Есть некоторые сомнения относительно того, что происходило на этих советах, хотя
преобладающее свидетельство состоит в том, что Леонид рекомендовал им
удалиться - то есть, чтобы все, кроме него и трехсот спартанцев,
сделали это. "Вы, - сказал он, обращаясь к другим грекам, - по вашим
законам вольны рассматривать в таких случаях, как этот, вопрос
целесообразности и отказаться от позиции, которую вы заняли, или
стоять и поддерживать ее, в зависимости от того, как вы считаете наилучшим. Но по нашим законам,
такой вопрос, в таком случае, не должен рассматриваться. Где бы мы ни были
вывешены, вот мы и стоим, будь то жизнь или смерть, до конца. Нас
послали сюда из Спарты защищать Фермопильский проход. Мы не получали
никаких приказов об отступлении. Поэтому здесь мы должны остаться; и
персы, если они вообще пройдут через перевал, должны пройти через него над
нашими могилами. Поэтому ваш долг - уйти в отставку. Наш долг здесь, и
мы останемся и выполним его".
После всего, что можно сказать об абсурдности и безрассудстве того, чтобы лишить жизни триста человек в подобном случае, таком совершенно и
безнадежно отчаянном, все еще есть что-то в благородной щедрости
с этими словами Леонид отпустил других греков и с той непоколебимой
решимостью, с которой он решил отстаивать свои позиции,
что всегда вызывало сильное восхищение человечества. Это,
несомненно, доводило дело чести до совершенно неоправданной
крайности, и все же весь мир в течение двадцати столетий,
прошедших с тех пор, как произошли эти сделки, хотя они
единодушно не одобряли, теоретически, курс, которым
следовал Леонидас, тем не менее единодушно восхищался и аплодировал ему.