– Николай, скажи, пожалуйста: ложь во спасение. Другими словами: можно ли совершить неблаговидный поступок для того, чтобы потом помочь и поступить благородно?
Был такой фильм – потрясающий, венгерский, по-моему, назывался «Седьмая печать». И там смысл был такой, длинная история, но: фашисты поймали коммуниста и двух еще. Один был бюргер, а другой был крепкий, сильный – но тоже, по-моему, был коммунист. И вот они избили этого коммуниста и говорят этим двум: «Мы вас отпустим, если вы подойдете и дадите пощечину этому человеку». И мы понимаем, мы – зрители, что, конечно, этот бюргер даст эту пощечину, потому что вообще ему наплевать, потому что коммунист – не коммунист, он – бюргер. А вот этот вот сильный – он пощечину никогда не даст. Вот он умрет и не даст!
И каково же было мое удивление, когда именно этот бюргер отказался, и его, по-моему, повесили, а вот этот вот «крепкий орешек» вдруг пошел и дал пощечину. И до конца фильма, когда уже пошли титры, вдруг мы видим, что этот человек, который дал пощечину, он идет в бомбоубежище, где маленькие дети – голодные сидят и его ждут. Ну, то есть понятно, почему он пошел на подлость, ради чего-то.
Вопрос к тебе. Вот как ты относишься к людям, которые, может быть, поступают плохо, идут на компромисс со своей совестью, но если они понимают, что за их спиной стоит театр, коллектив; за их спиной там, я не знаю, – больница или еще что-то. Вот можно ли идти на такие компромиссы с совестью? Если это компромиссы, разумеется.
– Много знаю таких людей среди моих коллег, которые идут на всякие такие сделки, так скажем, с «режимом», как теперь принято говорить, а потом приходят в компанию и говорят: но вы же понимаете – я из-за оркестра, я из-за коллектива – я это не приемлю, потому что если ты это делаешь – имей совесть играть до конца честно!
– А что значит – до конца?
– Ну, ты знаешь, я не понимаю таких людей, я очень не люблю врущих. Очень не люблю.
Шота Руставели красиво очень написал: «Все беды начинаются со лжи».
Понимаешь, дело в том, что я оправдываю всех моих коллег в театре, которые меня предавали, но они имели совесть мне тихо потом сказать: «Коля, прости. Я не могу остаться без зарплаты» и так далее. Никогда я им это не вспомню. Я, конечно, это понимаю и разделяю. Я сам человек.
Но когда остается в этом пафос, что ты сам виноват, ты – такой-сякой – здесь, конечно, нет. Я непримирим.
Есть вещи, которые я не понимаю. Если ты помнишь у Данте в Аду, один из самых жутких кругов – это круг предателей. Девятый круг – это самый нижний этаж – это пояс Сатаны. Ледяное озеро Коцит и там мучается Иуда, Брут и так далее – те люди, которые предали Учителя.
Вот предательство учителя вообще – самый тяжкий грех.
