесь достаточно давно), была записана с её слов много лет спустя, когда память, видимо, ей была не совсем верна (это знаменитые записи М.И.Семевского). Вряд ли Вяземский узнал что-то от самой Вревской: она уехала из Петербурга 4 февраля, когда князю было не до встреч с кем бы то ни было, поэтому, очевидно, все его сведения – из вторых или третьих рук. Абрамович проанализировала дошедшие до нас письма Вревской к мужу и ясно увидела, что те из них, которые написаны до гибели поэта, совершенно безмятежны. 25 января она будет писать: «Сегодня утром я собираюсь пойти с Пушкиным в Эрмитаж». В предыдущем письме отметила: «22 Janvier la visite de Pouchkine. [22 января визит Пушкина]». И только встретившись с поэтом, узнает от него нечто страшное (я, конечно, к этому ещё вернусь)…
Дата, которую называют все, - 23 января, бал у Воронцовых-Дашковых, когда Дантес, что называется, перешёл все границы. Об этом – немного позже.
А что до этого? Сохранились отрывочные воспоминания В.И.Даля. Хорошо известно, что Владимир Иванович был рядом с поэтом в его последние дни, но приехал он в Петербург в конце 1836 года и ещё до дуэли встречался с Пушкиным.
П.И.Бартенев со слов Даля записал рассказ, как поэт, показав ему свой новый сюртук, сказал: «Эту выползину я теперь не скоро сброшу». Выползина, по словарю Даля, - «шкурка насекомого или гада, из которой животное выползло, покинув её». А сюртук, который поэт надел и на дуэль, с него спарывали, чтобы не причинять лишних страданий…
Есть и дневниковая запись М.П.Погодина: «Даль рассказывал о последних минутах Пушкина нашего. За три дня до смерти он сказал: “Я только что перебесился, я буду ещё много работать“».
К 24 января относится встреча поэта с фольклористом и этнографом И.П.Сахаровым и поэтом Л.А.Якубовичем, о которой Сахаров потом вспоминал: «Пушкин горячо спорил с Якубовичем и спорил дельно. Здесь я слышал его предсмертные замыслы о “Слове Игорева полка” — и только при разборке библиотеки Пушкина видел на лоскутках начатые заметки. Тогда же Пушкин показывал мне и дополнения к Пугачёву, собранные им после издания».
К этим же дням относятся воспоминания В.И.Анненковой: «В последний раз я видела Пушкина за несколько дней до его смерти на маленьком вечере у Великой Княгини Елены Павловны. Там было человек десять... Разговор был всеобщим, говорили об Америке. И Пушкин сказал: “Мне мешает восхищаться этой страной, которой теперь принято очаровываться, то, что там слишком забывают, что человек жив не единым хлебом"».
По-моему, не нужны никакие пояснения: Пушкин хотел жить! Он всем интересовался, у него было много планов… Но не мог поступиться своими принципами, своей честью.
…И снова в комментарии проникают грязные слухи. Теперь – о якобы имевшей место связи Пушкина с обеими (!) сёстрами Натали. Просто диву даёшься и поневоле вспоминаешь любимого А.Н.Островского: «Что вы за нация такая? Отчего вы так всякий срам любите? Другие так боятся сраму, а для вас это первое удовольствие! Честь-то, понимаешь ты, что значит, или нет?»
Для всех «досужих кумушек»: даже самые отъявленные сплетники-современники имена Пушкина и Екатерины Гончаровой не связывали НИКОГДА. Что касается Александрины, то грязные слухи действительно распускались, к примеру, пресловутым А.В.Трубецким или очень не любившей тётку А.П.Араповой (об отношении к её книге ещё раз писать не буду). Есть ещё, правда, якобы сведения, сообщённые на склоне лет В.Ф.Вяземской, да строки письма С.Н.Карамзиной о собрании у княгини Мещерской: «Пушкин скрежещет зубами и принимает свое всегдашнее выражение тигра, Натали опускает глаза и краснеет под жарким долгим взглядом своего зятя, — это начинает становиться чем-то большим обыкновенной безнравственности; Катрин направляет на них обоих свой ревнивый лорнет, а чтобы ни одной из них не оставаться без своей роли в драме, Александрина по всем правилам кокетничает с Пушкиным, который серьёзно в нее влюблён и если ревнует свою жену из принципа, то свояченицу — по чувству», - но ещё в шестидесятые годы ХХ века М.И.Яшин писал: «С человеком, находящимся в раздражении, не кокетничают. Александрина старалась отвлечь внимание Пушкина от Дантеса». С этим я не могу не согласиться. Могла бы ещё добавить множество разных доводов, но нужно ли это? Те, кто «всякий срам любит», всё равно не поймут, а адекватным людям доказывать ничего не нужно.
Рисунок М.В.Копьёва называется «Пушкин, зеркало и мальчик». Не могу сказать точно, кого изобразил художник. Но вот мне кажется, что рядом с поэтом – его любимый «Сашка рыжий», которому в момент смерти отца было три с половиной года – посмотрите на его детский портрет:
Это тот мир, который Пушкин ценил выше всего на свете и ради которого погиб…
И мне бывает удивительно горько, когда я читаю (и не только в комментариях) безобразные измышления о поэте и его семье.
А ведь те январские дни наполнены сплетнями… Кто-то, как Карамзина, наблюдает, как Пушкины и Геккерны «продолжают разыгрывать свою сентиментальную комедию», кто-то, как фрейлина М.К.Мердер, записывает в дневник распускаемые Дантесов и прочей «золотой молодёжью» пошлые анекдоты.
И как мало тех, кто действительно сочувствует, понимает… Коротенькая дневниковая запись А.И.Тургенева: «18 генваря. Писал к Булгак. Все до обеда дома, обедал у Путят. Вечер у кн. Мещер-х Лужиной и Всевол. урожд. кн. Трубец. Оттуда к Люцероде, где долго говорил с Нат. Пушкиной и она от всего сердца…» «От всего сердца»… Но, увы, немногие способны так разговаривать!
Кто-то из друзей Пушкина открещивается от происходящего. Снова запись Тургенева: «У кн. Вязем-о о Пушкиных, Гончаровой, Дантесе-Геккерне» И чуть позже: «К кн. Мещерск едва взошёл, как повздорил опять с кн. Вяземской. Взбалмошная! Разговор о Пушкиной». И вот уже Карамзина сообщает: «Дядюшка Вяземский утверждает, что он закрывает свое лицо и отвращает его от дома Пушкиных».
Кто-то из моих комментаторов упорно пишет, что не доверяет «фальшивому» В.А.Жуковскому. А я вот доверяю! И ведь он всё время здесь, рядом! Я много писала о нём и о его отношениях с поэтом, думаю, что и в эти дни он пытался его поддержать. И то, что имя Василия Андреевича почти не упоминается во всех сообщениях (только что Тургенев о нём заметит: «Я люблю его едва ли не более прежнего»), говорит только в его пользу.
И давайте не будем уподобляться и петербургским сплетникам, и тем их наших «писателей», которые в поисках «открытий» пишут чудовищные вещи. Сегодня, например, прочитала в одной статье, что брак Пушкиных был фиктивным и прикрывал связь Натали с императором. Тут уже вспоминается другой классик: «Послушай! ври, да знай же меру».
За последние дни я заблокировала нескольких комментаторов, либо упорно писавших грязные сплетни о семейной жизни поэта, либо повторявших вот такое: «И в чем же травля? В том, что Пушкин чтобы иметь повод для дуэли, сам написал диплом, разослал его своим друзьям и обвинил в написании Геккерна старшего? И кто же подлец? По моему подлец получил по заслугам. Прямо поверишь в Божий суд» (как всегда, орфографию и пунктуацию оставляю авторские). Естественно, считаю, что людям, называющим Пушкина подлецом, здесь не место. И, прошу меня извинить, так буду делать и дальше. Надеюсь на понимание здравомыслящих людей.
*************
Всё ближе и ближе роковой день…
Невыносимо тяжело писать о последних днях перед дуэлью! А что же будет, когда до самой дуэли дойду?!
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
